Теперь я видела в нем не только очаровательную улыбку, угловатые очки и смешную шапку. Он предстал передо мной весь. Высокий рост, широкие плечи, грудь колесом, играющие на предплечьях вены. С тех пор я не могла больше думать об Адаме как об обычном знакомом. Это было бы невозможно.

Мы просидели в баре отеля до раннего утра – Адам, как джентльмен, оплатил счет и не бросил и намека подняться к нему в номер, – и я все думала, почему меня так клонит в сон, пока не посмотрела на время. Прошло несколько часов, а диалог все не подходил к своему логическому завершению, будто мы могли бы говорить дни напролет. Я сидела сонная, но при этом залитая краской, и не могла найти в себе выдержку, чтобы подняться, завершая встречу, и уйти. Но тут меня спас зевок.

– Извини, – бросила я. – Что-то совсем глаза закрываются.

– Ах, точно! – спохватился он (каков же хитрец). – Уже утро наступило, а я все тебя здесь держу и держу. Давай я вызову тебе такси до дома, а ты напишешь мне, как доберешься.

– Идет, – ответила я. Уже во второй раз меня приятно удивила его безвозмездная забота.

Мы вышли на улицу. Уже давно рассвело, и по дорогам начали ездить первые автомобили. К отелю как раз подъехало такси, Адам вытянул руку и машина проехала до нас пару десятков метров.

– Не забудь написать мне, как доберешься, – напомнил он, заглядывая в машину и заранее расплатившись, когда я устроилась внутри. На тот момент мы уже обменялись телефонами, и я надеялась, что мое сообщение о прибытии в общежитие на станет последним в нашем диалоге.

Я увидела, как при взгляде на меня у Адама в глазах играли бесноватые огоньки. И как я не заметила этого раньше! Для этого пришлось его рассекретить. Он задержал на мне взгляд своих глубоких синих глаз за стеклом очков, не спеша закрывать дверь машины. И этот немой зрительный контакт был многословнее любых признаний.

– Не забуду, – прошептала я.

Дверь автомобиля закрылась, и такси покатило по пути к кампусу. Я оглянулась в заднее окно. Адам все еще стоял у дороги, провожая автомобиль взглядом, а снег крупными хлопьями падал на его смешную шапку… на его широкие плечи. Адам оставил после себя чувство голода, которое только он сам и мог утолить.

Я откинулась на спинку сиденья, уставившись куда-то вдаль. Это действительно не было любовью с первого взгляда, она пришла куда позже. Но отрицать то, как с первой встречи мы воспылали друг к другу, было бы просто нечестно и, на мой взгляд, слишком благонравственно.

13

Адам одолжил мне свой махровый халат после душа – мои вещи остались стоять в коробках до следующего дня – и я утопала в нем, как в огромном одеяле. Проснулась в его объятиях, не понимая сколько времени прошло, и пошла в душ перед сном – никогда не могла обойтись без этого перед тем, как лечь в постель.

Главная ванная по размерам, скорее, походила на комнату. Туалет прятался в отдельном помещении за непрозрачной дверью, так что здесь оставались душ, джакузи и пара раковин с большими круглыми зеркалами.

Все в этой ванной кричало о том, что здесь живет пара. Раковины были объединены общей литой белоснежной столешницей, на которой Адам предусмотрительно освободил пространство для моих вещей. За затемненной стеклянной перегородкой скрывались два тропических душа друг напротив друга. Полочки около правого также пустовали без вещей. А на полукруглом подиуме около окна возвышалась глубокая ванна. Промелькнула мысль, что здесь с комфортом расположатся двое, и даже останется место для передвижений.

Я протерла запотевшее после горячего душа зеркало и промокнула волосы полотенцем, заплела их в слабую косу, чтобы не путались во сне, и нанесла на лицо и тело любимые уходовые средства. Уход за собой всегда был моей слабостью, и я не представляю и дня без своих девчачьих штучек.

В зеркале на меня смотрело румяное, довольное, но немного сонное лицо. Халат висел на мне, обнажая ключицы, лишь немного прикрывая грудь, и я вспомнила об Адаме. До этого мы много раз ночевали вместе, спали в одной постели и, конечно, имели близость, но никогда еще не засыпали в общей постели, зная, что теперь она принадлежит нам обоим.

Я вцепилась в белоснежную ткань халата, начиная перечислять в мыслях находившиеся в ванной вещи – где-то вычитала, что это помогает при волнении, а сейчас мне было это нужно. Небольшое переживание вполне естественно, на так ли? Все это такое новое, неизведанное… радостное возбуждение и страх неизвестного…

Сейчас мне предстояло выйти из ванной, надеть пижаму и лечь в одну с Адамом постель. Я устала и была готова только забыться сном, надеялась, что Адам устоит перед близостью наших тел, потому что мне всегда было трудно ему отказывать хоть в чем-то. Адам никогда ни о чем не просил, не задумывался, что я могу дать ему в этих отношения, отдавая при этом всего себя. Поэтому когда у него просыпалось малейшее желание – не только в близости, в чем угодно – я непременно старалась его порадовать. Мне не хотелось отказывать, и к тому же казалось, Адама это не устроит.

Когда я вышла в комнату, его еще не было. На кухне бежала из крана вода, затем – выключилась, и я поспешила надеть пижаму. Залезла под одеяло, холодное изнутри, и поджала ноги, пытаясь согреться.

– Уже легла? – тихо спросил Адам, когда зашел в комнату и, крадучись, прошел в ванную.

Зашумел душ – как ни странно, я не смогла уснуть быстро, как рассчитывала – и через несколько минут Адам присоединился ко мне. Он обнял меня под одеялом, и я тут же согрелась, как от большой горячей батареи. Его рука скользнула по моему животу, и внизу меня обдало жаром. Но это было не то, о чем я подумала. Адам настойчиво притянул меня к себе, прижался всем телом и прошептал:

– Сладких снов, Биби. Люблю тебя. – И тут же заснул.

Под теплым одеялом, в крепких медвежьих объятиях, мне ничего не оставалось, кроме как свернуться калачиком, подстроившись под изгибы тела Адама, и тихо, смиренно заснуть. Глаза уже закрывались, я видела, как дрожат под тяжестью век мои ресницы. Все тело обмякло, и я вот-вот была готова провалиться в сон, как почувствовала какое-то движение в ногах. Маленькие, легкие, мягкие лапки ловко запрыгнули на постель, и небольшое тельце, свернувшись, улеглось в моих ногах. Я услышала знакомое мурчание – Миса была рядом, – и все беспокойство тут же меня покинуло.

14

До своего переезда к Адаму я ни разу не была у него в гостях, оправдываясь тем, что добираться для меня слишком далеко и сложно для того, чтобы пробыть у него всего несколько дней. Не сказать, что это было откровенной ложью, но до конца честной в этом вопросе я с ним точно не была.

Мы встречались в совместных поездках, Адам приезжал в Чикаго, когда я оставалось у родителей, чтобы не ехать еще дальше, до университета, но я сама ни разу не ездила к нему. И виной всему мои страхи.

Когда я поняла, что влюбилась, по-настоящему, что это не просто животная страсть, не эмоциональная зависимость, а искренняя любовь, я всеми силами пыталась отгородиться от нее. Нет, я не строила преград, не отвергала Адама, не закрывалась от него, но пыталась не торопить события насколько это было возможно. Старалась не запускать его в мою жизнь полностью, не привязываться как к самому близкому человеку на свете.

Приедь я к нему сразу, провалилась бы в собственные фантазии о нашем счастливом будущем. А этого я себе позволить не могла. Пока наши чувства не прошли испытания временем и расстоянием, я не могла себе доверять.

Во второй раз увидеть Адама мне удалось только через месяц. Он прилетел ко мне, в Чикаго, когда я осталась у родителей на выходные. Надо ли говорить, что с родителями за весь уикенд я провела пару часов от силы…

Мы с Адамом общались каждый день на протяжении месяца, став неотъемлемой частью жизни друг друга, просыпаясь и засыпая вместе, вместе обедая и ужиная, постоянно с телефоном в руках, готовые в любую секунду подключиться к видеозвонку. На тот момент мы уже обозначили, что являемся парой – для обоих это было крайне важно – и назначили дату нашей годовщины на семнадцатое января. Так что, садясь на самолет, Адам спешил не просто ко мне, а к своей девушке, и это в моих глазах сильно повышало значимость этого шага.