– То есть история чисто московская? – догадался Трепалов.

– Да. И тут опять же – не понимаю, откуда прилетело. Если это как-то связано с Бокием, то там свои спецы, куда круче любого урки…

– А если таким образом хотели следы замести?

– Да сами бы завалили меня и дело с концом! К чему плодить сущности?

– Другие громкие дела: тот же Комаров, налётчики на типографию… – стал перечислять Трепалов.

– Не то, Александр Максимович, не то… Думаю, прямо в лоб я никого не задел, а вот зацепить краем – да, могло быть. Осталось только понять, кого…

– Другими словами, вся надежда пока только на Чухонца?

– Увы, товарищ начальник, – признал я свою беспомощность.

– Плохо, Быстров! Очень плохо! Но раз уж так получилось… – внезапно Трепалов улыбнулся. – Да, Георгий, у меня хорошие новости.

– Какие, Александр Максимович?

– Дал я тут разгону телефонистам, чего они тебе с аппаратом канитель развели – уже скоро месяц прошёл, как поставить не могут! В общем, на неделе будут у тебя. Жди!

Не успел я распрощаться с Трепаловым, как в кабинет даже не вошёл – вбежал Ваня Бодунов. Вид у него был такой, словно за ним гнались.

– Максимыч! – громко воскликнул он, – у меня такие новости – ты не поверишь!

И только тут Ваня заметил меня.

– О, наш герой! Здорово!

– Здоровей видали! – радостно сказал я, пожимая его руку. – Что за новости – меня не касаются?

– Был бы цел, касались! – засмеялся Ваня. – Ну, а раз тебя подстрелили, то…

– Подумаешь, царапнули чуток! – слегка обиделся я. – Я ведь на поправку пошёл. Можешь у начальника уточнить.

– Так, Иван, давай, выкладывай, что за новости у тебя, а Быстров пусть послушает, раз ему так интересно! – прервал нас Трепалов.

– Сейчас, горло промочу и всё расскажу! – заверил Бодунов.

Он налил в стакан холодной воды из графина, выдул одним глотком, сел и заговорил:

– История такая, товарищи. В Подмосковье, прямо под насыпью чугунки нашли тяжелораненого: его несколько раз пырнули ножом в живот и грудь. Он еле дышал и был без сознания. В карманах отыскали удостоверение сотрудника московского уголовного розыска Виктора Ефимова. Его отвезли в больницу имени Всемедикосантруда на Яузской, оттуда связались с МУУРом и… знаете что?! – он обвёл нас торжествующим взглядом.

– Никакого Ефимова в МУУРе нет, – первым догадался я.

Бодунов поморщился.

– Трудно с тобой, Быстров: на ходу подмётки рвёшь. Действительно, Виктор Ефимов никогда в МУУРе не работал. Они на всякий пожарный с нашим отделом связались – вдруг он у нас работает? Я сказал, что и у нас такого отродясь не было. Съездил в больничку, посмотрел на этого раненого, пока он в сознание не пришёл, и каково же было моё удивление, когда опознал в нём Вовку Губана.

Трепалов напрягся.

– Того самого Губана из банды Кузнеца?! – не поверил он.

– Того самого, Максимыч, – подтвердил Иван.

Я понимающе кивнул: банда Ивана Кузнецова по прозвищу Кузнец успела изрядно нашуметь в Москве и пригородах. Орудовали, сволочи, чуть ли не в промышленных масштабах и при этом всегда по одной и той же схеме: переодевались в форму красноармейцев, на нескольких машинах подкатывали к какому-нибудь дому, где проживали богатые нэпманы, вламывались туда, перекрывали входы и выходы, всех жильцов сгоняли в одну комнату, а потом спокойно занимались грабежом.

Стоит отметить, что действовали «кузнецовские» крайне жестоко: убивали любого, кто им не нравился или пытался оказать сопротивление, включая женщин и, что самое страшное, детей.

По разным оценкам в банду входило минимум с полсотни человек, но я всё-таки думаю, что на самом деле их было меньше. Да, сам Кузнецов – здоровяк, который прежде работал на скотобойне, имел силу сравнимую с богатырской (спокойно гнул подковы и убивал человека ударом кулака), был по характеру лютым и свирепым, старался держать всех в узде, но всё равно управляться с полусотней отпетых негодяев даже такой неординарной сволочи непросто.

От методов «воспитания» Кузнеца впору было содрогнуться, он лично наказывал провинившихся, чаще всего медленно душил, глядя прямо в глаза. Банда не роптала, по общему мнению, убивал он за дело: тех, кто крысятничал у своих или утаивал долю добычи.

Его не раз и не два пытались поймать, даже удалось схватить несколько мелких сошек, но через них так и не получилось выйти на главаря. Он мало кому доверял, и никто не знал, где лёжка Кузнецова.

У него было несколько адъютантов, и Вовка Губан входил в их число.

– Ну что, товарищ начальник, едем арестовывать Губана? – Бодунов почти приплясывал от нетерпения.

Трепалов уже был склонен с ним согласиться, но внезапно замер. Его взгляд обратился на меня.

– Быстров, а ты что скажешь?

– Скажу, что не надо торопиться с арестом.

– Интересно, почему? – удивился Бодунов.

– Арестовать Губана всегда успеется, вот только что это нам даст? Он не дурак, наговаривать на себя не станет. Даже если прижмём как следует, не факт, что расколется вчистую и сдаст Кузнеца. Вы уж простите, мужики, но надо смотреть фактам в глаза: бандиты боятся его больше, чем нас! Сами знаете, какая у них дисциплина и как она поддерживается! – уверенно произнёс я.

– Ты к чему клонишь, Жора? – непонимающе замотал головой Бодунов. – Предлагаешь отпустить Губана на все четыре стороны?

– Я что – похож на идиота?!

Иван усмехнулся.

– Сказал бы я на кого ты похож своей дурацкой манерой отвечать вопросом на вопрос! Если придумал чего – поделись с товарищами.

– Начну с главного, – заговорил я. – Губан уже знает, что его разоблачили?

– Откуда?! – удивился Бодунов. – Сам он пока в полной бессознанке лежит, а в больничке я никому ничего не рассказывал.

– Это хорошо, – довольно кивнул я. – Будет значительно проще. Идея такая, товарищи сыщики: и Губана, и меня порезали. Допустим, у меня вдруг резко обостряется рана, нужна срочная госпитализация. Под этим предлогом я ложусь в больничку… как там её?

– Имени Всемедикосантруда, – подсказал Иван.

– Ну и название… Хрен выговоришь, – усмехнулся я.

– В народе называют попроще – «Медсантруд», – пояснил Трепалов.

– Спасибо, Александр Максимович. В общем, ложусь в этот самый «Медсантруд», причём в одну палату с Губаном и делаю всё, чтобы втереться ему в доверие, – продолжил я. – Только придётся посвятить в наши планы главврача больницы.

– Сделаем, – кивнул Трепалов. – Я главврача знаю ещё с тех пор, как начальником МУУРа работал. Он хоть и буржуйского происхождения, но из сочувствующих. Довериться можно. Только ты не забыл, что к тебе Варвара наведаться должна с наводкой на Чухонца?

– Не забыл, товарищ начальник. Варвара сказала, что ей нужна неделя, но я своих предупрежу на всякий случай. И Настя, и Степановна её видели, так что узнают и спросят, если заявится. Да и не думаю, что засижусь в больничке… Губан как более-менее оклемается, попытается смыться оттуда. Надеюсь, что и меня прихватит с собой, – заключил я.

– План хороший, – подумав, согласился Трепалов. – Ввести своего человека в банду Кузнеца дорогого стоит. Быстров – человек в Москве новый, его урки пока плохо знают.

– Об одном обстоятельстве забыл, Максимыч! Да, Жора в Москве недавно. Только про него ведь в прошлом году в «Правде» заметку печатали… С фотографией, – вспомнил Бодунов.

– Ха! – усмехнулся я. – Ты эту фотографию видел?! Да по ней меня даже супруга опознать не сумеет, что про бандитов говорить! Да и не думаю я, что урки «Правду» читают…

Известие о том, что я на несколько дней отлучаюсь из семьи, Настю не обрадовало. Я честно сказал, что отправляюсь на задание, что буду в Москве, но где именно – категорически отказался говорить.

– Не переживай, так надо! Со мной всё будет в порядке!

– Смеёшься? – выдохнула Настя. – Как я не могу переживать, когда ты, раненый, снова за своими бандитами гоняться собрался.