Перебираясь под новую кровать в квартире на этаж ниже, я прокручивал в голове утренний разговор со Старшими, пытаясь отвлечься.

«А вы когда-нибудь разговаривали с детьми? А они с вами?»

Удивительно, но к вопросу не отнеслись с подозрением. Наверное, подобная идея, так или иначе, приходила в головы другим монстрам моего возраста. Чем ты младше, тем больше у тебя вопросов. Этим мы не отличаемся от человеческих детей. Так уж у нас устроено: чтобы пугать кого-то, ты должен понимать его страхи, его чувства, должен пройти через них сам.

«Случалось мне говорить с одним, — поделился со мной родитель. — Правда, разговор был недолгим, я быстро ушел. Запомни, малыш, с несчастными детьми лучше дел не иметь. Их страх отравлен».

«Отравлен? Он что, может меня убить?» — ответил я, испуганный, что мне ничего не рассказали об этом раньше.

«Нет, малыш, он тебя не убьет, но засядет в желудке надолго. Старшее поколение считает, что каждый из нас должен встретиться с таким ребенком, пережить его страх, попробовать на вкус. Мол, этот опыт сделает тебя сильнее. Но в наше время это уже не имеет смысла. Детей много, на любой возраст и вкус. Почти у каждого — своя комната. Так к чему искать приключения на свой пятый глаз?»

Я тогда промолчал и даже задумался, а стоит ли возвращаться к Даше. Но тут же понял, что должен вернуться, что иначе я просто не смогу. Более того, я буду возвращаться к ней снова и снова, пока она будет расти и взрослеть. А когда достигнет того возраста, когда мы поменяемся ролями, когда я стану бояться одного лишь звука ее шагов, тогда я попрощаюсь с ней навсегда, сохранив в памяти все наши многочисленные разговоры и игры. Мы можем делиться друг с другом тайнами наших миров, она может путешествовать там, куда мне не добраться, и рассказывать о своих открытиях, я могу узнать много интересного о том, что происходит днем, каковы на вкус радуга и солнечный свет.

Со вторым ребенком я был куда осторожнее. Видимо, вдохновился идеей провести время с Дашей настолько, что и охота показалась милой игрой. Я дождался, пока ребенок уснет и приступил к работе. Его страх показался самым вкусным лакомством во всей черной тьме.

* * *

— Привет, Вух! Я так рада тебя видеть!

Я пришел к ней за пару часов до рассвета, наевшись до отвала в предыдущих квартирах. Не хотел отвлекаться на голод во время разговоров и игр. Мы же сегодня сможем поиграть?

— Я тоже рад, но почему ты не спишь?

— Тебя жду. Я знала, что ты придешь.

Я вообще-то планировал ее разбудить. Совсем не ожидал, что она засидится допоздна, только чтобы не пропустить мой приход. А ведь человеческим детям необходимо спать ночью, нас так учили. Раз уж я не планирую ее пугать в будущем, нужно будет договориться встречаться в одно и то же время.

Я аккуратно выполз из-под кровати, прислушиваясь к звукам за дверью.

— Не бойся, — Даша словно прочитала мои мысли. — Он не придет.

— Уехал?

— Можно и так сказать.

Сегодня луна была не такой яркой и лунной дорожки на полу не оказалось. Я расположился рядом с кроватью, взглянув вверх. Даша выглядела счастливой, словно обнаружила под елкой новогодний подарок. И даже ее бледное лицо и синяки под глазами не могли испортить внутреннего ликования.

— Поиграем в крестики-нолики? Или в города?

Мы начали с городов — просто потому, что игра была новая и мне захотелось ее изучить. Но довольно быстро оказалось, что города мы знаем совершенно разные и проверить друг друга не можем. Мне казалось, что Даша выдумывает, ведь не может существовать таких странных городов, как Красноярск или Воронеж. Прямо как цвет или птица, еще и длиннющие, и звучат как набор букв. Но Даша заверила, что не врет, и я ей поверил. В конце концов, я тоже играл честно, и она хихикала с моих названий не меньше, чем я — с ее. Было приятно, что она теперь может смеяться, не сдерживаясь, не закрывая рот ладошками и не оборачиваясь в ужасе на дверь. Интересно, надолго ли уехал ее отец?

Затем мы играли в крестики-нолики на полу возле кровати. Она свесилась с нее и рисовала пальцами кружочки на начерненной в пыли решетке, а я пытался ее победить своими кривыми крестиками.

Потом мы говорили о пиратах, королевских замках и единорогах. О приключениях, в которые когда-нибудь обязательно отправимся. Я даже и впрямь поверил, что это реально. Даша говорила, что будет нести меня в коробе днем, а ночью мы будем идти вместе бок-о-бок по лесам, лугам и болотам. И в каждом новом месте нас будет ждать клад. Причем не с золотом и драгоценностями, а с суперспособностями. Мы найдем крылья, чтобы летать, найдем жабры, чтобы дышать под водой, и обязательно найдем накидку, которая позволит мне не бояться света.

Говорила в основном Даша, а я слушал, временами вставляя и свои желания: попробовать страхи маленьких единорогов или вселиться в тело летучей мыши. Даша соглашалась и обещала, что все исполнится, как будто сама была волшебной феей из сказок, а не обычной девочкой.

Рассвет все испортил. Настало время мне уходить. Я собирался сказать ей об этом, но она поняла все до того, как я открыл рот.

— Кажется, нам пора прощаться, — произнесла она с грустной улыбкой. — Спасибо, Вух. Если честно, я боялась, что ты не придешь.

— Ну я ведь дал обещание, — я попытался вспомнить, было такое или нет, но тут же отбросил попытки. Ни к чему тратить на них последние минуты перед восходом солнца. — Ты сегодня выглядишь куда счастливее. Я рад видеть тебя такой. Завтра приду снова и мы…

— Прости, Вух, — перебила меня Даша. — Завтра меня здесь уже не будет. Мы больше не сможем видеться.

Я вытаращил на нее все пять глаз, пытаясь понять, не шутит ли.

— Ты куда-то уезжаешь? Далеко?

— Далеко.

— К своему отцу? — испугался я.

— Нет, — ответила Даша. — К маме.

Я помолчал немного. Вспомнились удары и всхлипывания за стеной в нашу первую встречу.

— Так она не здесь?

Даша отрицательно замотала головой. Мысли мячиками запрыгали в моей голове. Они что же, бросили ее совсем одну ночью? Родители так не поступают. Не должны поступать! Нас учили, что папы и мамы готовы в клочья порвать тех, кто пугает их малюток. Должно быть, всю ночь ей было ужасно одиноко и страшно. Не будь я знаком с ней и окажись здесь из-за голода, мог бы напугать ее до смерти. Или сам умереть, отравившись страхом. Хотя Старшие говорили, что от такого не умирают. Может, все же попробовать сейчас, проверить? Может, тогда я немного лучше пойму, почему она заговорила со мной в первый день нашего знакомства? Может, если я отравлюсь, то мне будет не так обидно от ее слов? И я попробовал нащупать ее страх, поглотить его.

Я не ощутил ничего, кроме пугающей пустоты.

А Даша продолжила:

— Она ушла раньше, а я решила дождаться тебя, чтобы увидеть в последний раз и попрощаться.

Еще не до конца вникнув в ее слова, я похолодел от ужаса и отпрыгнул от кровати, не понимая, с чем столкнулся, но осознавая, что понимание напугает меня куда сильнее. Я обернулся к ней, чтобы убедиться: передо мной не наваждение, а все та же Даша, которая так мечтательно рассказывала о кладе и смеялась над названиями наших городов пару часов назад.

Она сидела на кровати и смотрела на меня. На ней была все та же серая пижама, перемазанная чем-то темным на груди. И это что-то незамедлительно растворялось вместе с ней.

— Ты ведь найдешь клад, Вух? — спросила она. — Найдешь и за меня тоже?

Я не успел ответить.

Это были последние ее слова. Первый луч солнца легонько обжег меня, но я почти не почувствовал боли. Я все стоял и смотрел на пустую кровать и на заляпанные брызгами стены. У Старших очень тонкий нюх, мне до такого расти и расти. Так мне казалось. Сейчас же я взрослел с каждым миллиметром поднимающегося солнца, ощущая все больше и больше запахов, давних, осевших, но еще не развеявшихся полностью. Что-то горячее, горькое. Оно было громким и смертоносным. Паленая шерсть — это от меня, нынешний запах, совсем близкий. Я убрал его на задний план, он сейчас лишний, продолжил поиски против своей воли. Запах псины, еще более давний, чем все остальное. Запах смерти и слез. Мокрой шерсти и пороха. Запах металла, и пота, и грязи, и…