Annotation

Верите вы в монстров или нет, но они существуют. Их очень много. Они живут среди нас. Это рассказ, вдохновленный трагичной историей Джудит Барси — актрисы, озвучившей героинь в картинах Дона Блута («Все псы попадают в рай», «Земля до начала времен»). О ее судьбе можно прочесть на любом сайте или догадаться по рассказу, который стал для меня самым тяжелым из всех.

Анна Волок

Анна Волок

Монстр

Посвящается Джудит Барси

и другим детям с похожими судьбами

— Привет. Почему ты не спишь?

Именно с этих слов началось наше знакомство.

Под кроватью было сухо и пыльно. Мои любимые, самые лучшие «сухо и пыльно». Под прочими кроватями иногда попадались машинки, обертки от конфет, книжки и мячики. Мячики — особенно часто. Днем они стучали по полу, надоедая соседям, но, в конце концов, всегда оказывались здесь или под шкафами. Многие задаются вопросом, почему мы выбираем именно кровати? Потому что на них спят дети? Нет, просто под ними интереснее всего. Я всегда любил фантики, их шуршание так здорово пугало ребят надо мной, питая меня их страхами. Всех без исключения… до того часа, пока не появилась она с ее «привет». Признаюсь, я растерялся — не знал, что ответить.

— Эй, ты меня слышишь? — позвала она снова. — Поговори со мной, пожалуйста.

Ее ровный голос привел меня в чувства. Она правда обращалась ко мне. Странный, необычный ребенок.

— Спи. Здесь никого нет, — решил ответить я и приготовился отправиться на поиски достойного ужина в этом доме. Хотелось поиграть с фантиками, услышать всхлипывания и учащенное биение сердца над собой.

— Меня Даша зовут, — маленькая ручка появилась передо мной, точно для пожатия.

— А меня Вух, — произнес я неожиданно для себя, напрочь забыв про обед и фантики. — Чего ты не спишь?

Странный вопрос. Большинство из нас сами добиваются, чтобы дети не спали, а дрожали, прячась под одеялами, звали мам и пап, кричали и плакали. Наверное, я просто повторил ее вопрос. Зачем? От удивления? Все же я никогда не общался с людьми.

— А ты? — спросила она.

— А я днем сплю.

— Правда? Здорово. Я бы тоже хотела спать днем! Можно к тебе?

— Ко мне? — я совсем удивился, осмотрев свое скромное пристанище. — Но ведь тут скучно, даже фантиков нет!

— Каких фантиков?

— Конфетных.

— Ну так все правильно. У меня ведь нет конфет, поэтому у тебя нет фантиков.

Ее ответ показался логичным. Даже слишком. Из любопытства, чем еще она может меня удивить, я махнул лапой.

— Ладно, спускайся.

На Даше была серая пижама. Короткие темные волосы закрывали пол-лица. В руке она что-то сжимала. Не успел я испугаться, как раздался щелчок, и тут же мои глаза защипало от боли. Я шикнул, зафырчал и уже собирался раствориться, как она отвела фонарик в сторону.

— Ой, прости! Я не знала, что тебе будет больно, просто хотела тебя увидеть. Не уходи, пожалуйста…

Она что, мысли читает? Я проморгался, все еще недовольно фыркая. Что-то заставило меня остаться даже после ее обидной выходки. Может, голос, полный раскаяния, а может, все тот же интерес, что же случится дальше. Голод все еще давал о себе знать, вот только обедал я каждую ночь, а с детьми не общался ни разу.

— Не уйдешь? — осторожно спросила она.

— Ладно, останусь, — проворчал я, протирая лапой два нижних глаза.

Даша помолчала немного, рассматривая меня в слабом свете ослепительной штуки. Я все никак не мог вспомнить, как она называется.

— А ты совсем не такой, каким я тебя представляла, — наконец улыбнулась она, удобнее размещаясь напротив. Я почему-то смутился.

— А какой?

— Похож на моего пёсика, — она запнулась. — Бывшего пёсика. Он ушел на небо недавно. Раньше мы спали вместе, я так по нему скучаю.

От таких откровений я не знал куда деться и даже отодвинулся от нее. На всякий случай.

— Только у него было два глаза, а у тебя пять. И зубы у него были поменьше. Но в остальном… Слушай, давай поиграем! — она приблизилась, и мне стало неуютно.

— Да во что здесь играть? В прятки, что ли?

— В крестики-нолики, — улыбнулась она и тут же начертила пальцем в пыли решетку, поставив по центру крестик. — Ставь нолик.

— Где?

— Где хочешь.

— А в чем смысл?

— Нужно поставить три нолика или крестика в ряд, так, так или так. У тебя нолики, у меня крестики.

— Ну ладно, — я нарисовал кружок, она — крестик, я снова кружок, она наискосок перечеркнула ряд и заулыбалась.

— Я выиграла. Давай еще.

Что-то громыхнуло, как будто ударили в стену. Послышались скрежет и крик, или, точнее, плач — тонкий, без надрыва. Можно было подумать, что это и не плач вовсе, а скулеж, но я был подкован в вопросе рыданий и хорошо отличал одно от другого. Решил бы, что мои братья веселятся, если бы не знал, что в этой квартире живет только один ребенок.

— Не бойся, — она сама дрожала, но почему-то решила, что испугаться должен именно я. — Он уже заходил сюда. Сегодня он уже не придет.

— Кто? — заинтересовался я.

— Папа.

Я лишь фыркнул. Все-таки какая-то слишком умная попалась мне жертва: в мудреные игры выигрывает, о том, что монстры вроде меня боятся родителей, знает. Не зря пугали нас Старшие «новым поколением», говорили, что нужно быть аккуратнее, хитрее, изобретательней, иначе дети быстро привыкают. А взрослые еще и помогают им: снимают фильмы про таких, как мы, рассказывают сказки с хорошим концом. Может, перестать быть дружелюбным прямо сейчас, напугать ее до полусмерти? Только я не был уверен, что у меня получится.

— Давай еще поиграем, — предложила она.

— Ну давай.

Даша выиграла еще пару раз, а потом я понял, как у нее это выходит. На третий у нас получилась ничья, а на четвертый мне удалось победить.

— Ух ты! — она, кажется, обрадовалась даже больше, чем я. — Молодец. Быстро учишься.

Я не мог понять, от чего мне приятнее, — от победы или от ее похвалы. Мы сыграли еще несколько партий, сгребая пыль в центр игрового поля. Ее ладошки сделались серыми, как и кончик носа, который она потирала время от времени.

— Слушай, а у вас в доме еще дети есть? У соседей там, — спросил я после очередной победы.

— Почему ты спрашиваешь? — казалось, она по-настоящему испугалась. — Хочешь уйти? Тебе скучно со мной, потому что у меня нет фантиков? — ее голос дрогнул. Она могла заплакать в любую секунду, но мне почему-то больше не хотелось ее расстраивать. И пугать тоже.

— Нет, конечно, — поспешил я ее успокоить. — Мне очень нравится играть с тобой, но я немного проголодался. — Я не знал, как поделиться с ней правдой о нас, монстрах. Может, она ее и не утешит вовсе. — Если честно, такие, как мы, питаются детскими страхами. А тебя я пугать не хочу, ты мне нравишься.

Она удивленно захлопала ресницами. А потом смущенно улыбнулась.

— Вот оно что. Ну, тогда иди к Ваньке, он в соседней квартире живет. Сегодня он назвал меня уродкой и толкнул. Его не жалко.

Мне очень захотелось уйти поскорее к этому Ваньке. Но не для того, чтобы поесть, а чтобы потом рассказать Даше, как он от моих стараний рыдал в три ручья и звал мамочку. Идея показалась настолько интересной, что я тут же поделился ей с Дашей. Она прыснула со смеху, и я невольно повторил за ней, получилось хрипло и со скрипом, как будто смеялся старый матрас. От этих звуков она захохотала еще громче, но тут же словно опомнилась и закрыла рот ладошками. Ее не прикрытый глаз сделался огромным, а сердце заколотилось так сильно, что я лапами почувствовал его стук вибрацией по полу. Я понял, что нужно замолчать, и затих. Мы пролежали в тишине несколько минут, а потом она выдохнула.

— Повезло, — взглянула на меня. — А ты еще вернешься?

Я подумал и кивнул.

— Да. Завтра я начну с Ваньки, а затем приду к тебе и мы снова поиграем.