«Вы можете мне помочь?» – спросил Джесс.

«Сбежать?»

«Нет. Отправить сообщение без лишних ушей».

Испанец кивнул:

«Назови имена».

«Испанский посол».

Выражение лица мужчины расслабилось, и он чуть было не засмеялся, а потом элегантно поклонился Джессу.

«Ваш покорный слуга. Меня зовут Альваро Сантьяго».

«Вы и есть посол?»

«Точно. – Альваро пожал плечами, будто говоря: “А почему бы и нет?” На этот раз сдерживать смех пришлось Джессу. – Мне безопасно приходить. Даже если поймают, вряд ли накажут».

Это был отличный ход, просто шах и мат. Хотя Джесс никогда и вообразить не мог посла, который способен перемещаться без единого звука, как закоренелый преступник. Подобных людей Джесс всегда представлял со свитой из шумных стражников.

«Что тебе нужно? – спросил Альваро, когда заметил, что Джесс сомневается. – С кем еще нужно связаться?»

Здесь пряталась еще одна головоломка, однако Джесс потратил лишь секунду на сомнения, прежде чем сказал жестами:

«Эльсинор Квест. Гипнотизер».

«Найду ее».

«Его».

«О. Хорошо. Нужно, чтобы сюда пришел?»

«Нет. Скажите ему, чтобы перехватил меня, когда меня в следующий раз поведут в серапеум. – Джесс задумался. – Он потребует оплаты. Большой».

Альваро великодушно отмахнулся.

«Уверен, ты отдашь потом все долги. А зачем гипнотизер?»

То было всего лишь предчувствие, но у Джесса складывалось четкое ощущение того, что следующий разговор с архивариусом будет намного, намного сложнее, а Эльсинор Квест обладал навыками, которые могли бы очень даже пригодиться. Но Альваро не нужно было этого знать.

«Неважно», – ответил Джесс.

Альваро явно не поверил, однако пожал плечами и забыл.

«Что-нибудь еще?»

«Красный Ибрагим. Контрабандист».

Посол наклонил голову, очевидно, не узнав имени. Да и с чего бы узнавать? Королевские особы и преступная тайная знать из числа контрабандистов вряд ли обитали в общих социальных кругах. Когда Джесс развел руками, не зная, как еще объяснить, Альваро кивнул и жестами сказал:

«Я найду его».

«Преступник, – добавил Джесс, может, даже чуть слишком нарочито подчеркнуто. Забавно, что это было одним из первых слов, которым обучил его Дарио. – Будьте осторожны. Опасно».

Посол вновь непринужденно отмахнулся. Слишком благородный и слишком высокомерный, чтобы поверить, что сам может подвергаться риску, подумал Джесс; он провел слишком много времени, будучи уважаемым за свое происхождение и статут по жизни. Дарио был вынужден осознать свои лимиты. Возможно, этот Сантьяго поступит так же.

«Только не умри», – подумал Джесс. Ему не хотелось бы иметь подобное на своей совести и, что, возможно, не менее важно, потерять своего единственного настоящего союзника на данный момент. Позже ему придется поблагодарить Дарио за то, что он все же устроил их встречу. Это будет неприятно, но благодарность необходима: его знатный друг продумал запасные варианты в то время, когда сам Джесс смотрел только прямо перед собой.

Дарио постоянно напоминал ему, что это игра в шахматы, и оказывался до отвращения прав.

Альваро выжидающе наблюдал за Джессом.

«Что-нибудь еще?» – прожестикулировал он, на что Джесс в ответ покачал головой. У него сейчас было не так много знакомых, кому можно доверять, и чем у́же будет этот круг, тем лучше. Даже Альваро не сможет пробраться в Железную башню.

«Когда будете говорить с Красным Ибрагимом, не забудьте сказать, что я Брендан», – ответил Джесс, выворачивая пальцы в попытке объяснить имя брата по буквам и чуть все не спутав, но смысл, должно быть, передал верно, потому что Альваро быстро кивнул, шагнул вперед и протянул руку для молчаливого пожатия. Посол наклонил голову под точным, царственным углом, одарил Джесса улыбкой, которая копировала уверенно-самоуверенное выражение Дарио, и направился прямиком к двери. Когда он увидел, что Джесс нахмурился, то улыбнулся еще шире.

«Архивариус слишком уж сильно полагается на скрывателей. Алхимические сценарии в этом доме повсюду. Каждое слово, что ты произнесешь, будет записано. Не забывай об этом. Мои люди будут постоянно следить за твоей дверью. Они передадут сообщение, если скажешь что-то жестами. Никому не доверяй».

С этими словами он открыл дверь и вышел, смело и дерзко. Джесс подошел было к выходу, однако вспомнил о браслете на своем запястье, который не мог снять. Его эффективно привязали к одному месту. А у Альваро не было никаких ограничений.

Джесс наблюдал, как Альваро преспокойно уходит, а через несколько шагов из тени к нему вышли несколько человек, чтобы окружить. У Альваро были виртуозные телохранители, таким позавидуют многие короли.

Никаких признаков обещанной библиотечной стражи не наблюдалось. Может, их отвлекли или подкупили.

«А теперь что?»

У Джесса не было ответа на этот вопрос.

Он прождал полчаса, затем час. Зажег химические светильники, какие были в маленьком жилом помещении. Изучил каждый уголок, каждый ящик комода, каждый дюйм, прежде чем налить себе стакан воды из-под кухонного крана и усесться за стол. Джессу был предоставлен Кодекс и полка с бланками. Что ж, хотя бы это ему дали. Он мог заказать любую книгу из Архивов, та будет отзеркалена в бланке, и Джессу будет что почитать.

Однако, разумеется, Брендан бы не стал ничего читать. Брендан не читал для удовольствия, только ради дела. Во многих отношениях это было самой сложной частью его перевоплощения.

Джесс нашел компромисс и запросил книги на тему цензуры. Первая оказалась малоизвестным трактатом, написанным профессором по имени Либерн, на тему абсолютной необходимости ограничить доступ общественности к материалам для чтения – очевидно, если читать слишком много и на слишком широкие темы, это может привести к тому, что люди начнут стремиться превзойти свое положение. В особенности уязвимыми перед «избытком знаний» считались женщины. Это было вопиющим проявлением невежества. Джесс подумал о Халиле Сеиф и ее колком мнении, которое она бы высказала по этому поводу, а затем покачал головой, стер текст и попытался подумать о чем-нибудь другом, чем угодно, что его брат мог бы почитать.

Пока страницы бланка были чисты, внезапно случилась любопытная вещь: появился новый раздел, написанный от руки. Поначалу Джесс этого не заметил; он собирался начать изучать список одобренных для Кодекса текстов. Однако когда взглянул, то моментально понял, чьей руке принадлежит этот почерк.

Она не написала своего имени, без сомнений, чтобы, если кто другой увидит, то он не понял, как она вообще смогла передать свое послание не через Кодекс, куда и полагается писать письма, а через бланк, что, насколько Джесс знал, вообще было невозможным.

Однако, опять же, невозможное было всего лишь очередной непокоренной вершиной для Морган Холт.

Текст гласил:

Ты не можешь писать мне в ответ; это только односторонняя коммуникация. Молюсь, чтобы у тебя была возможность это увидеть. Не переживай, текст появится лишь раз и исчезнет через час. Это лучшее, что я могу сделать, используя то время и инструменты, что есть в моем распоряжении. Со мной все в порядке. И да, на мне ошейник, мне это нравится не больше, чем ты можешь представить. Надеюсь, что через несколько дней я смогу связаться с человеком, о котором мы говорили. Он наша лучшая надежда. Я слежу за Кодексом помощницы архивариуса, ее защита куда слабее, чем у ее начальника, поэтому я и смогла узнать, как тебя найти. Буду следить за любой потенциальной опасностью и постараюсь предупредить тебя так же, как в этот раз. Все время держи при себе бланк. Люблю тебя.

Весь текст был сухим и деловым, за исключением последней строчки, и такая прямолинейность заставила Джесса на миг замереть. Он продал ее в рабство в Железную башню как часть ужасной сделки и никогда об этом не забывал. Если что-то пойдет не так…

«Хватит, – сказал себе Джесс и закрыл бланк. Однако продолжил его держать, будто бы обнимая Морган. – Морган сильна. Она выживет».