Я закурил и, довольно быстро выкурив сигарету почти до фильтра, затушил её остатки в пепельнице, всегда стоявшей на плетеном столике. Окинув дождь и тьму прощальным взглядом, я почувствовал, что такое необходимое мне желание вновь уснуть, вернулось. Нырнув под одеяло, я сладко зевнул и уже готов был провалиться в дремотную негу. Мысли о девушке и вообще о призрачных и желанных женщинах куда-то улетучились. Свернувшись, подогнув к животу ноги, я моментально уснул.
Глава 2
Утро оказалось еще больше унылым и печальным, чем вчерашний вечер и ночь. Море штормило. Лазурное и ласковое в ясную, солнечную погоду, в то утро оно казалось грязным и холодным, в него было неприятно входить даже в резиновых сапогах. Дождь уже не лил, а мелко моросил, мгновенно превращая одежду в мокрые тряпки. Нести с собой зонт было бессмысленно, так как морось не сыпалась сверху, а буквально затекала со всех сторон. Выйдя из дома в полиэтиленовом дождевике и резиновых сапогах, я не пожалел о своем нелепом виде. По заведенной привычке, я перед завтраком прошелся к морю. Постояв на берегу и вдохнув в грудь морскую стихию, я вернулся в отель. По пути к ресторану мне в глаза бросились три новых автомобиля, которых еще вчера вечером не было. Значит, переправа все-таки была закрыта. В том, что я обрадовался этому умозаключению, не было ничего странного. Как и любому владельцу отеля, мне было приятно осознавать, что с каждым новым посетителем я последовательно и гарантированно получаю свою небольшую зарплату. Но в душе, где-то очень глубоко-глубоко, я знал, что радуюсь этому не только из-за появления новых гостей, радуюсь скорее от того, что некоторые старые не уехали и вряд ли уедут в ближайшее время. Я ощутил трепетное чувство скорой встречи с человеком, которого я совсем не знал, но к которому меня загадочным образом потянуло. Это чувство было сродни чувству зарождающейся любви в далекой молодости, когда ждешь от встреч с противоположным полом только любви огромной и настоящей. С возрастом такое томление постепенно исчезает, и, в конце концов, ты его можешь только вспоминать, но никак не почувствовать вновь. С прожитыми годами мы становимся не то чтобы черствее, нет, скорее, менее доверчивее. Накопленный с годами опыт общения с людьми не способствует вере в них.
В зале уже завтракали несколько человек. Я их видел впервые, видимо это были те гости, чьи машины я утром заметил на стоянке. Налив бокал воды и, поставив его на столик у окна, я набрал в большую тарелку сыра и колбасы, положил нарезанных овощей, после чего, сев за стол, приступил к скучному завтраку. Три столика, за которыми сидели новые постояльцы, молча пережевывали пищу. Я не знаю, как получилось, что я не заметил вошедшую вчерашнюю гостью. Может, она вошла, когда я стоял спиной к двери, наливая себе кофе, может тогда, когда я на несколько минут заходил на кухню, чтобы переброситься парой слов с шеф-поваром. Но только ее приветствие, прозвучало очень неожиданно.
– Доброе утро, приятного аппетита! – поздоровалась она, остановившись возле моего столика. – Вкусно кормят?
– Как везде. Завтраки стандартные для «трешки», – смутился я от неожиданности.
– У Вас свободно?
Передо мной стояла молодая женщина лет тридцати пяти. Но на вид было намного меньше. Очень стройная, с небольшой грудью, однако видной из расстегнутой хлопковой рубашки, и ровными длинными ногами в обтягивающих джинсах. Волосы, выкрашенные в соломенный цвет уже давно, потому что у корней они темнели и приобретали натуральный темный цвет, спускались на плечи и заканчивались где-то посередине лопаток. Высокий благородный лоб, прямой почти античный нос, чуть пухлые губы, которые, казалось, звали прикоснуться к ним. Красивые руки, ухоженные, со свежим маникюром, тонкие, длинные пальцы, на коих блестели три перстенька. В общем, к такой женщине мужчины притягивались как металлическая стружка к магниту.
– Да, конечно! Присаживайтесь!
Она поставила бокал с соком и отодвинула стул. Потом положив на край стола маленькую дамскую сумочку, села и пододвинула стул. Потом, подождав, когда я прожую и сделаю глоток горячего кофе, заговорила.
– Простите, мы вчера не познакомились. Меня зовут Катя. А Вас?
– Александр.
– Очень приятно.
– Вы решили остаться? – спросил я, хотя догадывался, что она должна была остаться из-за погоды.
– Да, решила остаться… Впрочем, признаюсь, это не совсем так. Утром я смоталась к переправе в надежде, что та будет открыта, но мне сказали, что в ближайшие день, два ее не откроют. Поэтому мне пришлось вернуться в этот отель. Искать новый не было смысла, поскольку не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Здесь меня пока все устраивает. А Вы надолго здесь?
– Да, я здесь на очень долго.
– Значит все-таки работа… А один?
– Да, один, если Вы имеете в виду женат ли я или еще с кем…
– Вы здесь все знаете?
– Вы о чем?
– Ну, окрестности, чем можно заняться, как убить время…
– Думаю, что округу знаю и смогу найти, чем заняться.
– О! Вот здорово! Возьмёте надо мной шефство?
– Почему бы нет? Я с удовольствием. А Вы, Катя, насколько решили остаться?
– Ну, пока паром не пустят. Жаль, кончено, что теряю время, но другого пути нет. Мост еще только строят.
– Вы спешите на остров по делам?
– Да, спешила. Теперь уже и не знаю, успею ли.
– Так летите самолетом.
– Не могу.
– Боитесь?
Она как-то хитро и очень печально улыбнулась. Я ждал, что услышу объяснение невозможности лететь на самолете, но так ничего и не услышал.
– Мы сможем сегодня куда-нибудь сходить? – спросила она после минутного молчания.
– Если не боитесь сырости, то можем. У вас есть что-нибудь от дождя?
– От дождя?! – не поняла она. – Но ведь его нет!
– Вы не правы. Он идет. Моросит. Здесь часто идут такие дожди. Природа словно потеет, покрывается испариной. Между прочим, при таких осадках промокнуть можно больше, чем при обычном дожде. Разве Вы не чувствовали, когда шли в ресторан, что лицо постоянно мокрое?
– Да, было такое. Приходилось постоянно его вытирать.
– Вот! И все тело промокает. Так у Вас есть плащ, сапоги?
– Откуда?! Нет.
– Не беда. Я дам вам дождевик. А вот с сапогами будет труднее. У вас какой размер ноги?
– Тридцать восьмой.
– Хорошо, поищу.
Я уже наелся и сидел только потому, что мы болтали. Катя же еще и не притронулась к завтраку, а цедила только апельсиновый сок.
– Катя, когда Вы хотите начать?
– Да хоть сейчас!
– Нет. Давайте, я пойду, все приготовлю для вас, а вы пока подкрепитесь. Я зайду за Вами через пол часика. Пойдет?
– Да. Можно даже и раньше.
– Ну, раньше не обещаю, но постараюсь все найти за это время. Приятного аппетита! – Я встал и, оставив Катю завтракать, вышел из ресторана.
На территории кроме названных мной жилых домиков и административного здания, имелись еще и подсобные помещения, так, конечно, была трансформаторная, бойлерная, прачечная, складской дом, в котором хранилось всё, что требовалось в гостиничном хозяйстве. Туда-то я и пошел, расставшись с Катей. Открыв с трудом, разбухшую дверь, я почувствовал запах сырости и залежалых вещей. Помню, что подумал о необходимости, когда выглянет солнце всё там перебрать и высушить. Дождевики висели на крючках, полиэтиленовые, разных цветов и размеров. Я выбрал, как мне показалось, подходящий, свернул его и положил рядом. С сапогами пришлось сложнее. Как я ни старался разобраться в их размере, никак не мог найти место, где он был указан. Пришлось мне выбирать на глазок и на мою ногу. У меня сорок первый, поэтому я выбрал те сапоги, что были малы, но не настолько, как самые маленькие. Закончив с выбором прогулочного инвентаря для Кати, я закрыл помещение и решил зайти к себе, поскольку в ресторан я не надевал ни свои сапоги, ни дождевик, сняв их после прогулки к морю.
На все про всё я затратил минут двадцать, поэтому у домика номер тринадцать остановился, когда Катя еще не вернулась. Она появилась только через пять минут. Я увидел ее быстро шагающей и съежившейся от сырости тумана, опустившегося внезапно на крыши отеля и редкие, пока что очень молодые кроны деревьев. Туман еще не был плотным, как молоко, а создавал пока только впечатление, что облака отяжелели от влаги и просели до земли. Или даже больше, он напоминал дым десятков сигарет, выкуренных в закрытом помещении, который, словно слоеный пирог у не очень опытной хозяйки, в некоторых местах – толще, в других – тоньше.
