Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Александр Долгирев

Коллекция. Первая эпоха

Нелепость

Лето 1440-го года.

***

Все началось, как нелепость. «Нелепость» – слово-то какое. Я такое в последний раз от священника слышал, и странно, что именно оно пришло мне в голову сейчас, когда моей шеи касалось острие меча.

А ведь и впрямь глупо получилось. Буквально только что Якопо, Топор и я окружали путника-одиночку, рассчитывая на легкую добычу. А теперь Якопо и Топор лежали мертвыми, и я скоро должен был отправиться за ними.

Наверное, стоило помолиться, но из всех слов священника, которые мне приходилось слышать, в голове крутилось лишь слово «нелепость».

Путник-одиночка зло бросил что-то на чужом языке, и это отвлекло меня от дум. За бранью последовал вопрос:

– Ты глухой что ли?!

Путник говорил необычно, но я его понимал – после общения с Топором я мог понять почти что угодно. Я помотал головой, чувствуя, как острие меча ходит по моей шее. Путник тоже это заметил и самую малость убрал меч. После этого он заглянул мне в глаза, и я понял, что глупить не стоит. Уже спокойнее путник спросил:

– Ты хорошо знаешь эти места?

Мы с Якопо пришли сюда с севера, Топор был родом из какой-то дыры на юге, так что я плохо знал эти места. Зато я хотел жить.

– Д-да.

Мой голос дрогнул. Путник будто бы удивился, когда услышал это и снова заглянул мне в глаза:

– Сколько тебе лет?

Я задумался – отец как-то по весне сказал, что мне в этот день исполнилось двенадцать лет. На следующую зиму его не стало. С тех пор было еще две зимы.

И вновь путник прервал мои мысли. Он усмехнулся – это было совсем уж неожиданно для меня.

– Как хоть зовут тебя?

– Лука.

– Хм, хорошее имя… Вот что, Лука, мне нужно найти один старый замок – Роччанеру. Знаешь где это?

Я знал, где это, и, кажется, должен был обрадоваться этому, но мне почему-то было все равно. Это было странно. Я кивнул. Путник легко улыбнулся:

– Это хорошо, Лука. Значит так, у тебя два пути – с ними…

Он махнул головой в ту сторону, где лежали тела Якопо и Топора.

– …или со мной. Проводишь меня до Роччанеры – останешься жив. Если сделаешь это быстро, то немного заработаешь.

В его левой руке блеснула какая-то монета, но я не успел рассмотреть, какая именно. Путник продолжил:

– Так что, Лука? Что выберешь?

– Жизнь.

– Вот и отлично. Только учти, сделаешь глупость – умрешь.

Я кивнул. И вновь путник легко улыбнулся:

– Руки вперед вытяни.

С этими словами он медленно отвел от меня меч и убрал его за спину, затем снял с пояса веревку и накинул ее на мои запястья. Заканчивая связывать меня, путник произнес:

– Ты уж не обижайся, но так будет надежнее.

Я кивнул так, как будто был с ним согласен.

***

К вечеру руки перестали болеть – я просто больше их не чувствовал. День выдался жарким, но вот как раз это мешало мне меньше, чем моему новому спутнику. Слава Богу, путь к Роччанере лежал по старой дороге, а не через поля – так я даже со связанными руками и веревкой вокруг пояса мог идти достаточно свободно.

Мой спутник больше не говорил со мной, лишь останавливался время от времени утомленный жарой, бросал взгляд на окрестные поля и говорил что-то на своем языке. Он тоже шел пешком, ведя своего коня под уздцы.

За весь день нам никто не встретился – это был безлюдный край. К западу была Флоренция, о величине которой я столько слышал, но до нее было далеко.

Под вечер мы устроились в старой заброшенной усадьбе. Даже теперь мой спутник не развязал мне руки. Можно было, наверное, взмолиться перед ним, но я не стал. Солнце медленно уходило, мой спутник, никуда не спеша устроил себе место и развел небольшой костер. Меня он привязал к тому же столбу, что и своего коня. Тот по-доброму фыркал мне и, казалось, ожидал чего-то в ответ.

Я сел и прислонился к столбу спиной, дав отдых уставшим ногам. Делать было нечего, поэтому я следил за тем, кто меня пленил.

А ведь он не молод. На самом деле, даже стар. Широкие плечи поникли, а в волосах много седины. Еще только расседлывая коня, он достал из седельной сумки большую книгу. Почти такую же большую, как Библия, которая была у нашего священника. Теперь, поставив на огонь котелок с водой из усадебного колодца, мой спутник открыл книгу и начал смотреть в нее, то и дело перебирая листы пергамента. Иногда он бормотал что-то под нос, мотал головой и переворачивал сразу несколько страниц. Немного неожиданно для самого себя я произнес охрипшим от долгого молчания голосом:

– Ты грек?

Не отвлекаясь от книги, мой спутник протянул:

– Ты молчал так долго – помолчи еще немного. Мне надо подумать.

Я сделал, как он просил. Когда из котелка стало булькать, мой спутник в последний раз помотал головой и захлопнул книгу. Он вновь залез в седельную сумку и достал оттуда небольшой мешок с мукой. Быстро глянув на меня, он засунул в мешок руку и бросил в котелок две полных горсти муки. Затем он достал из сумки за поясом какой-то светло-серый комок, отрезал от него немного ножом и отправил вслед за мукой.

Я почувствовал, как заурчал от голода живот – последний раз я ел прошлым вечером.

– Долго нам идти?

– Еще два дня пешком.

Он кивнул и снова надолго замолчал, занимаясь кашей. Оказывается, седельная сумка моего спутника была целым амбаром с припасами. За мукой и кусочком сала последовали два сушеных гриба и какие-то травы. Наконец, он достал маленькую деревянную коробочку с красивой резьбой. Аккуратный движением он открыл ее и высыпал в котелок маленькую щепотку белых песчинок соли. Мой рот наполнился слюной даже несмотря на то, что в последний раз я пил еще днем.

– Да, я ромей. А где тебе доводилось встречаться с нами?

Я даже сначала не понял, что это был ответ на заданный мной прежде вопрос.

– В нашу деревню заходил как-то торговец, он говорил так же, как и ты.

– Его вы тоже попытались ограбить?

Я не стал на это отвечать. Мой спутник продолжил:

– И что же он продавал?

– Книги, в основном. Еще украшения и образа святых.

– И что, много продал?

– Наш священник купил одну книгу. Ну, это то, что я сам видел. Украшения были дорогие, а образа раскупили.

Мой спутник хохотнул, продолжая мешать кашу.

– Откуда ты, Лука? Не ври снова, что из этих краев – я знаю, как здесь разговаривают. Ты говоришь по-другому.

В вечернем полумраке я почувствовал, что он смотрит на меня.

– Я с севера.

– Сбежал что ли?

Я помотал головой – не знаю, увидел ли он это.

– Кстати, я совсем забыл о приличиях! Я знаю твое имя, но не сказал тебе свое – меня зовут Кирилл Ангел, я из Фессалоник.

Отец учил всегда быть вежливым. Особенно с теми, кто старше и сильнее тебя.

– Я из Дульмоны близ Пармы. Сын Джованни – сапожника.

– И как же сына сапожника из Дульмоны близ Пармы занесло в Тоскану, да еще и в столь неприглядную компанию?

– Мор.

Кирилл ничего не сказал на это. Через время он тихо спросил:

– А эти двое, которых я убил – они были твоими земляками?

– Нет. Топор был откуда-то с юга, а Якопо хотел ограбить наш дом – думал, что все умерли. Я смог его порезать ножом, и он предложил мне пойти с ним.

– Больше у тебя никого?

Я снова помотал головой.

– У меня тоже. Была жена, но она погибла, когда мой город захватили османы.

– Твой город? Ты… вы были его господином?

Кирилл усмехнулся моим словам.

– Нет, я не был. Хотя когда-то мои предки правили всей Империей. Но это было давно.

Отец учил всегда быть вежливым. Особенно с теми, кто благороднее и богаче тебя.

– Простите за то, что говорил с вами на равных, господин.

– Не трать слова на лесть, Лука. Я такой же, как и ты – бесприютный сирота. Усталый осколок умирающего мира, идущий в сторону от всех заветов и клятв…

1
{"b":"893858","o":1}