– Как видите, не погиб, а скончался в своей кровати, – Драма сочинял на ходу и радовался, что выдуманное имя совпало. – Он попал в плен, сменил имя и фамилию, отсюда и путаница. Вашу бывшую супругу, мать Бориса, как зовут?
– Лариса Игнатьевна! Вы должны знать?
– Это я как раз знаю. Прекрасно знаю, иначе бы вас не нашел. Завещание оформлено на нее. И ближайших родственников, в равных долях. Вот и выясняю. Вы давно развелись?
– Лет двадцать тому, вместе почти не жили. Она из деревни, училась тут. Студентами были.
– Да, дело молодое, бывает. – Драма сочувственно вздохнул. – Нарожаем детей студентами, где попало, алименты потом плати. Впрочем, иногда завещания случаются. Дедушка Лео при жизни, видимо, не хотел общаться с родней? А нам теперь копаться, кто чей сын. Он из какой деревни?
– Село Ключевское, – Ломов, сам не подозревая, выдавал полезную информацию. – Приехал Боря после школы, я его здесь прописал. С Ларисой давно развелись, в родственники я не попадаю.
– Как знать, как знать. Вы же платили алименты?
– Старался в меру сил, – Ломов нахмурился. – Куда вы клоните?
– По закону, если платили, то и Борис вам должен. – Драма лукаво щурился. – Скажем, пойдете на пенсию, например, по инвалидности, случайно здоровье потеряете. Получите разовую компенсацию. Есть ходы, если знать тонкости.
– Понимаю! – Ломов с готовностью кивнул. – В долгу не останусь. И на какие суммы, в каких пределах, можно рассчитывать?
Драма мысленно смеялся, а снаружи был серьезен.
– До 25 процентов от суммы, которую получит ваш сын. Четверть миллиона, скажем. Долларов. Не дурно, Юрий Палыч? Это навскидку.
– Что-то не верится!
– Абсолютно реально. Но вначале надо найти Бориса, сына вашего. Давно виделись?
– Здесь не бывает. Я его выписал. Вообще-то мы не очень ладим, постойте. – Ломов внезапно озадачился. – А как вы меня нашли?
– Очень даже просто. Завещание оформлено на Ломову Ларису Игнатьевну. Соответственно, дети и муж, пусть и бывший, входят в круг родственников, а значит, и соискателей по наследству.
– Этого не может быть! – Ломов откровенно расстроился, словно очутился на похоронах. – Ее девичья фамилия Букина. Откуда в Австралии знать мою фамилию?
– Да, – Драма рассмеялся. – Не я один этим наследством занимаюсь, и не только им. Вылетело из головы. Коньячок, знаете, у вас коварный. Лариса Игнатьевна Ломова, в девичестве Букина, ошибки нет?
Хозяин мрачнел все больше.
– Борька здесь давно не прописан! Это он вас послал?!
– Нет. – Драма спрятал улыбку, глаза стали холодными. – Но он мне нужен.
– Боря мальчик большой! – Ломов поднялся из кресла, как медведь из берлоги, навис над гостем. – Извините, господин адвокат! Мне пора на работу.
Драма тоже встал, посмотрел на хозяина в упор.
– Я тебе выпишу больничный, прямо сейчас. Где его найти?
– Вы кто! – Ломов струсил, но держался.
– Если я представлюсь, у тебя выкидыш будет. Где Борис?
– Не знаю! Сам бы придушил гаденыша.
– Хорошо, – тепло сказал Драма. – Советую из дома не выходить, и памятник заказать.
– Лариса должна знать! Она его выкормила, воспитала, пусть отвечает за паразита. – Ломов не знал, что ждать от непрошеного гостя, и как его выпроводить. – Село Ключевское, улица Ленина, дом 42. Может быть, он там! Вы сами осторожней, он контуженный. На меня с кулаками бросался, ножом угрожал. Куда страна катится? Везде бандиты. Если позвонит, что сказать?
– Чтобы поискал себе другого папу.
Драма ушел, не прощаясь… Когда вернулся домой, Карины не было, дверь захлопнута на защелку, а его записка переделана вероломным образом, лишние слова вычеркнуты. «Уходи. Или убежишь». Драма-то был уверен, что она дождется, вел себя безукоризненно, даже с немалым вдохновением, очень старался. Почему так? Они всегда чувствуют, когда нравятся. Давно не было женщины, которая бы так его зацепила. Он все наизусть знает, плюнул бы и забыл, а тут? Он был разочарован. Драма знал эти приметы. Если она ушла, а вроде как она здесь, если квартира пуста. Пуста без нее. Сам-то он дома, и своего присутствия всегда хватало, а тут кресло, где она сидела, кровать, где она лежала. Вся мебель наполнена ее запахом, тенями, движением, как самой нет? Даже тапочки, которыми она мимолетом пользовалась, вдруг обрели значение. Он смотрел на эти дурацкие тапочки. Выбросить их, что ли! Причем тут тапочки. Он слонялся из угла в угол. Оставался коньяк, выпил. Не помогло. Вот зараза, прямо любовь. Если, о чем бы ни думал, в голове она, если возникает неодолимое желание все бросить и бежать за ней, потому как все остальное потеряло смысл, это верная примета. А куда бежать, в палатку? Она не работает сегодня, а где живет, он не знает. А если ехать некуда, хочется упасть в постель, которая помнит ее тело, зарыться в подушки, чувствовать себя брошенным, никому в этом мире не нужным и одиноким? Да, приметы верные, скоро весна.
Драма знал, что поддаваться нельзя, у них на это расчет. Того и ждут, чтобы мужик расклеился, побежал за ней, как кобель за сучкой, и потом позвал к себе жить. Тут она в оборот и возьмет. Начнет с уборки, чистоты и порядка, квартира обрастет дамскими безделушками, ненужными вещами, обретет домашний уют, красивость. Была ранее берлога, а станет дом с мезонином, салфетки в вазочках, цветы в горшочках, трусы семейные в горошек, полочку попросит, специально купит, и сложит на нее расчески свои, флакончики, помады. И ты смотришь на это все дикими глазами, а сердце тает, как мило, и пусть вроде бы, не жалко, а крючочки невидимые уже под кожу лезут, яд впрыскивают. Потом начнет о твоем здоровье заботиться, с утра не выпьешь, хоть умри, курить на кухне, потом в туалете, а лучше вообще бросить, чтобы не огорчать любимую. Картошку раньше по пути покупал, а теперь пошлют, и будь любезен, ей надо, поднял задницу и бегом в магазин. Мусор копился неделями, пакетов по углам, ступить некуда, а если гостей ждешь, разом все выгреб, вытащил на помойку, и все! Радуешься, усталый сидишь, коньяк пьешь, а если пропылесосишь, так вообще молодец, герой. Вот это и есть красота, настоящая. Когда свобода и независимость. А если женщина? Футбол хрен посмотришь, ей мыльную оперу подавай, или концерт эстрадный. От одного звука тошнит, от голосов этих, а будешь мириться. Она знает, что тебе поперек, но будет измываться, а в награду тебе пирожки с мясом, а как же, и попробуй-откажись, она старалась для тебя, обидится. И будешь хвалить. Или слезы и вздохи начнутся, и в постели не притронешься к ней. Это дрессировка, ей важно, чтобы ты слушался, разумно или нет, не тебе решать. Раньше ты был кобель, на телок смотрел, подмигивал не стесняясь, а тут ходишь и оглядываешься, нет ли ее рядом, пальто или куртку, похожую шапку издалека увидишь и вздрагиваешь! Даже если померещилось, баба совсем другая, а все равно кайфа нет. Через месяц-другой чувствуешь себя спаниелем, и хорошо бы, а то чау-чау. В строгом ошейнике с шипами. На других баб смотришь!? К ноге, мерзавец. И поводком тебя по хребтине, кобель проклятый.
Нет, Драма никогда до такого безобразия не опускался, но видел по приятелям или старым знакомым. Был в юности мужик, а к сорока годам овца на поводке. Что с того, что полковник или директор фирмы, пусть даже бандит, если дома по половице ходит, кашлянуть боится. Нет, не для него семейная жизнь. Ему взбредет, день ли, ночь-полночь, или утро раннее, захотел выпить, то трава не расти, выпьет. Дома нет спиртного, пойдет на улицу, найдет и купит. Денег нет, займет, все равно купит. Выпьет и будет лежать, сидеть или душ принимать, а если баба в доме? Это как на вратах ада надпись, оставь надежду всяк сюда входящий. Женщина может притворяться, что любит, пока ты сам не влюбишься. Она сама телок приводить может, пожалуйста, любимый! Экспериментировал для прикола, хохотал про себя, на что женщины способны. Она все вытерпит, чтобы заслужить, войти в доверие, петь и танцевать, голой на балкон выйдет, что угодно и когда угодно, тем и берет, что послушна. Но только в нее влюбился, и сразу амба. Хана мужику! Начнутся намеки на тему: если все хорошо, почему не узаконить отношения? Вроде формальность. И ты веришь, потому что любишь сам, и уверен, что она тоже любит. Она же шелковая! А если уйдет, то как жить без нее, такая киска. Решение тянешь по возможности, а разговоры продолжаются, она приучает к мысли, а вдруг ребеночек, куда кроватку поставим? Мол, она-то обойдется без печати в паспорте, она вытерпит. И вдруг ты понимаешь, что ты свинья, действительно. Она же не о себе печется! И родители у нее тоже люди, переживают. Надо успокоить, показаться, в гости съездить, с папой на рыбалку, с мамой по грибы, выпить стопку вечерком. И ты обрастаешь обязательствами, которые не озвучены, но они уже есть, хочется быть порядочным, хотя бы иногда. Все это ерунда, господа. Ложь и провокация!
