Вуди Аллен
И всё-таки в словарных и понятийных определениях старости и ее природы чего-то не хватает. Дело в том, что старость у разных людей разная, и описывают, оценивают ее по-разному, в зависимости от целого ряда обстоятельств, условий и позиций «оценщика». А кроме того, старость – это не какое-то устойчивое состояние, а постепенное изменение, процесс, у которого есть определенные стадии.
Возможно, больше других знают об этом геронтологи – специалисты, занимающиеся медицинскими проблемами людей после 60 лет (обратим внимание на эту цифру!). Обычно они называют четыре измерения старости: хронологическое, биологическое, психологическое и социальное.
Хронологическое измерение старости – это сколько нам лет, по паспорту, конечно, или ID (Identity Document). И в соответствии с этим хронологическим достижением жизни человека устанавливают обычно пенсионный возраст. Но и он тоже разный в разных странах, в разных культурах и в разное историческое время. Как и представление о возрасте в целом:
Из записок 16-летнего Пушкина: «В комнату вошел старик лет 30-ти» (Это был Карамзин).
У Тынянова: «Николай Михайлович Карамзин был старше всех собравшихся. Ему было 34 года – возраст угасания».
Маме Джульетты на момент событий, описанных в пьесе, было 28 лет.
Марья Гавриловна из «Метели» Пушкина была уже немолода: «Ей шёл 20 год».
«Бальзаковский возраст» – 30 лет.
Ивану Сусанину на момент совершения подвига было 32 года (у него была 16-летняя дочь на выданье).
Старухе-процентщице из романа Достоевского «Преступление и наказание» было 42 года.
Анне Карениной на момент гибели было 28 лет, Вронскому – 23 года. Старику-мужу Анны Карениной 48 лет.
Старикану кардиналу Ришелье на момент описанной в «Трёх мушкетерах» осады крепости Ла-Рошель было 42 года. [Коппел-Ковтун 2017].
Что же касается современных представлений о старшем возрасте, то еще не так давно в России это были 55 женских лет и 60 – мужских. Старость? Ну что вы, считал я, да и, наверное, многие, добравшиеся до этого рубикона, ощущали то же самое: «Нет, я не готов, я не чувствую себя старым…». Но было и есть, наверное, в этом возрасте хронологической старости, в её официальной российской версии и нечто удобное, даже желанное, связанное исключительно с назначением государственной пенсии, пусть ничтожной, жалкой, несправедливой, но все-таки некоторой добавки к личному/семейному бюджету, который у большинства рядовых россиян был и остается очень ограниченным. Конечно же, 60 – это еще не начало «возрастной патологии», как пишут медики о пожилом возрасте, не старость в ее психологическом понимании, но получать пенсию уже в 60 лет было приятно и мне, даже при моей профессорской российской зарплате, тоже, кстати, довольно низкой. Поэтому мне и моим ровесникам нетрудно было понять протесты народа в России против пенсионной реформы 2018 г., а на самом деле против фактического повышения пенсионного возраста для экономии государственного бюджета. У этих народных протестов были определенные основания и причины: бедность и неустроенность населения, болезни и низкая продолжительность жизни, довольно распространенное пьянство, полная зависимость от чиновника – всё это старило среднестатистического россиянина довольно рано, потому и пенсия была нужна ему чем раньше, тем лучше.
В большинстве развитых западных стран средний пенсионный возраст около 65 лет (а в некоторых и того выше), и именно этот хронологической рубеж обычно считается формальным переходом от среднего возраста к старости. Может быть, 65 лет и есть математический порог старости? Я, впрочем, этого не почувствовал или, если честно, почти не чувствовал в свои 65.
А есть еще и биологическая старость – период увядания организма, состояние, которое делает человека более слабым, уступающим по своим физическим возможностям молодым людям, и этот биологический параметр возраста представляется гораздо более убедительным, чем возраст по паспорту. Хотя, надо отметить, бывают слабосильные, болезненные молодые люди, а с другой стороны, довольно крепкие, даже силачи – старые. Но это всё же нетипично.
Стареют люди по-разному, в этом нет стандарта. Юная красавица с завидной фигурой в старости может превратиться в невзрачную согбенную старушку. Прославленный спортсмен, рекордсмен с атлетической фигурой и кажущимся крепким здоровьем оказывается иногда на пенсии слабым больным человеком, нуждающимся в помощи и уходе. Некоторые журналисты любят такие истории, особенно в интернете, демонстрируя любопытному обывателю, какой красивой была известная артистка, певица, спортсменка в молодости, и какой она стала на шестом-седьмом десятке лет. Это необычайно льстит «простому» человеку, особенно неудачнику, «уравнивает» его с теми, кто смог добиться успеха в молодые годы, а сейчас, как и все другие, – старик или старушка.
Случается, однако, и наоборот: человек вполне обычной, неприметной внешности к старости вдруг преображается и приобретает привлекательные, а то и благородные черты. Так, например, случилось с Ириной Александровной Антоновой, красивой женщиной в 60–70 и далее лет, многолетним директором Государственного музея изобразительных искусств имени А. Пушкина. Фаина Раневская, известная актриса, не обладавшая в молодости выразительной внешностью, в поздние свои годы стала, благодаря особому уму и обаянию, необыкновенно привлекательной дамой. И в самом деле, одних седина портит, других красит, это уж кому как повезет, хотя дело не в седине и даже не в состоянии кожи лица и рук, а в состоянии внутреннего мира человека! Примеров немало, но я воздержусь от их продолжения.
Биологическая старость самый верный идентификатор нашего возраста прежде всего по внешним данным человека: морщины, волосы, кожа лица и рук, зрение, слух, голос, походка, память и т. д. Вот это и есть, пожалуй, самые подходящие сферы возрастного «вычитания» [Генис 2021], и они же предметы изучения стареющей личности, сравнения, оценки, самоанализа и… самоиронии, если, конечно, у этой личности хватает ума и чувства юмора.
Мой первый сигнал надвигающейся старости был задолго до рубежного возраста. Я, как и многие, любил читать в дороге (в метро, автобусе, поезде…): время летит быстрее и с пользой. Как вдруг однажды почувствовал, что читать стало трудно: текст расплывается, теряет чёткость. Отправился к врачу. Окулист оказался разговорчивым и объяснил, что у меня пресбиопия – возрастное снижение зрения, или, как еще говорят, «старческая дальнозоркость», «старые глаза». Определения «старый, старческий» меня тогда слегка удивили, а вот необходимость надевать для чтения очки огорчила. Это какое же неудобство! Особенно, если читаешь стоя (не всегда в общественном транспорте удается сесть): надо освободить руки, извлечь (из кармана, сумки, портфеля) футляр, вынуть и надеть очки, спрятать футляр, потом только достать книгу/журнал и так читать! А затем в обратном порядке. Двух рук явно мало – катастрофа!
Но… «привычка свыше нам дана», постепенно я освоился, приспособился, про офтальмологические характеристики («старые», «старческие») забыл и стал жить дальше, ощущая себя до поры вполне еще молодым и энергичным.
Оказывается, всё дело в ощущениях, а вместе с ними и еще в одном измерении старости – психологическом, связанном с самоощущением человека, самосознанием и поведением. Психологическая старость – это когда человек ощущает свою старость, чувствует себя старым, старше своего хронологического возраста и, что еще хуже, возраста биологического: замечает морщины на своем лице, которых, по его представлению, быть пока не должно, седые пряди, лысеющую голову и бог знает что еще. Особенно драматично это бывает для женщин, и некоторые из них (или многие?) начинают предпринимать серьезные, часто дорогостоящие и даже опасные усилия, чтобы приостановить, задержать, скрыть процесс своего старения.
У меня старение проходило как-то незаметно – для меня, конечно – но не для окружающих. А если и было заметно, то огорчений особых не вызывало. Помню, пришел как-то в парикмахерскую, еще в Петербурге, сел в кресло к мастеру, ответил на обычные вопросы как стричь и в процессе стрижки попросил немного поднять волосы на голове сверху. «А что тут поднимать, тут и поднимать-то нечего!», – отреагировала с некоторым раздражением молодая парикмахерша. Хамство я переношу плохо, пришлось встать и уйти («А что я такого сказала?!»). Хотя, наверное, по факту она была права: тех пышных волос, которые я носил в молодые годы, давно уже не было. Но и старости не было! Не чувствовал я ее и в зеркале до поры не наблюдал.
