Annotation
В такой военно-политической обстановке к нам на Зуб Дракона прибыла толпа странно обмундированных пацанов. Они вылезли к нам на пост во второй половине августовского дня, из скал, со стороны полка, расположились и сказали, что переночуют, а утром пойдут дальше. Какую задачу они выполняли, мне, как всегда, не доложили. В последствии я так и не узнал, куда их гоняла фронтовая судьбина, обратно они выходили не через Зуб, поэтому, где были и что делали, мне рассказать не смогли.
Бёрнер Вася
Бёрнер Вася
Пикник со спецназом
В августе 1984 года на горе Зуб Дракона закончилась еда. Вертолёты очень долго не прилетали, следовательно, продукты питания не привозили. Такое положение дел случалось не впервые, но в предыдущие разы нас выручала жрачка, оставленная в духовском блиндаже. Консервы «Глобус», набросанные там грудой, были вкусными и питательными. Но не бесконечными. К августу 1984-го их запасы иссякли, но четырнадцать военных гарнизона поста Зуб Дракона жрать не расхотели.
На нудном, долгом и холодном ночном дежурстве я с голодухи думал про еду всякую фигню. Она полагалась нам ежедневно, ибо мы стояли на довольствии. Значит снабженцы должны были её нам сначала начислить, а потом списать. Мне было интересно, куда делась еда, если её списали, но нам не выдали? Такая хрень происходила на протяжении, как минимум, полутора месяцев. Если четырнадцать рыл умножить на 45 дней, получится невыданных 630 комплектов сухпайка. Почти тонна жратвы (882 кг), полгрузовика ГАЗ-66. Куда всё это делось? Имелся явный повод для подозрений.
И, как говорится, не напрасно. Весной 1985 года в Рухе провели показательный суд. Нас, солдат и сержантов, туда загнали приказом, то есть, насильно. На том процессе осудили шестерых солдат из нашего полка за то, что они устраивали хищения продуктов питания, вывозили их из Рухи и продавали в дуканах Чарикарской долины. Главным организатором суд признал писаря из штаба полка. Но самый большой срок дали не ему. По образованию я химик, а не старший следователь, но всё же умею складывать хрен с пальцем. Судом было установлено (а значит это непреложный факт), что в полку действовала отработанная схема вывоза продуктов питания из Панджшера, а гнездилище данной деятельности находилось в штабе полка. Всем понятно, подневольный писарь-солдат не мог распоряжаться сотнями килограммов продовольствия, грузовиками и сетью дуканов. Такие вопросы мог решать лишь начальник соответствующего подразделения. Но суд признал организатором писаря, не начальника. И назначил самый маленький срок. Лично мне очевидно, что писарь был «пешкой», им прикрыли настоящего организатора-начальника, солдат согласился взять вину на себя, за это ему и дали по минимуму, полтора года, а бойца по имени Богдан осудили на шесть лет, почувствуйте, как говорится, разницу.
Если я ошибаюсь, то попробуйте объяснить, почему нашему гарнизону не выдали продовольствие. Предположим, две недели не было возможности доставить провизию на пост. Но потом такая возможность появилась, вертолёт прилетел. Почему же начальник не загрузил в него ранее не выданные нам комплекты сухпайков? Куда он их дел, списал? Ну да, понимаю. А физически куда дел? Писарю отдал? Очень смешно. А самое главное — незаконно.
После того как на Зубе Дракона закончились душманские консервы «Глобус», мы начали принимать в пищу всякую дрянь. Часть советского армейского сухого пайка составляли, «сухари обдирные». Были они настолько прочные, что, если положить такой сухарь себе на ладонь, а затем классическим прямым ударом заехать в лобешник любому военному, тот непременно сядет на штаны. А сухарь, скорее всего, не сломается. По большому счету, мне нет дела до прочности тех сухарей. Пока в них нету плесени. Но как только плесень заводилась в этой прочной субстанции, вытащить её оттуда не представлялось возможным.
Хранились сверхпрочные сухари в бумажных пакетах.
Подобная упаковка не защищала от влаги и прочего ненадлежащего хранения, соответственно, сухари массово портились. При попытке размочить заплесневелый сухарь в воде (по инструкции), вода с плесенью пропитывала оставшуюся условно-съедобную часть и превращала её в полностью несъедобную. То есть, по инструкции сухари использовать было невозможно. А что с ними делать? Зубилом выдалбливать плесень? Дык не выдали нам зубила, а доставленные на Зуб Дракона сухари не просто поразила плесень, она образовала зелёную крупнозернистую массу. Станет это кто-нибудь кушать? Пока в блиндаже лежали душманские консервы, почему-то мне не хотелось.
После того как полк ушёл куда-то на операцию вместе с вертолётами и консервы закончились, я приволок имевшиеся пакеты с сухарями, принялся сортировать. Самый страшный зелёный крупнозернистый яд сложил в отдельные пакетики. А то, что, более или менее, можно было морщиться, но жрать, запихал в другие.
Пакетов с зелёным ядом у меня получилось шесть. Самую страшную плесень я не выкинул лишь из соображений уважения к хлебу, отложил этот ужас в сторонку и уже собирался забыть, но тут ко мне неожиданно пришли пацаны с высоты 3070 (то есть, с поста № 20) и попросили пожрать.
Ко мне пришли, потому что я дежурил на Третьей точке, а пацаны шагали по тропе с вертолётки на мой пост.
— Стой, кто идёт! — крикнул я, как положено.
В ответ услышал вопрос про еду. У меня имелись шесть пакетов с плесневелой трухой, я их показал. Пацаны сказали, что согласны это употребить в пищу и спросили:
— Чё за них хочешь?
Я сказал:
— Жить хочу. Если имеете «сигналки», то поделитесь.
У меня не было в мыслях устраивать торг, я бы отдал эти шесть пакетов безвозмездно, но они сами спросили, что мне надо. Нам самоходка пожгла все сигнальные мины, когда стреляла по нашему посту, а мне его оборонять надо было и в ночное время тоже.
Ни торга, ни препирательств у нас не произошло, пацаны молча забрали плесневелые сухари и ушли на свой пост. Через полчаса вернулись и вручили мне две с половиной заводские упаковки сигнальных мин. А я с ужасом подумал, раз люди собрались жрать такое безобразие, между прочим, опасное для здоровья, то, значит, им хуже, чем мне. А если это так, то к моим 882-м килограммам невыданного сухпайка надо добавить столько же. Его не выдали этим пацанам. То есть, с двух постов снабженцы украли грузовик сухих пайков. Родина произвела для нас жратву, военные водители отвезли её по минам и фугасам в Руху, рисковали жизнью, но доставили в пункт назначения. А мы, по итогу, остались на горе голодными. Настолько голодными, что сухари обдирные с плесенью обменивали друг с другом на сигнальные мины. И что в таком случае я должен был думать про снабженцев?
К счастью для нас, Родина производила не только сухари обдирные с плесенью. Кроме них у нас на Зубе Дракона завалялась пара ящиков со стеклянными литровыми банками. В них содержался комбижир, перемешанный с варёной капустой. Этикетка на банке гласила «Щи армейские». Теоретически, эту субстанцию можно было скушать, то есть, пожмякать зубами в ротовой полости и проглотить внутрь туловища. Сильно большого вреда организму это не должно было причинить, ибо снадобье не токсичное. Но, бесполезное. То есть, ни вреда, ни пользы человеку от него быть не должно. Комбижир промышленность изготавливала из химически устойчивых насыщенных парафинов, которые не вступают в реакцию с ферментами нашего организма. Такая «еда» была прямая, как дышло, что вошло, то вышло. Ну и капуста тоже особой пищевой ценностью не обладала, особенно варёная. Казалось бы, зачем пытаться проглотить такое варево? Ответ простой — солдату надо что-то жрать, он не может долго протянуть на одной плесени, её требовалось чем-то закусить. Однако наукой достоверно установлено: пытаться употреблять «Щи армейские» — это бесполезное времяпрепровождение. И отвратительное, насчёт вкусовых ощущений.
