— Я очень сожалею о вашей потере, миссис Валентино. Понимаю, что, возможно, я не самый лучший выбор для вашего сына. Но я люблю его так, как никогда никого не любила. — Я не знаю, почему я ищу понимания у этой ужасной женщины. Но по какой-то причине я это делаю.

— Любишь? Ты даже не знаешь его, милая. Ты не из этого мира. Ты не представляешь, во что ввязалась. Так что позволь мне рассказать тебе. Жизнь, запертая в позолоченной клетке, вот что это такое. Это может выглядеть заманчиво; может показаться, что у тебя есть все, что нужно. Но это не так. И не будет. Это пожизненное заключение, это постоянная необходимость оглядываться через плечо. Всегда быть начеку. Никогда не выходить из дома без вооруженной охраны. А потом, когда у тебя появятся дети, ты должна будешь наблюдать, как они растут и их приучают к такому же образу жизни. Разве об этом ты мечтаешь?

Ну, блин… нет — это первое, что приходит на ум. Потом я думаю о том, какова альтернатива. Белый забор и нормальный парень с нормальной работой. Такая жизнь была у моих мамы и папы, пока он не попал в тюрьму. Но все равно все закончилось трагедией. Так называемой безопасной жизни не существует. В одно мгновение ваш сын или дочь… или брат… может быть убит безответственным пьяным водителем.

Никто не может предсказать, что произойдет.

— Я знаю, чего я не хочу. Я не хочу будущего, в котором не будет Тео. Если мне придется изучать устои вашей семьи, если мне придется доказывать, что я достойна, снова и снова, чтобы завоевать ваше доверие или дружбу, то я сделаю это. Ничто из того, что вы скажете, не причинит мне большей боли, чем отсутствие вашего сына рядом. Так что я буду сидеть здесь и терпеть все, что вы на меня выльете. Альтернатива — выйти из этих дверей без него — это не вариант для меня. Совсем.

Все за столом молча наблюдают за мной. Тео подносит наши соединенные руки ко рту и целует мое запястье.

— Он рассказал тебе, что случилось с его отцом? Что сделал мой сын, когда его отец лежал мертвый на полу?

— Нет…

— Ма, прекрати! — кричит Тео через стол.

— Нет, она должна знать, на что подписывается. Мне пришлось наблюдать, как мой муж задыхается, как изо рта у него вытекает собственная слюна. Кто-то отравил его за ужином. На семейном ужине. После этого Тео пришел в ярость — десять человек из кухонного персонала были убиты в этом доме прошлой ночью.

Я уже знала, что Тео был не в себе, когда нашла его в крови. Но мне было все равно. Мне все равно. Когда я смотрю на него, я вижу человека, который каждое утро приносит мне кофе, человека, который отменяет встречи, чтобы каждый день обедать со мной. Я смотрю на человека, который, я уверена, готов ради меня на все.

— Неважно, что Тео делает или не делает, исполняя свою роль в вашей семье. Важно то, как он ведет себя со мной. Я не могу его винить. Вы вырастили прекрасного человека, миссис Валентино. И я не позволю ни вам, ни кому-либо другому представить его в другом свете. Потому что он самый лучший.

— Хорошо. Отец Томас, давайте обсудим организацию похорон. — Мать Тео, похоже, перестала обсуждать мою персону рядом с ее сыном и перешла в режим планирования, как будто щелкнул выключатель.

В течение следующего часа я сижу с ними и держу Тео за руку, пока он и его мать обсуждают приготовления и то, кто и что будет делать. Деталей очень много. Судя по всему, эти похороны более серьезное событие, чем все остальные, на которых я присутствовала. Мне так и не удалось познакомиться с его отцом, но, похоже, многие другие люди знали его. Ожидается, что на похороны придет не менее пятисот человек. Я даже не знаю такого количества людей…

— Спасибо, отец Томас, что уделили время. — Тео встает и пожимает священнику руку. Я наблюдаю, как пожилой мужчина прижимается к Тео, шепча молитву. Когда он заканчивает, они оба осеняют себя крестным знамением.

Я бы не назвала Тео религиозным человеком. Интересно, что еще я о нем не знаю. Думаю, у нас есть время это выяснить.

Похороны назначены на субботу — через пять дней, чтобы дать время прилететь родственникам из-за рубежа. Это суббота перед началом моей работы в школе.

На этой неделе мне придется заняться подготовкой к занятиям, так что выходные у меня будут свободны, чтобы побыть с Тео. Это если он согласится, чтобы я работала…

Глава двадцать первая

Тео

Раннее утро быстро становится моей любимой частью дня. Лежать рядом с мирно спящей Холли — лучший способ начать день. Она — моя опора, хотя раньше я думал, что это я стану ее опорой. Сейчас я нуждаюсь в ней так, как никогда не нуждался ни в ком другом.

Именно в эти ранние часы у меня есть время полюбоваться ее красотой. И поблагодарить Бога за то, что он послал ее мне. Я не заслуживаю этой женщины, но я уверен, что она мне нужна. Последние несколько дней были сущим адом, а Холли — светом, который возвращает меня из тьмы.

— Ммм, доброе утро. — Ее глаза распахиваются, сверкая зелеными изумрудами, в которых я так люблю теряться.

— Buongiorno, bella. — Я откидываю ее распущенные волосы на спину, а затем наклоняюсь и целую ее губы.

— Мне нравится, когда ты говоришь со мной по-итальянски. Что это значит?

— Доброе утро, красавица.

— Уверена, что сейчас я выгляжу ужасно. Это была дикая ночь. — Ее руки поднимаются, чтобы пригладить волосы — спутанные локоны, разметавшиеся по постели. Рыжие пряди яркие и живые, контрастирующие с белой простыней.

— Ogni volta che ti guardo, diventi sempre più bella. — Я переворачиваюсь, устраиваюсь сверху и повторяю свою фразу на английском, — Каждый раз, когда я смотрю на тебя, ты становишься только красивее.

— Спасибо. — Она отводит глаза в сторону. Я заметил, что ей трудно принимать комплименты. Поэтому я стараюсь делать их как можно чаще. Это несложно, когда каждое мое слово — правда.

Я целую ее шею.

— Dalla testa ai piedi, la tua bellezza si vede. — Стянув простыню, я наблюдаю, как обнажается ее грудь. Я беру в руки каждую грудь и целую то место, где находится ее сердце. — Ma è la tua bellezza qui dentro che amo di più.

Самое лучшее в том, что я говорю по-итальянски? Я могу сказать ей это дважды.

— Ты красавица от головы до пальцев ног. — Я рисую сердечко кончиками пальцев там, где под кожей бьется ее сердце. — Но больше всего я люблю то, что ты красива здесь.

— Как так получилось, что ты до сих пор свободен? Как тебя еще не схватили и не заперли? — спрашивает Холли.

— Dolcezza, я далеко не свободен. Я занят настолько, насколько это возможно. — Она чувствует себя свободной? Да ну на фиг.

— Я не это имела в виду. Я имела в виду, пока не появилась я, очевидно. Как ты избежал похищения и содержания в подвале какой-нибудь женщины?

— Ты хочешь похитить меня и запереть в своем подвале, Холли? — Я смеюсь.

— Эта мысль приходила мне в голову. Но потом я вспомнила, что ты — босс мафии, и за мной, скорее всего, придет целая армия твоих верных солдат.

— У меня такое чувство, что ты обведешь вокруг пальца всех моих солдат. Но тебе не стоит беспокоиться. Я сам охотно пойду в твой подвал.

— Хм, может, мне стоит купить дом с подвалом? А пока у меня нет подвала, но есть ты, я планирую в полной мере воспользоваться этим произведением искусства, которое ты называешь телом. — Ее руки тянутся вниз в небольшом пространстве между нами.

Одна из ее ладоней обхватывает мой член — мой уже болезненно твердый член.

— О, черт, Хол. Продолжай в том же духе, — стону я, пока она продолжает гладить меня вверх и вниз.

Моя сперма вытекает на ее пальцы, и я с трепетом наблюдаю, как она подносит кончики пальцев ко рту.

— Никогда не думала, что мне может так нравиться вкус мужчины. Он мне не просто нравится. Я жажду его. Я жажду тебя. — Она облизывает пальцы, а затем толкает меня на спину.

— Устраивайся поудобнее. Это займет какое-то время, — говорит она, проводя языком по центру моего пресса. Она снова сжимает мой член, а ее язык высовывается и облизывает головку.