– В принципе, это не мешает нашим планам, – заканчиваю информировать своего компаньона, – Спешить пока некуда, а решать тактические моменты можно из Москвы. Что касается парижской студии, то здесь придётся договариваться с заказчиками. Съёмки видеороликов можно проводить в СССР. Но здесь нет нужного антуража, поэтому будем выкручиваться. Зато у меня появилось достаточно времени заняться новым фильмом. Сам не ожидал, что начну испытывать облегчение, сняв с себя груз ответственности за некоторые проекты.

Итальянец сегодня не похож на самого себя. Обычно эмоциональный и шумный, ди Марко вёл себя спокойно и отвечал на вопросы немного суховато. Какая муха его укусила? Может, переживает за наши проекты? Это он зря, года два у нас есть. А вот дальше уже потребуется моё присутствие на Западе. Французские заказчики могут спокойно приезжать в Союз за консультациями. Мне для этого не нужно быть в курсе всех событий, хватит собственных воспоминаний.

– Алекс, для чего тебе всё это? – Франческо неожиданно остановился посередине тротуара и взмахнул рукой, – За последний год ты изменился, и не в лучшую сторону. Куда-то пропал тот весёлый и добрый парень, с которым я познакомился три года назад. Нынешний Мещерский больше стал похож на бездушную машину, идущую к какой-то неведомой цели. И он давно перестал обращать внимание на людей, используя их и выбрасывая, если они перестали приносить пользу. Ты напоминаешь одержимого. Это меня пугает, но ещё больше удивляет, потому что я не вижу причины, толкающий тебя вперёд. Власть, деньги и тщеславие здесь точно ни при чём. Они являются рычагом, но не целью.

– Странные выводы, и сам разговор, – хмыкаю в ответ, – Я уже сгораю от нетерпения, чтобы понять причину твоей эскапады. И ты прав, у меня есть цель, о которой необязательно знать другим людям.

– Ты знаешь, что синьора Экберг стала матерью? – подобного вопроса я не ожидал.

– Об этом писали американские газеты, – стараюсь говорить как можно спокойнее, – Предвосхищая твой будущий вопрос, мне известно, как Анита назвала сына. Но какое тебе до этого дело? Франческо, неужели это любовь?

– Избавь меня от грязных намёков, – резко ответил итальянец, – Я люблю свою жену и детей. Просто Анита похожа на сказочную принцессу, которой поклонялись рыцари и совершали ради неё безумные поступки. Так всё выглядит со стороны. А на самом деле она одинока и глубоко несчастна, хотя умело это скрывает.

Гуляем некоторое время молча. Мне кажется, что ди Марко лезет не в своё дело. И шведская звезда не такая жертва, как кажется, если учесть, какую я ей обеспечил пенсию. Вот это действительно больше похоже на сказку. Но со стороны виднее, и мой итальянский друг имеет право на своё мнение. Чем он воспользовался, опять подняв неприятную для меня тему.

– Согласен, что я повёл себя грубо, упомянув Аниту. Только задайся вопросом, как давно ты общался с мадам Серовой? Она тоже сделала для твоей карьеры очень много. В недавней ситуации Валентина заступалась за тебя и ходила в кабинеты больших начальников. Так же, как и Пузик с Зельцером, которые боролись за товарища Мещерского, в отличие от большинства его коллег. Давно ли ты интересовался, как и чем живут твои настоящие друзья? Ты вообще с ними хоть разговаривал вне стен своего кабинета? Что касается цели, насколько великой она бы ни была… Нельзя для её достижения идти, переступая через чаяния и чувства близких тебе людей.

Вот на такой «мажорной» ноте мы расстались с этим невысоким пухляшом. А ведь он тоже один из моих настоящих друзей, которых в этом мире не так много. Неужели я совсем оскотинился, и в своём эгоизме забыл о близких людях, начав воспринимать их как пешек на шахматной доске? Если быть откровенным, то Франческо прав. Я и жену себе выбрал с точки зрения комфорта, совершенно не думая о её чувствах. Охмурить и задурить голову молодой девушке – не проблема. Но ведь нельзя превращать жизнь собственной супруги в муку, даже не попытавшись сделать её счастливой. Мне же это ничего не стоит. Вместо этого, я пытаюсь использовать Анну в своих планах. Пусть они и благородные, но стоит ли ради них ломать человеку жизнь?

– Вы понимаете, что работа со мной чревата определёнными проблемами? И я не могу понять, зачем вам это?

– Начнём с того, что вы будете работать на меня, вернее, ТО «Прогресс», – отвечаю собеседнику, который через пару мгновений начал заливисто хохотать, в чём я его поддержал.

Это хорошо, можно сказать, что лёд недоверия сломан. Первоначально историк встретил нас с Черенцовым, который будет снимать новый документальный проект, весьма прохладно. Мы и на встречу буквально напросились, ворвавшись в ленинградский «НИИ Географии», где припёрли нужного специалиста к стенке. Но моё обаяние и харизма сыграли свою роль. Ха-ха. На самом деле, ни один учёный, продвигающий свою теорию, не откажется от её пропаганды. А кинематограф с телевидением – это лучшее, что можно придумать для продвижения его идей в массы.

– Что касается побудительных причин, то мне нравится ваш неординарный подход к изучению истории и выдвигаемые теории. Я работал и общался со многими историками, поэтому вижу разницу. Может, это грубовато – но некоторые ваши теории кажутся мне ошибочными, так как не опираются на археологический базис. Но официальная версия истории тоже весьма спорная и имеет множество белых пятен. Вот наша группа научно-документальных фильмов и решила привлечь именно вас в качестве одного из консультантов. Будут ещё специалисты из «Института Востоковедения». Мы не можем позволить себе выражать только ваше мнение, поэтому придётся находить консенсус. Только этот проект пока в стадии обсуждения. Для этого мы приехали с вашим тёзкой Львом Сергеевичем, чтобы обсудить детали – киваю на Черенцова, – Он ваш земляк, который принимал участие в создании нескольких документальных фильмов. Что касается новой идеи, то она должна стать новой вехой в советском научно-популярном кино.

Гумилёв одобрительно взглянул на смущённого документалиста, одного из перебежчиков, как мы их в шутку называли. Сейчас «Ленфильм» и «Лендок» перекрыли нам возможность воровать кадры из Северной Пальмиры. Скандал был знатный и дошёл даже до ЦК. Мы же не ограничились Клушанцевым, и перетащили в Москву десять человек, из которых шестеро были талантливыми режиссёрами. После долгих препирательств, четверо специалистов вернулось в Ленинград, а остальные работают по договору с разными студиями, но мы в приоритете. Да и у «Прогресса» намечается совместная работа с ленинградцами. Нам нужны их мощности, а товарищам из города на Неве необходим креатив «прогрессоров». Лев Николаевич нужен лично мне для художественного фильма, о чём я ему поведал.

– Вы правильно заметили, что могут возникнуть определённые трудности в случае вашей помощи при производстве документального сериала. С другой стороны, если не вы, то кто может стать лучшим консультантом по теме тюрок? – чувствую, что лесть сыграла свою роль, и Гумилёв точно заинтересовался, – Но для легализации, если можно так выразиться, нам придётся сначала подключить вас к другому проекту. Думаю, от темы Хазарии вы точно не откажитесь.

Всё, теперь он наш! Я, конечно, не великий знаток истории, но почитывал сына Ахматовой в молодые годы. Тогда его книги были популярны среди достаточно широкой аудитории. Меж тем, я продолжаю свою рекламную речь.

– На самом деле, работы у вас будет немного. Просто нужен сам факт начала сотрудничества. Не скрою, что у меня недавно возникло недопонимание с рядом ответственных товарищей. Поэтому сложно спрогнозировать их реакцию на привлечение вашей персоны в качестве научного консультанта. Но так как фильм будет совместным, то есть шансы, что нам не будут мешать.

– Слышал я о ваших разногласиях с товарищами, – грустно улыбнулся историк, – Что касается пассажа в сторону археологии, то чувствуется в ваших словах влияние этого педанта и сухаря Арциховского. Послушай старого ворчуна, так все исторические события можно объяснить исключительно на основании раскопок мусорных ям и туалетов древних.