- А может, и правда нам выпить чаю, - вдруг предложил Доган Лерман. - Я бы не отказался от десерта, если таковой имеется.

Услышав про десерт, счетовод дернул носом и едва не выронил из глазницы монокль.

- Время завтрака подошло, а работы непочатый край, - додавил инспектор.

- Ну, если вы настаиваете, - с сомнением протянул черствый «рогалик».

- Я сейчас, - ответила я и ринулась на кухню.

Нашла поднос. Заварила смородиновый чай и разлила по двум чашкам. Отрезала два добрых куска от пирога, «оживляющего отношения с любимым». Мерлин сказал, что испекла я его с учетом всех магических нюансов.

А раз так, не пропадать же добру!

И в завершение заглянула в кладовую и отыскала бутыль с вишневой настойкой. Разлила по двум рюмочкам, потом подумала и поставила на поднос всю бутыль.

На удивление, к моей импровизации мужчины отнеслись тепло. Не выпуская из рук книгу «жалоб и предложений», «рогалик» поднял рюмку.

- Должен признать, - с натяжкой заскрипел его противный голос, - женскую руку к наведению порядка вы приложили. Пыли нет, весь товар подписан, каталог имеется.

Я бросила взгляд на толстую тетрадь на прилавке, раскрытую посередине. Наверное, пока я готовила чай, счетовод ее тщательно изучил. Туда я вносила все зелья из списка Мерлина, что мы готовили к продаже. Хорошо, что вчера забыла и не унесла тетрадь на кухню. Если эти записи сработали на пользу лавки - это хорошая новость.

С облегчением выдохнула и даже попыталась прикрепить к губам улыбку.

Инспектор и счетовод не чокаясь выпили. У прилавка повисла напряженная тишина. Словно на заупокойном обряде.

- Еще вишневой настойки? - спросила я, но столкнулась с выпученным глазом мистера «рогалика» и тут же пожалела о своем предложении.

- Благодарю, - фыркнул он. - Начнем инвентаризацию. Вот только доем, и сразу начнем.

От меня не ускользнуло, что, уминая пирог, счетовод расщедрился на подобие улыбки. Но относилась она, естественно, не ко мне, а к десерту, во вкусовых качествах которого я не сомневалась. Ну что ж, еще один плюсик.

Знала бы, что он такой сладкоежка, испекла бы маффинов и капкейков хоть на все его семейство. Пусть бы ел и радовался. Только бы мою лавку не трогал и не писал нелепых замечаний.

К великой радости, и Доган Лерман попал под вкусовое очарование пирога. Дружно причмокивая, мужчины уплели все до последней крошки. А после горячего смородинового чая так вообще разомлели.

И я расслабилась. Не так страшен счетовод, как его малюют!

Разрешат!

Непременно разрешат открыть лавку. Ну что еще такого можно придумать, чтобы нам нельзя было начать работать? И инспектор, и счетовод, и особенно королева Лиадэйн останутся довольны! Сами не желая того, члены комиссии подсказали мне важную вещь. К завтрашнему приходу ее величества я испеку разных десертов, заварю несколько сортов чая.

Приготовлю настоящий сладкий фуршет!

А может, нужно подумать о местной рекламе? Может, пригласить еще кого-нибудь и устроить настоящее событие, что-то вроде королевской вечеринки? Только не в величественном замке, а у меня, возле магической лавки, на природе?

Посмотрела на Мерлина, и мне показалось, что он меня поддержал. Вернее, подмигнул, показывая, что я думаю в верном направлении.

Я уже приготовилась услышать долгожданный вердикт, когда счетовод замер. Медленно двигал челюстью, дожевывая последний кусочек, и вдруг замер, словно подавился. Выпучил глаза, монокль выпал из глазницы и звякнул о пол, разлетаясь на мелкие кусочки.

Инспектор начал бить его по спине в надежде протолкнуть по горлу то, чем счетовод поперхнулся.

Неужели я пропустила вишню и оставила ягоду с косточкой?! И теперь эта косточка станет камнем преткновения?!

- Закрывай, - произнес счетовод. - Закрывай лавочку, говорю.

- Как? - спросила я убитым голосом. - Но почему?!

Счетовод замахал руками, отбиваясь от бьющего его по спине инспектора.

- Нашел.

Пока он наизусть зачитывал королевский приказ о запрете любовной магии и объявлял, что с моей стороны было тяжелейшим преступлением скрывать от комиссии серьезное нарушение и это повлечет утяжеление наказания, я проследила за его взглядом. Глянула на полку, куда он не моргая смотрел, и обомлела. Двадцать одинаковых вытянутых пузырьков из темного стекла, забытые Эшлин, открыто стояли между колбами с богородской травой.

Судя по лицам счетовода и инспектора, они были не просто довольны, а очень довольны. А ведь я уже планировала, как завтра буду встречать королеву...

- Надеюсь, отказываться никто не собирается? - вяло спросил счетовод.

- А я вас предупреждал, - победно произнес инспектор.

- Вы понимаете, что закрытием лавки не обойдется? - безжалостно добивал меня черствый «рогалик».

Я молчала и умирала от собственной беспомощности.

Мерлин смотрел на меня с самым удрученным видом и тоже молчал. Он вообще за время визита комиссии не произнес ни слова. У меня заныло сердце - таким Мерлина я не видела никогда. Он был побежденным, и в этом была и моя вина. Если бы я проверила, что Эшлин забрала свои бутылочки, ничего бы не случилось.

Я смотрела то на счетовода, то на инспектора, то на Мерлина, который, повесив голову, медленно побрел на кухню.

В лавке наступила гробовая тишина.

Глава 8 

Нашу лавку закрыли.

Не объяснили, на какой срок. Конфисковали бутылочки с любовным зельем, предупредили о запрете на выезд из страны. Во избежание наплыва клиентов со стороны входа инспектор распорядился оставить двоих служивых.

Зря беспокоились.

Если верить словам рыси, я бы и так не смогла покинуть не только их мир, но и магическую лавку. Пророчество же не исполнилось, лавку я не открыла.

Да и бежать мне, собственно, было некуда.

Настойки, которые имели определенное время воздействия, пропали. Чтобы никого не отравить, пришлось их вылить.

Запасы трав кончились. Чтобы заново заполнить прилавки магическим товаром, мне уже сейчас следовало начинать лесные заготовки. А как их начинать, если я не знала, где нужные травы искать.

С тех пор как я рассказала Мерлину про сундук на дне пруда, колдун только там и околачивался. Ушел в себя и в лавке почти не появлялся. Распущенные по плечам длинные белые волосы и балахон до земли придавали ему вид мистический и потусторонний. Замирая, он стоял на берегу, вытягивал шею и подолгу вглядывался в то самое место, где я обнаружила странную находку.

Цезарь еще вчера отправился на разведку, послушать, о чем шепчутся в королевских кулуарах. Не представляю, какую пользу могут нам оказать слухи. По-хорошему, нужно самой добиваться аудиенции у королевы, просить пересмотреть вердикт. Но инспектор ясно дал понять - пока королева думает, как со мной быть, я не должна искать с ней встречи. И уж тем более не отвлекать ее от приготовлений к королевскому балу.

Про принца я ничего не знала. Четвертые сутки от него не было никаких вестей. Я страшно себя корила за то, что не решилась поговорить, когда он готовил ужин. Эдвард был таким привлекательным и близким. А ведь события с того самого момента могли бы пойти по другому пути! И сейчас я бы не тряслась от страха в ожидании королевского решения, а была под покровительством принца - будущего короля! Потому что Эдвард поверил бы - если я и приворожила его, сделавшись причиной любовных страданий, то получилось это неумышленно.

Хотя с чего я решила, что он тоскует по мне? Наверняка окружил себя дворцовыми красавицами. У его мамы таких, как Эшлин, вагонами не перегрузить. А сегодня вечером королевский бал. Уверена, шустрые разодетые барышни со всей щедростью проявят изощренное обаяние, чтобы достичь заветной цели.

Думать о том, что сегодня объявят невесту Эдварда, было больно.

И вообще - больно от всего, со всех сторон.

И это не зуб болел, не голова, а там, где дышала.

Происходящее со мной казалось настолько нереальным, что порой я задумывалась, а не нахожусь ли я в ночном кошмаре? Бывают же такие, когда понимаешь, что все блеф, все бутафорское! Когда есть уверенность, что откроешь глаза - и зыбкое пространство рассеется. Фаза быстрого сна сменится на медленную, начнут пробуждаться парализованные сонными видениями нейроны, и я снова окажусь в месте, где мне ничто и никто не угрожает.