С громким шипением снаряды полетели к цели.

Тапок попытался запустить и последнюю оставшуюся ракету.

В-х-з-з-ж-ж-ж!

Чуда не случилось — четвертая ракета никуда не полетела, более того, покинув шахту, она просто рухнула на крышу гравилета.

Взрыва не последовало, но пару седых прядей у Тапка в волосах прибавилось.

Бум! Бум! Бум! — три взрыва на кабине танка слились, по сути, в один. Эффект был поразительный: громадная машина резко начала крениться в сторону, заполошно переставляя ноги. Но удержать ее в вертикальном положении водитель не смог, и двести тонн стали с грохотом и шумом врезались в стену ангара, сокрушая ее и впуская внутрь яркий утренний свет.

Уже начался рассвет…

Махина отшатнулась в другую сторону, заставив Беса шнырять между сучащих, дергающихся, многотонных ног танка, и наконец рухнула вперед, выбивая переднюю часть ангара с воротами, вздымая неимоверную тучу пыли.

После залпа ракет Тапок покинул бесполезный уже гравилет, выпрыгнув на ходу, и лишившаяся управления машина тут же накренилась, зацепила бетон краем, высекая искры, затем остановилась.

Тапок же, оказавшись снаружи, бросился к танку.

Он с разгона заскочил на лесенку, принялся по ней взбираться вверх. Удар об землю был такой, что часть «ступенек» просто отлетела, так что Тапку пришлось взбираться по трубе, скрестив ноги и подтягивая себя вверх, чтобы ухватиться за пока еще наличествующие ступеньки.

На очередном рывке, перекладина, за которую он ухватился, заскрипела. Тапок уж было думал, что сейчас она оторвется и полетит вниз, а вместе с ней и он сам, но все же лестница удержалась. Тапок долез-таки до самого верха…

И в тот миг, когда двери кабины открылись, показавшего наружу голову Филина встретил мощный пинок стальным мысом в грудь, отбросивший его назад, после чего он сполз внутрь кабины танка.

Тапок заскочил следом за Филином через секунду, но тот был все же тертым калачом. Даже такой, полуоглушенный падением и ударом, с рассеченным обо что-то виском и ошарашенный атакой, он все равно был готов дать отпор.

Тапок, заскакивающий в кабину, чуть было не пропустил быстрый и мощный удар в голову.

Он вынужден был сделать шаг назад, и далее уже, отойдя от неожиданности, смог блокировать всю серию неуклюжих выпадов, которые выполнил Филин.

Тапок прикрылся локтями, и затем, подгадав момент, когда противник выдохнется, ответил в боксерском стиле серией ударов в голову, здраво рассудив, что этой самой головой противник бился обо всякое в кабине, а сейчас может от парочки дополнительных пинков просто вырубиться, что Тапку и надо было — уж очень ему хотелось побеседовать с еще живым Филином.

Но вырубаться оппонент никак не желал, напротив, он потихоньку приходил в себя. Удары становились все мощнее и точнее, и на один успешный удар Тапка приходилось 3–4 удара Филина.

Боковой удар ногой Тапок заблокировал, от второго просто ушел, ответил успешным пинком в голень, и был вознагражден возгласом боли Филина — похоже, удар попал прямо куда надо, по кости. Тапок разорвал дистанцию, и тут под его ноги подвернулся оторванный от потолка во время падения кусок пластика, на котором, собственно, он и поскользнулся, полетел спиной вперед прямо на пульт управления.

Удар выбил воздух из легких Тапка, а его противник не преминул воспользоваться моментом. Он моментально сократил расстояние и, прижав Тапка, принялся лупить того со всей дури.

Тапок закрывался и уклонялся, но все равно пропускал один за другим.

Долго так продолжаться не могло, а отбросить Филина у него не получалось.

При получении очередного удара Тапок сделал шаг в сторону и зашатался, у него уже кружилась голова и были проблемы с удержанием равновесия.

Черт подери! А этот Филин не так прост!

Филин, заметивший, что чаша весов преклоняется в его сторону, решил закрепить успех, и прыжком сбил с ног Тапка.

Падение практически вышибло сознание из последнего, и картинка перед глазами «поплыла», подернувшись черными мушками. Он бы так и вырубился, но увидел выражение лица Филина, отвернувшегося и протянувшего руку под консоль. Похоже, там было оружие. Скорости движений Тапку точно бы не хватило, чтобы на этот раз еще и суметь выбить у противника пушку.

Что ж. Все-таки из него рукопашный боец пусть и неплохой, но Филин явно в разы лучше… Профи…

А раз так…Тапок выдернул из кобуры пистолет и выстрелил в ногу Филина. Пуля ударила главного мусорщика, и он оступился, схватился за поручень, чтобы не упасть, из-за чего развернулся к Тапку лицом.

Тому стоило немалых усилий, чтобы сдержаться и не нажать на спуск еще пару раз.

Тапок шагнул вперед, собираясь оглушить Филина, и тут же отшатнулся. Правая рука противника повисла плетью, но в левой была зажата железяка, похожая на кусок поручня, и именно ей он только что чуть не раскроил голову Тапка.

Филин поднялся, оперся на здоровую ногу и дернулся вперед, занося трубу, но получил еще одну пулю, раздробившую ему запястье. Со вскриком он уронил свое импровизированное оружие и уставился на смотрящий ему в лоб ствол пистолета.

Тапок смотрел на Филина, и с каждой секундой ему казалось, что он уже где-то видел этого человека, совершенно точно видел.

Тот же принял внезапный ступор Тапка за какую-то слабость, нерешительность, и захотел воспользоваться этим, спровоцировать противника на то, чтобы он совершил классическую глупость — принялся играть на его гордости.

— Ух, какой ты грозный, с пушкой. Что, ручками слабо, не тащишь? Встретил настоящего противника, и все? Слабак ты…

— Ага, слабак, — спокойно кивнул Тапок, пропустив мимо ушей весь его спич. — А скажи мне, урод, откуда я тебя знаю?

— Хм… — Филин даже опешил от такого поворота и растерялся, не зная, что ответить. — Да мне-то откуда знать?

— Вот это и странно, — хмыкнул Тапок. — Тебя охраняют «Кающиеся». Всех «Кающихся» я перебил на Фенрисе II и III. Я же прикончил Гунглофа, их лидера.

— Так это был ты? — поднял бровь Филин. — Ну и зачем? Какого хрена ты вообще полез?

— Вы напали на мое поселение. Вы убили мою жену и детей, когда искали мою клон-капсулу. Вы перебили всех в поселке, всех моих друзей…

— А! Ах вот кто ты такой! — рассмеялся Филин. — Тот самый выживший клон. А хочешь знать, почему погибли твои родичи? Они погибли из-за тебя. Мы искали тебя, я лично там был и знаю… Ты — лишь жалкое подобие человека, настоящего человека, с которым мы сражались и убили. А ты лишь его тень, которая трусливо спряталась, скрылась, пока твои родные, его родные, гибли… Откуда ты меня знаешь? Мы с тобой виделись. Когда законники уже тащили тебя, сраного клона, к шаттлу, я и остальные стояли в толпе. Мы тогда были не в своих «цветах», потому-то ты и решил, будто перебил всех «Кающихся». Но нет, дружок…это не так. Мы, когда ты пришел за Гунглофом, были на орбите, так что ты тогда не всех «Кающихся» убил. Не всех, кто в свое время твой сраный поселок сжег дотла и перебил всех тех «кукол», что там были!

На скулах Тапка заходили желваки, а руки напряглись. Филин продолжал разглагольствовать:

— И я помню твой дом. Одноэтажный, да? С пристройкой рядом со входом. Кажется, из складского модуля? Помню… Баба и два спиногрыза там прятались… Ух-х-х, как они рыдали и звали папочку! — тут Филин скорчил ехидную улыбку. — Но папочка не пришел, папочка сдох, а его жалкая копия и вовсе обделалась от страха…

Тапок угрюмо глядел на него.

— Ну же, чего ты ждешь, мститель? — издевательски растягивая гласные, практически пропел Филин. — Стреляй, ну же!

Тапок нехорошо усмехнулся и внезапно опустил ствол вниз.

Филин изменился в лице, он глазам поверить не мог. Неужели провокация удалась?

Но нет. Рука Тапка с зажатым в ней оружием внезапно прекратила опускаться, замерла. Тапок нажал на спуск и грохнул выстрел.

Филин взвыл — пуля раздробила ему голень, и единственная здоровая нога тут же подломилась.

— У меня мало времени, ублюдок, — прорычал Тапок, — поэтому разговор будет или короткий, или очень болезненный. Скажи, ты же любишь боль?