Перед тем как покинуть гору, Шэнь Цинцю тщательно выверил свой образ: одеяние цвета цин[37], свободно повязанный пояс, слева на бедре висит меч, в правой руке – веер; элегантный, утончённый, надёжный, возвышенный – безупречный облик выдающегося человека!

Одним словом, само совершенство, ни малейшего следа ООС!

У подножия каменной лестницы в сотню ступеней длиной подле ворот школы уже ожидала запряжённая повозка для учителя, а также несколько лошадей для его учеников.

«Вы что, издеваетесь? – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – Это всё-таки какой-никакой мир совершенствующихся – почему бы нам не полететь к месту назначения на мечах, как положено?»

Система бесстрастно возразила:

[Даже в волшебном мире Гарри Поттера отнюдь не каждый волшебник, выходя из дома, садится на метлу: это бы чересчур привлекало внимание.]

«Как я посмотрю, ты и тут в курсе дела, – буркнул Шэнь Цинцю. – Что, и в мире Гарри Поттера успела наследить?»

На это Система отреагировала лишь многоточием на весь экран.

За многие годы с момента её ввода в эксплуатацию Шэнь Цинцю, возможно, был первым пользователем, который умудрялся нести подобную чушь, беззаботно заигрывая с Системой.

И всё же, поразмыслив над этим как следует, Шэнь Цинцю признал, что в этом и впрямь есть резон: на сей раз они спустились с гор ради тренировки учеников, больше половины которых были ещё слишком юны и неопытны, чтобы получить собственные мечи: в соответствии с правилами их школы, лишь те, кто достиг определённого уровня совершенствования, могли отправиться на пик Ваньцзянь, один из двенадцати пиков хребта Цанцюн, чтобы выбрать там подходящий меч.

Хоть и говорится, что человек выбирает меч, на самом деле это меч выбирает его – ведь если человек, в основе своей лишённый таланта, будет упорствовать в том, чтобы владеть превосходным мечом, способным поглощать энергию земли и неба, это будет всё равно что брак красавицы с уродом – или свежие цветы, воткнутые в коровий навоз; вот и посудите сами, захочет ли меч подобного союза?

Что до Ло Бинхэ, то его чит-код был активирован лишь тогда, когда он обрёл свой уникальный меч – Синьмо.

Повозка, в которую забрался Шэнь Цинцю, была не слишком роскошной, однако внутри было просторно и удобно, здесь даже имелась источающая лёгкий дымок маленькая курильница. Едва устроившись, мужчина ощутил: что-то тут неладно. Вскинув веер, он приподнял им занавеску, чтобы выглянуть наружу, – и тут же пожелал это развидеть.

Стоит ли удивляться, что хлопотливо крутящаяся у повозки фигурка показалась ему столь знакомой, – ведь тем, кем помыкали все кому не лень, был папочка[38]-главный герой собственной персоной, Ло Бинхэ!

Он как раз погружал в повозку последнюю вещь: доску для игры в вэйци из белого нефрита, которую Шэнь Цинцю непременно брал с собой во все поездки (хотя обычно ею в них не пользовался). Подняв голову, Ло Бинхэ заметил загадочное выражение на лице мужчины и на миг остолбенел, после чего почтительно воскликнул:

– Учитель!

К этому времени следы от побоев, которыми наградил его прежний наставник, успели почти зажить, так что Шэнь Цинцю наконец смог как следует рассмотреть лицо, с которого сошли синяки: несмотря на юные годы и по-детски нежные черты, во внешности Ло Бинхэ уже проглядывала будущая незаурядная красота, исполненная величия, к тому же все его движения, казалось, были пропитаны духом чистоты и ясности; кто, глядя на него, мог бы предположить, что этот нежный бутон годами побивали жестокие ветра и дожди пика Цинцзин?

Даже когда он перетаскивал всякое барахло, выполняя тяжёлую физическую работу, Ло Бинхэ относился к своим обязанностям со всей ответственностью, так что, глядя на его серьёзное и сосредоточенное лицо, трудно было не растрогаться.

К тому же Шэнь Цинцю с самого начала испытывал симпатию к главному герою этой книги.

Ему всегда был по нраву этот парень, убивающий врагов не моргнув глазом, благосклонный к тем, кто был к нему добр, и беспощадный – к тем, кто причинил ему зло. Полюбовавшись на него некоторое время, Шэнь Цинцю бросил неопределённое «гм», после чего отвёл веер, позволяя занавеске упасть.

Что и говорить – главный герой и есть главный герой. Неудивительно, что этот мальчик, оставшись без средств к существованию, не имея ни родословной, ни видов на будущее, ни отцовской заботы, ни материнской ласки, тем не менее так и притягивал к себе женщин: первая, вторая, третья, четвёртая – они прямо-таки бросались в его объятия одна за другой. Воистину, красота открывает все двери!

Разумеется, этим объяснялось и то, что все виды пушечного мяса рано или поздно преисполнялись к нему ненавистью, желая во что бы то ни стало выместить на нём свой гнев, избив его до неузнаваемости.

Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как в голове тут же всплыл ещё один вопрос: если его сопровождают десять учеников, включая Ло Бинхэ, почему лошадей всего девять? Что-то тут не сходится, где же ещё одна?

Что ж, не нужно быть прирождённым гением, чтобы понять, кто подстроил эту каверзу.

И точно – сквозь взрывы сдавленного хихиканья снаружи повозки прорвался донельзя довольный голос Мин Фаня:

– В самом деле, нам не хватает лошадей – так что придётся тебе, шиди, потерпеть неудобство. Однако поскольку основы нашего шиди недостаточно хороши, для него это станет прекрасной возможностью лишний раз потренироваться.

«Вы подумайте, лошадей ему не хватило! – возмутился про себя Шэнь Цинцю. – На всём хребте Цанцюн, который за последние годы играючи отхватил первое место в сфере совершенствования, не говоря уже о том, что он прямо-таки утопает в деньгах, не нашлось одной-единственной клячи?!»

Похоже, Мин Фань, как истинное пушечное мясо, и вправду знал толк в том, как накликать на себя смерть.

– В чём дело? – сделав паузу, добавил он. – Что за недовольное выражение лица? Ты что, имеешь что-то против?

– Как можно, – спокойно ответил Ло Бинхэ, держась с достоинством, но без вызова.

В этот момент зазвучал подобный серебряному колокольчику смех: наконец явилась Нин Инъин.

– О чём это вы говорите, шисюн? – тут же спросила она.

Шэнь Цинцю не удержался от фэйспалма: «Девочка, ты, как всегда, вовремя! А вот и Нин Инъин – сильнейший катализатор взаимной вражды между Мин Фанем и Ло Бинхэ! Стоит ей появиться на сцене, как Ло Бинхэ вновь хлебает горе полной ложкой, а Мин Фань принимается старательно рыть себе могилу».

Шэнь Цинцю снова осторожно приподнял занавеску, мучаясь сомнениями, стоит ли ему вмешаться. Его опасения тут же оправдались: Нин Инъин радостно замахала рукой, подзывая Ло Бинхэ.

– А-Ло, тебе не хватило лошади? Иди сюда, поедем вместе!

…Её виртуозному умению навлекать всеобщую ненависть на Ло Бинхэ воистину можно было позавидовать!

Следовало помнить о том, что в подобного рода сюжетах красавица, обратившая благосклонное внимание на обездоленного главного героя, – самый что ни на есть стандартный поворот, который ложится бальзамом на сердца верных читателей Чжундяня, однако он же легче лёгкого обращается против главного героя, порождая зависть и притеснения со стороны окружающих. Прими сейчас Ло Бинхэ предложение Нин Инъин – и не видать ему покоя на протяжении всего пути.

– Инъин, хватит шалить! – не выдержал Шэнь Цинцю. – Юношам и девушкам не следует касаться друг друга[39], так что есть предел близости с твоими шиди, за который заходить не стоит. Мин Фань, сколько можно тянуть со сборами? Почему мы до сих пор не выехали?

На улице Мин Фаня настал праздник: само собой, он решил, что учитель с ним на одной волне, и принялся поторапливать остальных, чтобы те выстроились в шеренги. Нин Инъин насупилась, но больше об этом не заговаривала.