— А мне отец со следующего года начнёт преподавать уроки Тёмной магии, — отозвался Нотт со своей кровати. — Она сильнее, чем обычные Чары.

— Это так, — Мальсибер с усмешкой посмотрел на Нотта, — но, во-первых, она запрещена законом, а во-вторых, от неё можно сойти с ума. Маг, использующий тёмные искусства, должен быть спокоен и холоднокровен. Вот как Бьёрн, например, — неожиданно для самого себя закончил он, и с подозрением посмотрел на Магнуссона. Нотт тоже перевёл взгляд на Бьёрна и даже Снейп отвлёкся от придирчивого разглядывания своей мантии.

— Старшекурсники болтали, что тебе первому среди всех студентов третьего курса, выдали разрешение на посещение Запретной секции, — Мальсибер подозрительно прищурился. — Наверное, уже выучил все проклятья?

— Нет, Фред, — отрицательно качнул головой Бьёрн, — мне выдали разрешение только на книги по рунам.

— Ну и что? — не удержался Снейп. — Можно же заодно и другие почитать, более полезные!

Раньше он не преминул бы пофыркать на увлечение Магнуссона рунами и артефакторикой, но после сегодняшней демонстрации, счёл за благо ничего на эту тему не говорить. Однако, как и любого другого ученика Слизерина, его заинтересовало, почему однокурсник не взял почитать манускрипты по «настоящей» магии.

Дело в том, что среди слизеринцев в последние годы было слишком много разговоров о тёмной магии. В основном главенствовало восхищение, ведь запретный плод сладок. В пример ставился Волдеморт, как волшебник, достигший невероятных высот в изучении тайных искусств. Однако Бьёрн уже второй год общался с Гриндевальдом, который разбирался в Тёмной магии на совершенно другом уровне. И Геллерт неизменно предупреждал его, что её нельзя изучать, не освоив в совершенстве окклюменцию. Слишком легко можно было поддаться эмоциям, которые провоцирует использование Тёмной магии. Она чем-то напоминала маггловские наркотики, по словам Гриндевальда.

— На всех книгах стоят следилки, — Бьёрн решил не скрывать эту информацию от однокурсников. — Только шестому и седьмому курсу выдаётся доступ в Запретную секцию, но даже так, я уверен, что руководство школы отслеживает, что читает каждый ученик.

— Ясно, — погрустнел Снейп, — но я бы всё равно хотел там побывать. Болтают, что там есть труды по окклюменции и легилименции. А мать говорит, что у меня к ним родовой талант, как и к зельям.

— Только что-то никто не слышал про фамилию Снейп в магическом мире, — хохотнул Мальсибер. — Откуда у такого, как ты родовые таланты?

— Точно! Ты самородок, Снейп, — заржал Нотт. — Вырастешь, станешь мастером зельеварения и в Хогвартс устроишься работать.

— Вместо Филча! — продолжал веселиться Мальсибер.

Северус только презрительно фыркнул на их попытки его подколоть и вопросительно посмотрел на Магнуссона.

— А ты попроси доступ у декана, — пожал плечами Бьёрн. — Тебе, как лучшему ученику в зельях, он поможет.

— Не люблю просить, — насупился Северус. — Это унижает волшебника.

— Я с тобой не соглашусь, — ухмыльнулся Бьёрн. — Ты же слизеринец, а не гриффиндорец. Будь гибче, что ли. Вот у нас в приюте работала повариха. Мудрая женщина и добрая, хотя с этим, многие мои знакомые могли бы и не согласиться. Так вот, она говорила, что если не попросишь, то, скорее всего, и не получишь. Никто не обязан знать, что тебе что-то надо.

Снейп несогласно скривился, а Бьёрн наставительно задрал палец и процитировал по памяти:

— Просите и дано будет вам, ибо всякий просящий получает… Вот как она говорила. Правда потом добавляла, что тот, кто напрашивается, тоже обязательно получит, но рад уже, не будет.

— Ага, — засмеялся Нотт, — а сегодня Снейп уже напросился у декана на отработки!

— И неделю получил, — Мальсибер взял полотенце и пошёл в ванную комнату, насмешливо поглядывая на Северуса. Тот скорчил недовольную физиономию, но вспомнил, что теперь не придётся тратить золото на покупку новой мантии. Засунув в карман галеон, полученный от Бьёрна, он пробурчал что-то вроде: «спокойной ночи, господа» и задвинул полог на кровати.

***

Десятого ноября погода была ветреной и дождливой. Мадам Помфри проводила Люпина в дом на окраине Хогсмида и привычно наложила защитные заклинания. Выйти теперь можно было только через подземный ход, но оборотень неспособен был его найти. На него действовало заклинание Дамблдора, которое провоцировало отвращение к животной форме и не давало сосредоточиться.

Едва халат медсестры мелькнул за поворотом к больничному крылу, маленькая упитанная крыса тут же шмыгнула в заброшенный класс, где превратилась в Петтигрю. Поттер, Блэк и Магнуссон сидели возле окна и любовались полной луной. Бьёрн рассказал приятелям, что научился превращаться в медведя, чем вызвал некоторую зависть у гриффиндорцев. Они почему-то на полном серьёзе решили, что он должен превратиться во что-то более близкое по духу к факультету Слизерин.

— Пожалуй, Джеймс будешь катать на спине только Питера, — разулыбался Блэк. — Я и Бьёрн слишком тяжёлые.

Поттер ухмыльнулся, поправил очки и посмотрел в сторону входа.

— Она ушла к себе! — отдуваясь, выпалил Питер, аккуратно притворив за собой дверь. — Можем выдвигаться. Я ещё поспать собираюсь пару часов хотя бы.

— Отлично! — соскочил с парты Поттер. — Идёмте, нас ждёт незабываемое приключение!

Все четверо ещё в классе решили вопрос с невидимостью. Поттер, Блэк и Петтигрю спрятались под мантию-невидимку Джеймса, а Бьёрн наложил на себя «Дезиллюминационные» чары. Выйдя из замка, они подошли к Гремучей иве. Питер снова стал крысой и осторожно, стараясь не шуметь, добрался до дерева и надавил на нужный сучок. Шумевшее дерево замерло и ребята быстро подбежали к стволу, где Питер открывал подземный ход.

— Вот, а ты говорил, что крыса-анимаг это плохо, — пробурчал Сириус, с трудом протискиваясь в подземный лаз. — Тебе легко, уменьшился и пролез.

— Так, ты бы тоже превращался, — подтолкнул его Поттер, которому надоело ждать, пока Блэк спустится.

— А вдруг застряну? — пропыхтел Сириус. — Человеком хоть колдовать можно, а собакой? Только лаять всю ночь потом и буду. Бьёрн достал палочку, и кривой лаз раздался в стороны, став вполне приличным спуском. Даже лесенка образовалась.

— Ну, не думали же вы в самом деле, что мадам Помфри каждый раз пачкается в земле и ползёт по этой извилистой норке, — хмыкнул Бьёрн.

— А почему раньше не расколдовал проход? — приглушённо завопил измазанный в земле Блэк.

— Разбирался с Чарами, — пожал плечами Бьёрн, осторожно спускаясь по ступеням. Зажимающий себе рот ладошкой, сзади хихикал Джеймс. Он безуспешно пытался не ржать, глядя на грязные физиономии Блэка и Петтигрю.

— Ладно, Сириус, не ворчи. В следующий раз будет проще, — похлопал его по плечу Поттер, стараясь не испачкаться. — Вы у нас сегодня первопроходцы.

— Скорее, кротопроходцы, — бурчал Блэк. — Ползём по кротовым норам.

Между тем они подошли к ступеням, которыми оканчивался подземный ход и вопросительно посмотрели друг на друга.

— Ну, и как будем звать Римуса, а вдруг он забыл, что мы теперь анимаги?

— И… нам поможет Питер! — театрально произнёс Джеймс и весело хлопнул толстяка по плечу. — Давай Пит, превращайся и осторожно пролезь в логово Люпина.

Питер опасливо посмотрел на дверь, за которой чувствовалось присутствие большого зверя.

— Ну не съест же он меня в самом деле, — пробормотал Петтигрю сам себе, и превратившись в крысу, с трудом протиснулся в щель под дверью. Блэк прильнул глазом в замочной скважине и вполголоса доложил:

— Всё нормально, Римус обнюхал Питера и ничего ему не сделал.

— Вы идите обратно и там превращайтесь возле Гремучей ивы, — предложил Бьёрн. — Через пять минут я выпущу их обоих. У меня превращения легко получаются, а медведю проще будет выбраться из подземного хода, чем тому же оленю.

— Это да, — ухмыльнулся Джеймс, — Я тут сразу застряну.

Подождав ещё несколько минут после того, как утихли шаги гриффиндрцев, Бьёрн наложил «Алохомору» и замок сухо щёлкнул. Из комнаты донёсся встревоженный рык, а потом в дверь просунулась морда оборотня. Бьёрну даже не пришлось превращаться. Волк, не обращая на него внимания, тут же помчался вперёд по подземному ходу, а из дверей показалась крысиная мордочка.