Я не знаю, сколько прошло времени, ибо не чувствую его течения. Есть только я, холст и нечто волшебное, обволакивающее меня с ног до головы.

Начинаю приходить в себя, когда кто-то обнимает меня со спины. По невероятному теплу и мурашкам удовольствия узнаю Амана – только на него у меня такая реакция, только у него такие жаркие объятья. Моргаю, новым взглядом смотрю на результат своего упоения. Ого!

Аман

Ощущение детских тел на мне: прикосновение маленьких рук, ног, ёрзанье непоседливых поп, их восторг наполняют меня радостью. Никогда бы не подумал, что мне так понравится катать чужих детей. Определённо, Диана делает меня сентиментальным. Делаю круг почёта над островом, любуюсь его дикой красотой.

Север. Он прекрасен, но только в тёплое время года, зимой же тут лучше не летать, потому что даже такие непробиваемые существа, как драконы не любят сильные морозы. Разве что клан белых равнодушен к холоду, но на то они и белые, как когда-то была Айра. Сейчас её волосы цвета огня, и значит, что вряд ли он сможет стойко выдержать низкие температуры, хотя та же Рената, похоже, привыкла. Но в ней волчья кровь, попавшая через метку, меняющая организм простого человека, делающая его более выносливым.

Подлетаю к главному дому – обители альфы стаи и замечаю, что Диана куда-то ушла. Прислушиваюсь к нашей связи – радость. Она ощущает радость. Судя по тому, что ни Ренаты, ни Харальда тоже нет, они явно с ней. За нами же следит весь посёлок. Кто-то с ужасом, кто-то с завистью, последнее относится в большей степени к детям. Разве что местный глас Волчьего Бога – его аура сильно отличается от остальных – спокойно наблюдает. Глядя на него и четверо побратимов Харальда тоже стараются не нервничать. Видно, что к детям конунга они относятся как к своим собственным, готовы отдать за них жизнь.

Это всегда привлекало меня в волках. Когда я в своё время познакомился с Рагнольвом, поразился, насколько у них всё крепко, дружно, пусть зачастую и истерично. В этом плане драконы более уравновешенны.

Сам себе ухмыляюсь, вспомнив, с каким бешенным упорством я преследовал брата. Мне ли обвинять кого-либо в психозах, когда я сам… Хотя, возможно, знакомство с Рагнольвом и его народом могло на меня повлиять. Мы с ним даже кровью братались после того, как разгромили Каттегат. И он до сих пор существует только потому, что я не хотел раскрывать свою истинную сущность и не перекинулся в дракона!

А вообще, сами виноваты. Нечего было нас заставлять жениться на той паре девиц, с которыми мы провели несколько жарких ночей. Они сами к нам в постели прыгнули, а потом в какой-то момент даже поменялись – интересно им было узнать, кто из нас лучше. Самое смешное, что эти ушлые девицы оказались дочерями местной верхушки власти: одна – конунга, вторая – его правой руки, и, несмотря на столь высокое положение, к нам они попали отнюдь не невинными. О чём мы, разумеется, скрывать не стали. Ох, как они верещали, что мы клевещем на них и порочим добрые имена! И, конечно же, поверили им, а не пришлым мужикам, об истинной силе которых они даже не догадывались. До определённого момента.

Да, забавное было время. Молодое, глупое, безбашенное.

Выныриваю из воспоминаний, делаю последний круг и снижаюсь, а то у малышни уже голоса охрипли. Да и мне интересно, куда подевалась Диана.

- Хей, весело вам было?! – спрашивает крепкий, с меня ростом, мужик.

У нас похожие шрамы – оба рассекают лоб и щеку, только у меня прямо, а у него слегка наискось. Хм, помнится, регенерация у волков не хуже драконьей.

- Да, дядя Кьярваль! – восклицает Эльза далеко не таким звонким голосом, каким кричала вначале.

- Просто улётно! – вторит ей Сванте не менее хрипло.

- Всем срочно пить горячее молоко с мёдом! – раздаётся звонкий девичий голос.

Оборачиваюсь – дева. Тонкая, гибкая, красивая. Не двуликая. Хм.

- Ольшана, ты уже вернулась? – суровое лицо Кьярваля озаряется улыбкой, отчего шрам ещё больше загибается в сторону, искажая мимику.

Похоже, девушке на это наплевать – она смотрит на него, как на самого прекрасного мужчину на свете, и вся её сущность тянется к нему.

- Да, роды были тяжёлыми, но телёнок жив и здоров! – её глаза сияют. – С коровой тоже всё хорошо.

- Как же нам с тобой повезло! – восклицает Рената, которая, оказывается, уже вышла из дома.

Одна, без Дианы. Харальд не в счёт.

- Да брось, я же ничего, кроме охоты, не умею, только учусь, - отмахивается Ольшана.

- А где Диана? – мне не нравится, что моя жена не понятно где находится.

- Рисует, - лицо Ренаты безмятежно, а вот Харальд напрягся.

Не то чтобы я угрожал им, но спросил весомо.

- Можешь сам убедиться, - альфа указывает на вход. – Она во второй комнате направо по коридору.

Не теряю время – иду к Диане. Странная планировка, раньше здесь было по-другому. Похоже, влияние иномирной жены налицо.

Нахожу нужную комнату не столько по указанию, сколько по чутью, вхожу и вновь вижу это чудесное сияние – серебристо-фиолетовое. Оно окутывает её хрупкую фигурку, подсвечивает рыжие кудри, придавая им нереальный оттенок. Диана не замечает меня, она вообще не замечает ничего вокруг, потому что погружена в процесс творения.

Мне любопытно и одновременно страшно. Не понимаю, откуда последнее чувство, но волосы на коже встали дыбом. Шаг, второй, выдыхаю и таки решаюсь взглянуть на холст, а там… Там я полностью обнажённый стою и смотрю себе в глаза. Без шрамов. Такой, каким был раньше. Сто семь лет назад.

Я заворожён. Лёгкими и в то же время точными мазками Диана прорисовывает детали, тени, рельефы. Я такой? Правда? Никогда не увлекался самолюбованием, поэтому собственное тело оказывается для меня открытием. Отсутствие шрамов выглядит странным, непривычным.

Подхожу к Диане вплотную, обнимаю, зарываюсь носом в макушку – прямо в центр фиолетового сияния, и тут меня словно молнией пронзает. Вздрагиваю, даже руки расцепляю, чтобы случайно не навредить любимой, но теперь она хватает меня за пальцы, не отпускает. И пишет, пишет. Продолжает дорисовывать детали, а потом роняет кисточку, хватается за меня второй рукой и… падает в обморок.

Диана

Результат меня просто поражает. Аман прекрасен, хотя и со шрамами я его люблю больше жизни. Его руки горячи, дыхание обжигает макушку, само присутствие кружит голову. Хватаю его за руку, дорисовываю последние штрихи, хочу обернуться, посмотреть на его реакцию, но голова кружится слишком сильно.

Ой…

Глаза закатываются сами собой, неимоверная слабость охватывает тело, меня кружит, словно я снежинка, которую подхватил ветер-шалун. Вот только очень горячо, я сейчас растаю! Стану капелькой, упаду в море и понесёт меня волна… ой, она уже несёт куда-то за горизонт.

Нет! Я не хочу расставаться с Аманом, он – мой маяк, мой якорь, мой спасательный круг. Я хватаюсь за него руками, они соскальзывают, они слишком ослабли. И тут я окончательно погружаюсь в пучину, вот только и она слишком горяча. Я снова нагреваюсь, мне невыносимо жарко, чувствую, что сейчас… испарюсь и вновь вернусь наверх, чтобы продолжить этот бесконечный круговорот.

- Милая, очнись! – меня зовёт далёкий голос.

Такой любимый, такой родной.

Меня опять колыхает, но уже по-другому. Словно я не простая молекула, а что-то более сложное. У меня совершенно точно есть голова, которая мотается из стороны в сторону, пока кто-то не фиксирует её руками, не обжигает своими прикосновениями… О, у меня есть губы! Точно, только они так сильно могут чувствовать.

- Давай же, приходи в себя! – моим губам вновь холодно, потому что от них оторвались.

- Нет! – шепчу я, имея в виду прерванный поцелуй.

Ведь я хочу ещё.

- Что значит, нет? – возмущается Аман. – Я тебя никуда не отпущу!

- Нет, - конечно же, не отпускай!

- Милая, что с тобой? – в его голосе страх. – Почему ты не хочешь оставаться со мной?