За дверью находились личные покои президента Федерации. Марат вошел внутрь, подошел к платяному шкафу и, переодеваясь из рабочего костюма в парадный, мысленно усмехнулся.
По сути, сейчас президентский люкс меньше, чем жилые помещения для обычных мелких чиновников на минус втором этаже. Вообще, архитекторами задумывалось, что президентский уровень будет роскошными пятикомнатными апартаментами для всей семьи и некоторой прислуги. Никто даже не предполагал, что люди выйдут на поверхность, семья будет не такой уж и большой, а самому президенту придется снова вернуться к решению правительственных вопросов и ему понадобится какой-то рабочий кабинет. Поэтому роскошный четырехкомнатный уровень превратился в двухкомнатный жилой блок, рабочий кабинет и комнату с ресепшеном. Конечно, полноценная двухкомнатная квартира с шикарным ремонтом — это все равно очень круто для постъядерного мира. Но довольно странно для президента самого могущественного объединения.
Ну ничего! Это все временно. Под контролем лучших умов Федерации Лесничество уже смогло разработать сильнейший антирад, который позволяет почти без последствий проводить на поверхности целый день. Если доработать эту формулу, то можно будет снова полноценно заселять поверхность. Проблема была только в том, что Лесничество не спешило делиться своими разработками с Федерацией, за чей счет они и производились. Они считают, что это их персональное достижение.
Марат закончил переодеваться и привел себя в порядок, затем вышел сначала из жилого блока, а следом из кабинета. В комнате с ресепшеном его уже ждала персональная охрана: группа из четырех бойцов в сверхпрочной броне. Бойцы пока стояли без шлемов, допивая кофе. При виде Хаматова Миляуша тут же вскочила с рабочего места с подносом и принялась забирать у них чашки. Рядом с такими гигантами эта молодая девушка двадцати пяти лет, которая и так была довольно тонкой и миниатюрной, казалась просто забавной маленькой девочкой, которая бегает между взрослых. Хаматов немного улыбнулся от этой картины.
— Милечка, спасибо, что угостила ребят! — по-доброму произнес он. Марат действительно ценил то, как его секретарь подходила к своим обязанностям. — Кстати, можешь быть свободна на сегодня. Проведи праздник с семьей.
Девушка тут же засияла и буквально расплылась в улыбке:
— Ой, спаси-и-и-бо, Марат Рустемович! Я хотела спросить, но побоялась, что в такой важный день буду вам необходима.
— Все хорошо, отдыхай. Но чтобы завтра без опозданий.
— Хорошо! Я тогда тут все закрою и тут же домой.
— Отлично, — Марат повернулся к охране. — Так, бойцы, как настроение?
— Отлично, Марат Рустемович, — ответили они почти хором.
— Влад, — Хаматов обратился к старшему группы, который стоял ближе всего, — значит, слушай внимательно. Мероприятие крупное, события недавно были напряженные. Так что будьте внимательны. Лишних ко мне не подпускать, только если они с доверительными лицами, ясно? Все, идем.
— Так точно! — ответил Влад и надел шлем.
Остальные бойцы тут же повторили за командиром. Дальнейшие их переговоры происходили по внутренней связи и Хаматова совершенно не интересовали. Хотя нельзя было сказать, что со своей охраной он держал какую-то дистанцию, потому что личная охрана — это те люди, которые должны всегда стоять на защите президента, чего бы это ни стоило. Хаматов это хорошо понимал и всегда помогал семьям бойцов и поддерживал хорошее дружеское общение. Особенно хорошо он общался с их командиром — Владом Чижовым. Он даже приглашал его семью на неофициальный ужин. Жаль только, что со стороны Хаматова не явилась даже его собственная дочь…
Впрочем, это тема, о которой сам президент старался не думать
Они вошли в огромный персональный лифт, которых на самом деле было два. Один для связи с Терра, ведущий на минус третий этаж, — через него к Хаматову и попадали посетители, а второй вел на минус первый этаж паркинга. Довольно хорошая система, которая, во-первых, позволяла президенту не идти через основное убежище и быстро добираться до машины, а во-вторых, в случае внешней атаки один из лифтов можно было успешно заблокировать.
Лифт остановился и двери открылись. Пара бойцов прошла вперед, осматривая территорию, четко соблюдая поставленное указание. Хаматов не мешал их работе, хотя прекрасно знал: бояться на территории бункера некого. Терра — это дом, в который не пускали чужих. Добраться сюда простому человеку без приглашения просто нереально, ведь единственный уцелевший путь сегодня — по хорошо охраняемому автомобильному туннелю с множеством заградительных барьеров, в арсенале которых находились даже крупнокалиберные пулеметы.
Когда бойцы показали, что угрозы нет, Марат вышел из лифта и сразу заметил, как в одну из ближайших машин загружается со своей семьей Министр обороны Радик Сергеевич. Он тоже заметил Хаматова, поэтому президент показал бойцам, что все в порядке, и Радик тут же подошел и радостно поприветствовал:
— Марат Рустемович, хәерле иртә! сноска: на татарском: доброе утро!]
— Исәнмесез. Радик, как обстановка?
— Бар да яхшы! [сноска: на татарском: все хорошо!] Сегодня церемония пройдет без проблем. Цикады в очередной раз залегли на дно, нам нечего опасаться. К тому же весь периметр оцеплен. Вообще, мы завершили расследование, кого нужно притянули.
— Да, председатель по сельхозу Айрат только что приходил ко мне с отчетом. Меня тревожит ряд некоторых совпадений, однако в целом все выглядит нормально.
— Марат Рустемович, — развел руками Радик, — ну что же вы наших кормильцев гоняете. Мне бы набрали, мы вам такой отчет бы предоставили, настоящий детектив!
— Детективов мне сейчас хватает, Радик Сергеевич. Тем более, ситуация произошла в их подконтрольном секторе. Так что мне важно разобраться, как вообще такое допустили.
— Яхшы-яхшы, [сноска: на татарском: хорошо-хорошо], но, если будет нужно, мы всегда готовы вам собрать все необходимое.
— Ярар, рәхмәт [сноска: на татарском: ладно, спасибо], Радик. С Днем Единства вас и вашу супругу! Встретимся на «Кремлевской».
Министр поклонился в ответ и направился к своему фургону, а Хаматов с охраной пошли в противоположном направлении. Вообще Радик славный мужик, порядочный семьянин, но свою работу выполнял слишком дотошно в силу своего типично армейского склада ума, который подразумевал отчеты с отчетами ради отчетов и бесконечное согласование каждого шага со всеми уровнями, которые в этом отчете участвуют. С одной стороны, это хорошо: Хаматов и сам считал, что в работе нужно соблюдать порядок и прозрачность; с другой же, у него сейчас просто не было времени читать огромные простыни текста.
Когда отряд Хаматова подошел к своему служебному «ренжу» красно-черной расцветки, около него уже стоял Азамат Тахирович, который, завидев президента, тут же его поприветствовал:
— Марат Рустемович!
— Исәнмесез, Азамат. Почему один, где Екатерина?
— Попросил ее кое-какие документы подготовить, думаю, встретимся с ней уже на «Кремлевской».
— Понятно, как здоровье у нее, хорошо?
— Все замечательно, не болеет. Максимально ответственная сотрудница, доверяю ей все поручения, ни разу не подводила.
— Это здорово. Так, что там по туристу у вас?
— Вот мне только что доложили, что он пришел в себя. Не знаю, Марат, я почему-то не верю, что он как-то замешан с Цикадами.
— Я тоже не думаю. Но отправил ЦРБшника еще раз с ним побеседовать. Заодно подготовит его. Как только вернется, мы точно решим, будем пускать его на церемонию или нет. Садись в машину, вместе поедем.
— Айда-айда.
Бойцы по двое сели в броневики сопровождения, а Марат с Азаматом загрузились на задний ряд роскошного салона британского внедорожника. Машина лишь внешне походила на гражданскую, а на самом деле от произведения британских инженеров тут осталось немного: раму, двигатель, подвеску значительно переработали, под каждый внешний элемент положили толстую броню, стекла заменили на пулестойкие, двигатель вообще закатали в бронекуб. Техники, инженеры и механики проделали огромную работу, чтобы внешне машина не потеряла свой лоск и визуально оставалась точно такой же, как в мирное время, потому что Хаматов обожал свой внедорожник и не хотел, чтобы его превратили в очередной уродливый бронетранспортер.
