А вот разгромными статьями Альманах не баловал. Плохих примеров было куда как больше, но о них никто не говорил. И, видимо, зря.

— Школы теперь появляются не только при промышленных предприятиях, но и на шахтах и реках, — кивнул Владимир Карлович.

— На реках? Это как же? Позвольте, — скривился Победоносцев. Чем немало меня удивил и позабавил. Этот-то куда лезет? Плохо знает господина Рашета? И то его качество, что он всегда разжевывает все досконально. Иной раз и поторопить его хочется, но нельзя. Такой уж он человек. К остальным его качествам я никаких претензий не имел.

— На рудниках все больше механических приспособлений, — вовсе не обратив внимания на реплику обер-прокурора, методично продолжил министр. — Томский Механический завод непрестанно радует всевозможными устройствами, сильно упрощающих труд шахтера. Но что бы ими пользоваться, нужно знать хотя бы цифры и буквы. Сначала рабочие зазубривают символы без понимания их сути, но после переходят к изучению счета и чтения.

— Уточните, Владимир Карлович, касаемо школ на реках. Вот Константин Петрович интересуется, — любезно попросил я.

— На крупных реках купцы, занимающиеся пароходным делом, сообща организовывают школы, — слегка мне поклонившись, начал разъяснения Рашет. — Механики, судовые матросы, портовые приемщики и составители грузов. Пароход — сложное техническое устройство, и для работы с ним требуются грамотные люди. Школы бесплатны для слушателей. Однако же попечители требуют от выпускников отработать в одной из пароходных компаний хотя бы год. За последний год из таких школ выпустилось не одна тысяча человек.

— Похвальное начинание, — согласился я. — Я понимаю, что народное просвещение несколько не ваша стезя, Владимир Карлович. Однако, не могу не предложить подумать о том, как еще ваше ведомство может способствовать повышению общей грамотности подданных империи. Возможно, следует ознакомить предпринимателей России с положительными опытами некоторых из них, в деле создания училищ и школ. С тем, чтоб и те, кто до сих пор этим у себя не занимался, задумались об организации чего-то подобного.

— Я отдам соответствующие распоряжения, — склонил голову Рашет. — Отлично станет, коли об этом станут говорить с листов Альманаха Торгово-Промышленного Союза, а не в официальных рекламациях правительства. Проку, ей-ей, будет больше.

— Об этом мы тоже сегодня поговорим, — усмехнулся я. — Однако же сейчас я хочу вот о чем спросить вас, господа. Скажите, чему мы станем учить желающих получить образование? Не будет ли программа классических гимназий излишне сложна для введения в Державе массового обучения? И второе: не просочатся ли в среду учителей лица, желающие не так образовывать народ, как агитировать свои мерзкие социальные идеи? При всем желании поднять грамотность с стране хотя бы до уровня той же Австрии, у меня нет ни какого желания способствовать распространению революционных идей. Кто готов высказаться?

Несколько минут министры собирались с мыслями, а потом слово взял граф Толстой.

— Вы, Герман Густавович, видно, намекаете на мою инициативу по принудительному насаживанию классического образования? Так это с одной лишь целью предпринято — о чем я неоднократно уже повторяю! Это делается с тем, чтоб подготовить выпускников классических гимназий к поступлению в университеты.

— Да-да. Мы это не один раз слышали, — проговорил Рейтерн.

— Приходится повторять вновь и вновь, — развел руками Дмитрий Андреевич. — Наш народ темен и неграмотен. Но, как уже упоминал Владимир Карлович, русского человека не сложно заставить вызубрить некоторое количество знаков с тем, чтоб он мог работать на сложном оборудовании. Однако, если там не появится инженера, если некому будет сказать что именно учить, и куда смотреть, все это может окончится натуральнейшей катастрофой. Империи, как никогда ранее, требуются люди, получившие высшее техническое образование. Инженера, техники, технологи. Да, и я могу этим гордиться, только за последние десять лет мы открыли четыре новых университета, и, наверное, с десяток технических школ и училищ. Но этого мало. Катастрофически мало. Нам нужно в десять, в сто раз больше высших школ!

— Есть множество вещей, которых нам катастрофически не хватает, — примиряющее поднял я руки. — И чтоб изжить эти дефициты, мы с вами и призваны служить Отчизне. Тем не менее, я прошу вас, Дмитрий Андреевич, подумать о создании массовой, нацеленной на общероссийскую программу народного просвещения. Простые вещи. Чтение, письмо, математика. Нужно, чтоб в каждой деревне или мызе нашелся человек, способный прочесть односельчанам статью в газете, или инструкцию по переселению на пустующие Сибирские земли.

— Конечно, у нас есть такая программа, — отмахнулся Толстой. — По ней вполне успешно учат в церковноприходских школах.

* * *

— По каким учебникам? — уточнил я.

— По тем же самым, что и в гимназиях. Приходские священники сами удаляют, по их мнению, лишнее.

— Нужно разработать отдельный, сильно упрощенный учебник. И не затягивать с этим. Учебник, какие-то простейшие плакаты с буквами и цифрами — по сути, увеличенные в несколько раз страницы учебного пособия. Карта империи — обязательно. Фотографический альбом с членами императорской фамилии. Краткое описание их жизни в радении об Отчизне. В крупные школы, где хотя бы сотня учеников наберется, туда еще глобус. История Отечества в картинках. Все очень просто, без заумствований, но чтоб всюду было особо подчеркнуто, что только под рукой православного царя Русь выстояла под напором орд врагов.

— Блестяще, — выкрикнул Тимашев. — А еще приглашать в школы армейских инвалидов, дабы те давали рекрутам основы шагистики и чинопочитания.

— Начальная военная подготовка? — вскинул я брови. — А что? Это отличная мысль. Армейским сержантам станет куда как проще обучать призывников азам военной службы. В случае же всеобщего воинского призыва, такие люди не станут обузой.

— Я прослежу, — отмечая что-то на своих листах, кивнул Милютин. Идея явно пришлась ему по душе.

— Касаемо же недопущения пропаганды вредоносных идей, — вдруг выдал Рейтерн. — Как мы, в своем министерстве, ввели обязательную сертификацию победителей концессионных аукционов, так и здесь. Министерство просвещения может ввести разрешительное удостоверение для лиц, намеревающихся заниматься учительствованием. При отсутствии диплома уважаемого учебного заведения, со сдачей аттестационного экзамена. Провести по министерству внутренних дел распоряжение об обязательных проверках лиц занимающихся преподаванием. Злостным нарушителям и смутьянам навсегда препятствовать.

— Естественно, действующий преподавательских состав всех уровней, наделять документом автоматически. А и сам экзамен проводить силами учителей гимназий и училищ, — с ходу добавил я. — Это избавит министерство от дополнительной нагрузки. Но нужно подобрать поощрения для членов экзаменационных комиссий. Не за бесплатно же их принуждать…

— Тем не менее, это изрядно увеличит бюджет министерства, — заметил Толстой. После отставки с поста обер-прокурора, Дмитрий Андреевич отчего-то решил, будто это предвещало грядущую опалу. И отставку. А лишаться поста граф совершенно не хотел.

— Увеличит, — легко согласился я. — Днями, во время беседы с его императорским высочеством, великим князем Александром, он изволил, дабы явные наши подготовки в войне стали менее явными. Закупающая миллионы патронов к ружьям Россия пугает европейские державы. Ни кто их них не в состоянии определить, против кого мы повернем свои штыки. Поэтому готовиться продолжим. Но делать это станем скрытно. А денежные излишки пустим на народное просвещение. Пусть тактических вопросов это не решит, зато стратегически, на долгую перспективу, окажет Отечеству неоценимую пользу.

— Можете уже ныне определить, о каком перерасходе средств может идти речь? — сухо выговорил Рейтерн.

— Пока — нет, — покачал головой Толстой. — Отдам распоряжения подготовить докладную по этому вопросу.