Стратегический выбор Ханоя – объединение Вьетнама любыми методами, вплоть до военных – был именно выбором руководства ДРВ. Китай помогал Вьетнаму в строительстве дорог и мостов, других экономических объектов, поставками продовольствия и части вооружений. Для него главным было сохранение независимости Северного Вьетнама, недопущение его оккупации войсками США и их появления на китайской границе. Опасность наземной войны с Китаем, возможное вмешательство СССР в Вашингтоне учитывали, поэтому и ограничились бомбежками и обстрелами с кораблей 7-го флота.

Для СССР, который позиционировал себя как лидер «социалистического лагеря» и «прогрессивных сил мира», американские бомбежки социалистической страны были неприемлемыми. Поэтому советское руководство приняло решение оказать ДРВ разностороннюю военную и экономическую помощь, прежде всего усилить его противовоздушную оборону и истребительную авиацию.

В феврале 1965 года состоялся визит председателя Совета министров СССР А.Н. Косыгина в Ханой, где были подписаны соответствующие документы. Во время его визита США усилили бомбежки Северного Вьетнама якобы в ответ на успешные операции регулярных частей ДРВ на Юге. У Косыгина сложилось личное отрицательное отношение к президенту США Линдону Джонсону.

Из Ханоя Косыгин направился в Пекин, где провел переговоры с китайским руководством. Обе державы, несмотря на углубляющиеся противоречия, пока оставались союзниками. Была достигнута договоренность о переброске во Вьетнам по китайским железным дорогам военной техники, в первую очередь зенитно-ракетных комплексов.

Первоначально не предполагалось, что использовать это оружие на первом этапе придется советским военным, одновременно обучая вьетнамцев. В обстановке полной секретности немедленно начался отбор ракетчиков в советских частях ПВО. Офицеры и солдаты, которым предлагали поехать во Вьетнам, были добровольцами. Отказы были исключением. Чувство воинского долга и «интернациональной солидарности» среди офицеров и солдат преобладало. Так и появились во Вьетнаме бойцы льенсо – все только в гражданской одежде и всегда без какого-либо личного оружия и даже документов. Объясняю читателям: льенсо – «советский», а значит – русский – вьетнамское произношение французского L’Union Sovietique (льунион совьетик) – Советский Союз. О них, в частности, и пойдет речь в этой книге.

Многие считали, что Северный и Южный Вьетнам разделяла условная линия, совпадающая с 17-й параллелью. Это не совсем так. Рубеж проходил по извилистой реке Бенхай. На несколько километров в обе стороны от нее лежала нейтральная, точнее, демилитаризованная зона. На севере к «ничейной» зоне примыкал округ Виньлинь.

Вскоре после начала корреспондентской работы в Ханое, в феврале 1967 года, я подал заявку в МИД ДРВ с просьбой разрешить поездку к 17-й параллели, в самые южные провинции страны, посетить округ Виньлинь.

Пожалуй, трудно назвать другой район в Северном Вьетнаме, который подвергался бы столь же яростным бомбежкам американской авиации и обстрелам из тяжелых орудий 7-го флота США. Я немало читал и слышал о Виньлине. И мне казалось, что, побывав там, можно лучше прочувствовать и понять тогдашние великие и трагические события во Вьетнаме.

«Сверхзадачей» поездки было познакомиться с началом Тропы Хо Ши Мина, то есть сети дорог, ведущих в Лаос и далее в Камбоджу. По ним на юг перебрасывались войска, оружие, бронетехника, боеприпасы, продовольствие. Сама Тропа была неким мистическим фантомом. Она существовала, о ней все знали, но она была табу в официальной пропаганде ДРВ и, соответственно, в советском информационном поле. Почему? Во Вьетнаме шла гражданская война. На помощь марионеточному сайгонскому режиму была переброшена чудовищная по силе армия США и их союзников – около 700 тысяч человек, включая сухопутные войска непосредственно в Южном Вьетнаме, авиацию, несколько авианосных соединений флота. Против интервентов и сайгонской армии сражались силы Национального фронта освобождения и регулярные части из Северного Вьетнама. 17-я параллель находилась в самой узкой части Вьетнама (43 километра), она превратилась в зону боев, переброска через нее на Юг подкреплений и материалов была затруднена. Начиная с 1959 года по территории Лаоса и далее Камбоджи стали прокладывать дороги в обход американских баз у 17-й параллели. Все годы долгой войны ДРВ отрицала наличие своих войск за пределами территории Вьетнама, а значит, и существование Тропы Хо Ши Мина, а американцы отрицали свои бомбежки Лаоса и Камбоджи и присутствие там своих подразделений.

В начале июня нам сообщили: все в порядке, местные власти и военное командование Виньлиня согласны принять советских корреспондентов.

– Можно ли добраться туда на автомашине? – спросил я своего переводчика с вьетнамского языка на английский товарища Тьена, побывавшего в Виньлине год назад.

– До Донгхоя наверняка. А дальше, несколько десятков километров, скорее всего пешком.

Когда днем я вышел на улицу под убийственное июньское солнце, такая перспектива меня несколько смутила. «Ну ладно, – подумал я, – где наша не пропадала. В конце концов для пеших прогулок есть ночи».

После долгих поисков и хлопот в нескольких транспортных конторах Ханоя удалось добыть два газика. Один из них, в легковом варианте на пятерых, предназначался для нас, двух советских журналистов (моим спутником был корреспондент «Известий» Михаил Ильинский), сопровождающего – сотрудника отдела печати МИД ДРВ Чан Тьен Кана и переводчика. Второй газик предполагалось загрузить продуктами, бочками с бензином и другими необходимыми вещами. Неделя на сборы – обязательная каска, два дорожных костюма, запасная пара обуви, термосы, фонарики, батарейки, фляжки, транзистор, фотоаппаратура, «вспышка», записные книжки, москитник. В отдельном ящичке – индивидуальные пакеты, марля, вата, набор медикаментов: различные антибиотики, специальные капли для очистки глаз, мази против всевозможных кожных раздражений, средства против желудочных заболеваний, йод. С собой приходилось брать много провизии и три ящика с минеральной водой – все на случай непредвиденных ночевок или, точнее, дневок.

Тьен не смог нас сопровождать в этой поездке – у него разыгрался ревматизм, и нам подыскали другого переводчика, отличного знатока французского языка Нгуен Нгок Лыонга.

День отъезда. Телефонные звонки друзьям.

– На посошок? В пять? Будем.

Два газика пока без зеленых ветвей или пальмовых листьев, но уже затянутые маскировочной сеткой; над ветровым стеклом – козырек, чтобы не было ночью отблеска. Хором тянем песню на слова Константина Симонова «От Москвы до Бреста нет такого места…». (Помнят ли ее сегодняшние молодые журналисты?) Шесть часов тридцать минут. Пора.

С ярко горящими фарами (здесь не признают запретов на «дальний свет») едем по полутемным улицам Ханоя. Редкие трамваи, последние велорикши, тысячи горожан, все так же неутомимо и неспешно вращающих педали велосипедов, неяркие электрические лампочки, мерцающие у входа в магазины. Кимлиен – несколько корпусов гостиницы; здесь сегодня волейбол – наши специалисты против посольства. Каменные дома сменяются бамбуковыми, редкие скверы – рисовыми полями, огородами, и вот уже развалины ханойского пригорода Вандьема, смутно различимые в темноте.

Дорога № 1, пронизывающая Вьетнам с севера на юг. Железнодорожная и шоссейная ось страны. Фары вскоре пришлось погасить. При тусклом свете подфарников мы увидели первый город-призрак. Развалины и развалины. Это Фули. Поворот, перекресток. Здесь когда-то был центр города: кинотеатр, кафе, пагода. Сейчас здесь нет ничего. Впрочем, во Вьетнаме руины не остаются долго для всеобщего обозрения. Их затягивает тропическая растительность.

За эту поездку я не видел ни одного целого города.

Скоро мы свернули с приличного асфальтированного шоссе. Машины медленно шли по дамбе, где участки дороги без какого-либо специального покрытия затвердели, образовали ребристую поверхность с ямами и ухабами. Стоит немного прибавить скорости – начинается «езда верхом». Изо всех сил цепляешься за ручку на спинке переднего сиденья, чтобы не швырнуло в сторону, не ударило сильно головой о верх, не вытряхнуло из машины на неожиданном ухабе. Надеваешь пробковый шлем. Удары становятся мягче. На следующий день на плечах и лбу все равно синяки, на голове – шишки.