« … Давно это было …» – и неправда – додумает кто-нибудь.

Судите сами. Уже три года, как вернулся из армии. А армия всё снилась ночами. И всё снилось, что забирают меня по второму кругу. Но всякий раз, уже в казарме, выяснялось, что я уже оттянул один раз два года, и что до дембеля мне полгода, а значит я – дед!

На этом я всегда просыпался. Оо! С каким облегчением я вздыхал, что до дембеля мне всего полгода. И просыпался окончательно. И с полминуты таращился в потолок, пока до меня доходило, что я не в казарме.

Двадцать пять лет. А наивный был. И доверчивый. Раз шёл через парк. В Центре. 1

День, лето, жара. Уже на выходе из парка подошла ко мне цыганка. Такая настоящая: в юбке, с широким подолом, в плотно облегающей кофте с длинными рукавами. Жгучая брюнетка с зелёными, ведьмовскими глазищами. Серьги золотые.

И зубы, тоже.

– Позолоти ручку, молодой – и тянет ко мне ладонь.

– Да нету у меня денег – хотел я обойти.

А она шагнула, не пропуская – Ой, врёшь молодой!

Я остановился. Деньги были. Двадцатипятирублёвая. И ещё шесть копеек. На проезд.

«Дать двадцать пять? Да ну на хрен! Отдать шесть копеек? Тогда четвертную придётся разменивать. А не хотелось разменивать. И шесть копеек отдать нельзя. Идти тогда пешком, через полгорода, до общаги.

А она крутится вокруг меня – Да ты не бойся, красавчик. Я лишь погадаю тебе, и деньги твои верну.

Достал я четвертную и положил в её ладонь. Она смотрит в мои глаза, улыбается и медленно сворачивает ладонь в кулачок. Откуда-то набежали ещё цыганки. И молодые, и старые, и закружились вокруг нас. А она, не отводя глаз, медленно заводит руку за спину, и тут же, снова, протягивает мне.

Ладонь раскрыта. Купюры – нет!

В тридцатиградусную жару, меня в жар бросило. Уже понимая, что деньги она не отдаст, я ещё пытаюсь сопротивляться очевидному – Деньги то отдай.

А цыганки прямо мельтешат вокруг нас. Аж в глазах зарябило.

А она, пялясь в глаза, и поблёскивая фиксами, отвечает – А ты приходи завтра. Сюда. В это же время. Отдам твои деньги.

И я поверил.

Блядь! Ну не обыскивать же её? Я уже и догадался, что купюры у неё нету. Что кто-то из цыганок забрал из её ладони. Да и нет уже цыганок. Только мы с ней. И она уходит.

И что вы думаете? Я приехал завтра. Сюда же. В то же время.

В парке было полно людей, и ребятишек. Цыганок – не было.

Я проторчал с полчаса и, злясь на себя за доверчивость, ушёл.

Потом, бывая в Центре, несколько раз заходил в парк. Но цыганок больше не видел.

Даа, так к чему я? Ааа, сны. Ещё один сон мне снился, повторяясь регулярно, раз в три месяца …»

На этом запись, от первого лица, обрывается. Далее повествование идёт от второго лица. Ну а я лишь публикатор.

Этот сон стал сниться ему после армии. Снился три раза, с интервалом в три месяца. Поэтому запомнился очень хорошо. Он много читал в то время. Ходил в библиотеку, и набирал книг. Интересовался новинками и, если в основном фонде не было, заходил в читальный зал. Иногда что-то находилось, и он просиживал часами, порой до закрытия.

Вот тогда сон приснился в первый раз. Перед ним книга. Формата БСЭ2. Твёрдый переплёт. Чёрная обложка. На обложке, золотым тиснением, название книги. Витиеватый шрифт. Вязь. Именно эту ассоциацию вызывал шрифт. Но название он так и не смог прочесть. Алфавит надписи был незнаком. Он рылся по справочникам в поисках хоть чего-то похожего … Когда просыпался. Не нашёл. Книга тяжёлая. Страниц – аж тысяча двести. Номера страниц были. Текста не было. Совсем! Он открывал книгу: чистый белый лист. Он листает: листы чистые, белые как снег. И ни одной записи. Ни на одной странице. Он просыпался и лежал в недоумении, мучительно думая – Что за книга?

Но утром – на работу. Вечером – на лекции. В выходные поход в кино, или попойка с друзьями в общаге, или дискотека. А чаще и то (дискотека), и другое (попойка) вместе.

И сон про странную книгу забывался. До следующего раза. Ему шёл двадцать шестой год, а он ещё не был с девушкой (или с женщиной?) в постели.

Мальчик, короче. Девушки были, конечно. Редко: раз в три-четыре года, но были.

(Кто-то прикинул уже: если даже раз в три года. Минус армия. Так у него что, всего две девки было, что ли??)

И обнималки, с поцелуями и щупанием титек, были. Секса не было. Он немного комплексовал из-за этого, не понимая, тогда, что слишком требователен в отношениях к самому себе. Он, конечно, фантазировал на приглянувшихся девушек (или женщин?).

Вы знаете, как мужчины фантазируют? Знаете. Тогда не буду рассказывать. Нет? Тоже не буду. А то у вас мнение, о мужчинах, может испортиться.

(Кто-то из девушек (или женщин?) подумал – Ну не все же мужчины, такие как он?

Нет, конечно. Не все. Но девяносто пять процентов фантанируют так же.

Но когда девушка (или женщина?) обращала на него внимание, он становился скованным, стеснительным, молчаливым. Странно? А ведь знакомился с девушками (или женщинами?) он, благодаря своей общительности, раскованности и, где-то отчасти, даже циничности. Он был начитан, грамотная речь, знал много стихов, анекдотов … Не только похабных.

Ну вот, хотя бы Мила. Он встречался с нею на заводе и даже знал её имя. Знаком не был. По имени, к девушке, обращался его друг по общаге, когда Жора заходил к ним в отдел.

Мила – шикарная деваха! Стройная, с широкими бёдрами. Титечки девичьи, но это только ещё сильнее распаляло фантазирование. Личико – аккуратный овал, губки припухлые, глаза с хитринкой, носик чуть вздёрнут, причёска короткая, волосы русые.

Ммма!

Друг как-то проговорился – Жора, ну скажи, как девушке понравиться?

– Смотря какой девушке? – ответил Жора.

– Миле

– Губа не дура, Олежа. Пригласи в кино.

– Да предлагал. Даже билеты покупал.

– Значит у неё кто-то есть.

– Нет у неё никого. Сама говорила.

– Позови на дискотеку. К нам, в общагу.

– Звал – Олег приуныл – Жора, а если я приглашу её на твой день рождения?

Жора слегка опешил – Да я с нею даже не знаком, Олег.

– Нуу – Олежа потупился, улыбаясь – не совсем так. Как бы и знаком даже. Заочно …

Жора ждал продолжения.

– Я рассказывал о тебе. О том, что ты в армии служил …

– Нашёл о чём, девушке, рассказывать.

– Не скажи. У нас в отделе женщины поздравляют мужчин на 23 февраля. А мы их – на 8 марта.

– У нас в цехе также

– А в цехе многие в армии служили?

– Я точно не знаю, мужиков больше сотни. Но в бригаде все. Даже фронтовики есть.

– А у нас в отделе никто в армии не служил.

– Подожди, у тебя же военная кафедра на дневном?

– Ну да. И звание офицерское. И военный билет у меня есть. Белый …

Жора смотрел на Олега – Ты …я не понял, почему белый-то?

– Жора, в армии есть дедовщина?

– В казарме. Но не в офицерской среде.

– Неэ, Жора. Ты хлебнул дедовщины в казарме. А у нас на курсе учился Витёк Славин. Он после учебки служил в армии. Летёхой. В казарме деды сынков воспитывали, а он прихватил. Деды и его повоспитали. Он в госпитале две недели провалялся. А потом его комиссовали. Ему там что-то стрясли, он заговариваться стал. Я папу попросил, он меня отмазал …

Молчание затягивалось.

– Ну вот, Жора, теперь ты меня не уважаешь …

– Это вопрос?

– Констатация.

– Чего? Неэ! – Жора ткнул Олега в плечо – Без бутылки не разобраться.

– У меня вермут есть. Три семёрки.

– У меня бутылочка Варны

– Не Жора, Варну оставь на день рождения. Так что, пригласить Милу?

– Валяй

Олег подмигнул – Не валяй дурака Америка …

Мила пришла. А когда вечеринка, по случаю дня рождения, закончилась и в комнате остались трое: Олег, уже собиравшийся предложить проводить Милу, с улыбкой к ней подошёл …