Старики же рыхлили в кольце костров ровный пятачок песка, подле которого разминались самые крепкие и плечистые аборигенки, облаченные лишь в ритуально украшенные повязки и лифы.
Оружия у них не заметил, как и тотемов или иных идолов, а когда спросил об этом шаманку, та с ухмылкой ответила:
— Зачем нам статуи? Богини и так всегда смотрят на нас с небес.
— А вы что, по-настоящему драться будете? — с тревогой озвучил то, что уже давно вертелось в голове.
— А что? — Нараз толкнула меня плечом. — Поросеночек боится?
— Если честно — да, — решил не кривить душой. — Не знаю, как вы, а люди помирать не особо любят. К тому же, это еще и расточительно. Перебьете друг друга — а с эльфами кому воевать?
— Не волнуйся, в этом обряде даже кулаками не дерутся. Только борются, показываю богине свою силу и готовность к бою. Ведь зачем благословлять того, кто слаб и не упражняется? Он все равно погибнет.
— А мне тоже придется бороться? — бегло осмотрел собравшихся в поисках подходящего соперника и задержался взглядом на Анри, что задумчиво смотрела на огонь и потягивала мед с водой.
— А как же. Ты же тоже идешь в поход.
— И кого мне вызвать? Из мужиков тут только Карадан, но против него я и секунды не выдержу.
— У орков все равны — и мужчины, и женщины. Так что не стесняйся, но учти — каждая из нас бьется ничуть не хуже кузнеца.
Вновь посмотрел на рыжую и воочию представил, как выясняю вместе с ней, кто босс этого побережья. Как наши тела переплетаются в первом столкновении, как я кидаю ее через колено и наваливаясь сверху, заламывая руки и беру на удушающий.
А чтобы не оскорбить богиню быстрой победой над хрупкой девушкой, немного поддаюсь и позволяю ей оседлать меня. И из-за неудачного захода на болевой она вдруг падает и накрывает мое лицо своими округлыми упругими…
— Ты меня слышишь? — орка больно пнула в ребро.
— Что? — тряхнул головой, отгоняя наваждение.
— Говорю, что по правилам воины дерутся с воинами, а колдуны — с колдунами. Так что бороться будешь со мной.
Рыжая вмиг сменилась брюнеткой. Эту уже повалить с ходу не удалось, и она сразу оказалась сверху. Уселась мне на грудь и плотно сжала крепкими бедрами, оставив на свободе лишь руки.
Когда же я попытался оттолкнуть соперницу и ослабить хватку, та навалилась всем телом, из-за чего ее лиф задрался, и огромные зеленые…
— Солнце почти село! — возопила иссеченная шрамами старуха, воздев руки к угасающему светилу. — Ганадар смиренно отходит ко сну, уступая власть воинственной Варанар! Так давайте порадуем ее взор славными схватками! Пусть первыми сойдутся наши лучшие охотницы!
В круг шагнули самые рослые и сильные девушки, сплошь украшенные трофейной кровью. И первые же секунды ясно дали понять, что ничего хоть сколь-нибудь похожего на эротичные обнимания меня не ждет.
Девушки неистово рычали, брызгали песком из-под ног и давили друг на друга с такой силой, что утопали по щиколотки.
Напряженный тяни-толкай продолжался с минуту под одобрительные вопли, притоптывания и хлопки. Когда же одна дала слабину, вторая перехватила ее за талию и швырнула с такого прогиба, что у меня самого заныла шея.
Вид оплошавшей соперницы лишь удвоил ярость, и хруст и треск поднялся такой, что я невольно подался вперед, чтобы остановить побоище. Нараз остановила меня и покачала головой:
— Успокойся, человечек. Для орков боль — наслаждение.
— Неужели? — в голову сам собой вклинился образ шаманки в кожаном бикини, шипастом ошейнике и с плеткой.
— Именно так. И достойная жертва для богини. Но меня, конечно, забавляет твоя жалостливость. Милосердный имперец звучит примерно как щедрый гном или глухой эльф. Так и хочется обнять тебя и прижать к груди, чтобы ты не видел всех этих ужасов.
Разумеется, она подтрунивала и ерничала.
Разумеется, я представил ее слова во всей красе, но от влажных мечтаний отвлек громкий вскрик. Орка встала коленом на спину сопернице и заломила назад руку едва ли не под прямым углом.
И хоть поверженная охотница стоически терпела боль, старуха дала отмашку и объявила победителя. Проигравшая же грязно выругалась, отошла к своему костру и прополоскала пивом рот от набившегося туда песка.
Вторая же принялась красоваться в центре круга под вопли и топот, принимая одну воинственную позу за другой, пока Карадан не подал ей большущий деревянный кубок с брагой. Она взяла его двумя руками и попыталась выдуть залпом, но из-за сбитого дыхания половину пролила на себя.
И когда я наблюдал за гонкой мутных струек по груди и кубикам, тоже нестерпимо захотел выпить — прямо с разгоряченного тела.
Дальше схватки протекали примерно в таком же ключе. Исполнив долг перед богиней, орки отправлялись пировать, с аппетитом треская жареное мясо и заправляясь всевозможным самодельным бухлом.
И чем больше пили, тем чаще посматривали в мою сторону, и любопытство в этих взорах все чаще сменялось откровенной похотью.
Шаманка тоже это заметила и усмехнулась мне на ухо:
— Смотрю, тебя так и пожирают глазами.
На ум пришла шутка про людоедов, но озвучивать не стал, чтобы не испортить момент, хотя каламбура все же избежать не удалось:
— С чего вдруг? Я же человек, да еще и тощий.
— Ну так тебя же не с пивом есть собрались.
— Думаешь, я им нравлюсь?
— Думаю, у них нет выхода.
— Это как?
Ответить не успела — в круг вышла предпоследняя пара: Анри и кузнец. Я всерьез забеспокоился за подругу, но старик все прекрасно понимал, и их поединок выглядел скорее потешным завершением обряда.
Карадан уклонялся от неумелых захватов и под общий хохот награждал соперницу легкими шлепками культей, отчего происходящее больше напоминало игру дедушки и внучки, а не суровый бой. Дюран тоже смеялась после каждой неудачи, и даже падения на истоптанный ринг лишь забавляли ее.
— Почти все наши мужчины или убиты, или в рабстве, — с печалью сказала шаманка. — А Карадан хоть и силен, но уже слишком стар, чтобы подобающе восславить богиню. Природа любит молодость, только она дает здоровые всходы, что успеют вырасти в могучий и сильный приплод. Но мы уже давно не можем воздать Лаверан достойные жертвы. Может поэтому колдовской заслон ослабел и сюда прорвались инородцы?
От наклюнувшихся перспектив пересохло в горле, а в затылок впились тысячи ледяных игл. В лагере полтора десятка половозрелых орок — славить богиню можно хоть три дня подряд: и так, и эдак, и насколько фантазии хватит. Можно по очереди, можно вповалку, можно по-индейски — когда привязывали к дереву и делали все, что только вздумается.
У костра тоже неплохо. Или прямо в этом кругу — чтобы победительница скакала на мне под хлопки и топот. Или же устроить новую охоту, чтобы погоняться за кобылкой по лесу, а затем настигнуть среди корней и прижать к земле. На пляже тоже можно — никогда еще в воде не пробовал, а еще…
— Ты слюни-то не пускай, — Нараз с усмешкой сделала мне саечку. — Они не станут славить с тобой богиню. Мы смешиваем кровь лишь в исключительных случаях. Например, когда хотим получить потомка от могучего колдуна или величайшего воина. То есть, кого-нибудь вроде Белого Орка.
Анри с хохотом упала на землю и захлопала ладонью — мол, все, сдаюсь. Старуха с улыбкой объявила победителя, и тот помог девушке встать. Рыжая явно хотела пойти к огню — выпить и перекусить, но замерла на полдороги, развернулась и пошла к воде… на ходу стаскивая ту нехитрую одежду, что едва прикрывала стройное тело.
