Ирина обхватила голову руками и прошла на кухню. Сергей тихо последовал за ней.
На неубранном столе стояла недопитая бутылка водки и кое- что из закуски, две подставные тарелочки и, соответственно две рюмочки, а на окне прямо в стакане предательски красовалась белая роза. Края лепестков нежного цветка слегка почернели, — прежде чем она попала в тепло, её долго подержали на морозе.
Ирина, с каким-то страшным звериным криком бросилась к окну и, смахнув всё с подоконника на пол, стала топтать розу ногами. Когда от невинного цветка ничего не осталось, её внимание переключилось на стол. Одно движение руки — и вслед за цветком на пол, звеня, полетела вся посуда. Ударившись о деревянную доску, бутылка водки с каким-то глухим звуком перевернулась, а ее содержимое, громко забулькав, растеклась по полу.
Сергей замер. Он боязливо втянул голову и закрыл глаза. Обстановка накалилась до предела — назревал скандал. Тихо опустив голову, он ждал нападения. Каждый мускул его тела трепетал от надвигающейся бури, но к его удивлению, бури не последовало. Выдернув на ходу из его рук своё пальто, она молча прошла мимо. Сильно хлопнув за собой дверью, выскочила на лестничную площадку.
Ещё несколько секунд Сергей стоял не подвижно: он прокручивал в памяти последние минуты происходящего. Звон посуды до сих пор стоял у него в ушах. Он ожидал от своей жены чего угодно — упреков, пощечин, слез, но что бы вот так, не проронив ни единого слова, только вдребезги битая посуда — это не укладывалось у него в голове. Чувствовал он себя отвратительно, на душе так не скребли кошки. Если бы Ирина стала кричать или набросилась на него с кулаками, ему сейчас не было бы так тяжело.
Весь день Сергей не находил себе места. Все мысли были об Ирине, ни о чём другом думать не мог. На уроках он был мрачнее тучи и вёл себя рассеянно. Несколько раз повторял одни и те же фразы, подолгу молчал и постоянно переспрашивал, на чём остановились. Как никогда бесконечно тянулись занятия в школе. Когда прозвенел последний звонок, он схватил портфель и, не прощаясь, вышел из класса. Кстати было бы заглянуть в учительскую, поздравить весь преподавательский состав с Новым годом, но он не сделал этого, а сразу направился домой. Важнее было скрыть следы преступления и бежать к Ирине в роддом просить прощения. Просто умолять о пощаде, ведь под сердцем она носит его ребёнка. Сергей чувствовал свою вину. Пока не поздно, нужно всё исправить и вернуть её домой.
Ирина даже не помнит, как добралась до больницы. Как оказалось позже — всю дорогу она шла пешком. Вначале громко плакала, чем привлекала внимание прохожих, потом молча шла, вспоминая все мерзкие подробности неприятного утра. И очень сильно сожалела, что не набросилась на ту наглую девицу и не испортила ей смазливую мордашку.
Когда Ирина стояла у порога своей палаты, то в душе ничего кроме опустошения не чувствовала. Удивительное спокойствие и равнодушие завладело её умом и телом.
В палате удивились её скорому возвращению и даже обрадовались: Ирина была душой компании.
Девушки-наседки, так мысленно их окрестила Ирина, всё время болтали о своих мужьях и предстоящих родах, постоянно спрашивали какие-то советы у женщин постарше, что-то помечали для себя в блокнотах и по-детски радовались приближению волнительного события, которое сделает их матерями. Особенно радовалась девушка, которую звали Светлана. Семь лет она не могла забеременеть — и вот чудо случилось. В скором времени у неё тоже появиться малыш. Обе девушки были не местные, с каких-то глухих деревень. Их излишнюю суетливость и навязчивость Ирина объясняла именно этим фактом.
Вернувшись в палату, Ирина молча прошла к своему месту у окна. Заплаканное лицо и припухшие веки говорили сами за себя. В эти два часа, пока она отсутствовала, стряслось что-то серьезное. Не глядя на подружек, Ирина разделась и с головой нырнула под одеяло. Она боялась, что сейчас начнутся расспросы, советы и никому ненужная жалость. Ей не хотелось, что бы чужие люди жалели её. Повернувшись к стене лицом, она постаралась уснуть. Как ни странно, но ей это удалось — молодой организм быстро справился со стрессом.
Две девушки сидели на кровати и тихо перелистывали страницы иллюстрированного журнала.
Шёпотом они разговаривали между собой. Изредка поворачиваясь в сторону вздрагивающей во сне Ирины.
— Как ты думаешь, Света, они с мужем поругались? — кивнула светловолосая девушка в сторону Ирины.
— Может быть, — коротко ответила Светлана. Ей совсем не хотелось обсуждать чужие проблемы.
— Я думаю, с мужем повздорили. Все мужики одинаковые. Расстраивать жену в её положении… Между прочим, сегодня мой приехать обещал. И что? Где он? Понятное дело, праздник отмечает. Жаль, что нас с тобой домой не отпустили, ведь срок ещё не скоро, — девушка погладила свой острый животик и взглянула на соседку. — Смотрю я на тебя — и завидую! Сидишь спокойно, даже не волнуешься, хотя… как посмотреть — твой муж тоже не приехал. Ты, наверно, такая же слабохарактерная, во всём мужу уступаешь? Кстати, следующий 1974 год — год тигра. Детки будут, не в пример нам, — волевые, крепкие…
— Лишь бы здоровые были, — ответила Светлана. — Я своего малыша семь лет с мужем ждала. Говоришь, все они одинаковые, а я с тобой не соглашусь: мой Вова не такой. Когда узнал о моей беременности, он так был рад, что выскочил на улицу и орал во всё горло, что у него сын будет. Так сильно орал, что в деревне все собаки переполошились. Вой стоял ужасный, а на следующий день привёз мне из леса корзину подснежников.
— Тебе повезло! Как в сказке! — заулыбалась собеседница. — Мой видный из себя, заботливый, но не такой романтик! Узнав о моей беременности, расстроился. Мол, подождать бы год-другой, встать на ноги. А спустя неделю передумал. Сына мне, говорит, роди. Что за народ эти мужики — подавай им мальчиков!
— А я вот уверена, что у меня сын будет. Вовке сон приснился, а сны у него всегда вещие.
— Что за сон та? О чем?
— Не знаю. Он мне его не рассказал.
— Врёт твой Вовка, как пить дать, врёт, — махнула девушка рукой.
— Полежу я, наверно, что-то живот как-то странно болит и на низ тянет, — Светлана опустилась на подушку.
— Не волнуйся, ещё две недели, а то и больше ждать придётся. У меня часто так тянет, потом всё проходит само собой. Полежи немного, и он успокоится. Сегодня праздник, до нас никому дела нет. Я думаю, что в новогоднюю ночь рожать не стоит. Зачем себе и людям праздник портить! Откровенно пошутила девушка.
Ирина открыла глаза и прислушалась к разговору девушек. Рассказ Светланы о том, как её муж обрадовался новости о рождении ребёнка, заставил задуматься и вспомнить, что Сергей не сразу поддержал её, когда узнал, что она в положении. Поначалу он даже предлагал сделать аборт, но Ирина, настояла на своём, и Серёжа постепенно свыкся с мыслью, что станет отцом. Сердце Ирины замерло. Что будет, если с этой девицей у них серьёзно? Что она будет делать одна с ребёнком на руках? Собственного жилья нет, родители умерли, только сестра осталась и та живёт от зарплаты до зарплаты. Получается, муж для неё самый близкий человек.
Ком обиды подступил к горлу, стало тяжело дышать, слёзы навернулись на глаза. Ирина неподвижно смотрела на тонкую трещину в стене и беззвучно плакала. Малыш чувствовал настроение матери и активными действиями в животе показывал свою солидарность. Ирина положила руку на живот и впервые почувствовала, что ей неприятны толчки ребёнка. Вспомнилась хорошая фигура любовницы, Ирина с отвращением посмотрела на свой большой круглый живот с ярко-красными поперечными растяжками. Наверно, в последние месяцы своей беременности она и правда выглядела неуклюжей, смешной клушей, чем и подтолкнула мужа к измене. Девушка громко разрыдалась.
Уже который раз Сергей бросал камешек в окошко Ирины на втором этаже, но никто так и не выглянул. Небольшое двухэтажное здание тихо стояло в морозной тишине, бросая безмолвную тень на узкую тропинку у стен роддома. Не получив результата, Сергей решил прибегнуть к крайним хулиганским мерам, совсем не свойственным его характеру. Взобравшись на самую высокую снежную кучу, он стал громко звать Ирину. На его крики стали выглядывать женщины из разных палат, но в нужном окошке даже тень не мелькнула. Вскоре хлопнула дверь приёмника и на улице показалась женщина очень серьёзного вида.
