– Ну, может, он и не услышал, – улыбнулась Делия, которая уже успела пожалеть о своих словах.
– Ну да, конечно. – Джек покачал головой в знак безнадежности подобного предположения. – Он слышал, говорю точно, потому что я видел его глаза. И тебя наверняка запомнил. Еще посмотрел как-то странно.
– Ладно, видно будет, – махнула рукой Делия.
Но на душе у нее уже скребли кошки. Услышал. Скверно, если вздумает за это мстить. Она попробовала представить, что сделала бы сама, окажись в подобной ситуации. Да, уж точно нашла бы способ отомстить обидчику.
И снова спортсмены ушли на перерыв. Делия опять стала рассматривать Рэдла, но теперь уже не на предмет разгадки его оригинальности, а скорее с целью выяснения характера. Добрый ли? Отзывчивый? Упрямый? Как журналист, Делия умела видеть на лицах людей такие приметы, которые позволяли ей быстро определить характер собеседника. Все-таки знание психологии – великое дело, а помноженное на разум, оно становится еще и неплохим средством манипуляции. Мягкий – значит надавить где следует, заставить себе подчиняться. Упрямый – сыграть на самолюбии. Озлобленный – вкрасться в доверие, а уже потом действовать. У Делии это прекрасно получалось. Теперь же она подняла глаза, чтобы рассмотреть Рэдла.
И ахнула про себя. Он глядел прямо на нее. Нет, это был не обман зрения, не ошибка. Бенджамин Рэдл смотрел на Делию своими спокойными, уверенными глазами цвета талого льда, в котором отражается тусклое, туманное солнце. Совершенно не стесняясь, он не отвел взгляда и тогда, когда она его заметила, словно говоря: я тебя знаю, я запомнил. Делия тут же отвернулась к Джеку и, стараясь изобразить равнодушие, весело защебетала:
– Ну, что ты снял? Покажи. Только промотай тот страшный эпизод.
Джек радостно закивал.
– Вот смотри, я не записывал, когда они просто стояли, но зато все ключевые моменты боя запечатлел отлично. Хочешь посмотреть замедленную съемку, он тут такое ногами наворачивает, что просто блеск. Сделаю на студии специальную копию для моего отца, подарю на Рождество. Вот будет радости!
А Делии уже было все равно, что смотреть и где смотреть, лишь бы этот Рэдл подумал, будто она вовсе не заметила его пристального взгляда.
– Конечно, покажи, тем более я так и не поняла, что он там делал, слишком быстро.
И она уставилась на маленький голубой экран. Замелькали операторские пометки, и пошла картинка. Вот Стейкмен делает шаг вперед, другой, заносит ногу для атаки, но навстречу уже летит пятка Рэдла, бьющая точно в красное поле. При этом было видно, как Бен уже в момент удара сдержал натиск, хотя мог врезать со страшной силой. А вот он сам атакует противника. Движения точные, ни одного лишнего прыжка, взмаха рукой или ногой. В сравнении с этой гармонией телодвижений работа Стейкмена выглядела грубым ремеслом. Он совершал много погрешностей, рубил с лета, как топором, и совершенно не видел противника. В его глазах горела злоба. Она ослепляла беднягу, и он, не видя уже ничего вокруг, бросался прямо на подставленные ноги, промахивался, пару раз даже так закрутился, что на долю секунды остался к сопернику спиной.
Рэдл же выглядел очень благородно. Он не пользовался ошибками Стейкмена, хотя видел их все до одной, и отражал удары лишь в том случае, когда не мог от них увернуться.
– Так, начинают, – прервал запись Джек. – Потом посмотришь. Если хочешь, могу и для тебя сделать копию.
Делия обернулась, теперь уже не без боязни. Ей все казалось, что сейчас она снова увидит этот пристальный взгляд, устремленный чуть ли не в самую душу.
Но нет. Рэдл уже спокойно пружинил посередине даянга напротив соперника и глядел куда-то в сторону. Он скучал, скучал откровенно и не скрывал этого. Стейкмен, правда, не понял юмора и пошел вперед, понадеявшись, что противник просто отвлекся. Очередная атака – и очередной ответ, причем Рэдл даже головы не повернул. И снова, чувствуя наступающее на пятки время, Стейкмен лез на рожон и снова ничего не добивался. К концу боя именно счет достиг почти феноменальной для тэквондо цифры – 14:0. Судья спокойно объявил свое «Чонг са!», которое, вероятно, с самого начала поединка вертелось у него на языке. Соперники пожали друг другу руки.
– Так, наш выход, – скомандовал Джек, ловко подхватив камеру. – До награждения у нас минут десять. Если сейчас не поймаем, то, получив медаль и диплом с чеком, он тут же умотает. Так что – бегом!
Делия не стала задавать лишних вопросов. Они быстро пробились через толпу, не стесняясь разного рода локтевых движений.
– Да тише вы! Черт! Кто там так лезет?! – слышалось со всех сторон.
Но Хон, идущий впереди, отвечал всем очень вежливо:
– Пропустите, пожалуйста! Телевидение… Разрешите, вы не могли бы отойти? Будьте любезны!
Это, впрочем, не мешало ему так истово толкаться, что толпа почти разлеталась. Делию рассмешило это соединение учтивости и самого натурального хамства. Она бежала следом за ним и зажимала рот ладонью, чтобы не вызвать неудовольствия окружающих еще и хохотом. Тем не менее выбранный способ передвижения помог достичь желаемого результата. Они перехватили Рэдла уже у самой раздевалки, где журналистам находиться строго воспрещалось.
– Одну минуту, – начала, улыбаясь во весь рот, Делия. – Чикагское телевидение. Вы одержали блестящую победу, не могли бы вы дать интервью для своих многочисленных поклонников и поклонниц. Это не займет много времени, всего пара вопросов. Вас покажут в вечерних новостях, будет целый репортаж об этих соревнованиях. Пожалуйста. – Делия состроила умильную физиономию и захлопала ресницами – прием, почти стопроцентно действовавший на мужчин.
Рэдл сдержанно кивнул.
– Да, конечно, но не более двух-трех минут. Мне нужно переодеться к награждению.
Ответ внешне выглядел учтиво, и доверчивый Джек сразу поверил ему, быстро вскинув камеру. Но Делия опытным нюхом репортера уловила какой-то подвох. Она не могла сказать, что именно Рэдл сделал, но его слова настораживали. Эта подчеркнутая учтивость, даже холодность. Хотя могло показаться. Ведь люди разные, всех не поместишь даже в самую широкую классификацию. У кого другого, возможно, подобная фраза и содержала бы негативный подтекст. В любом случае ничего не поделаешь. И Делия, стараясь не смотреть на собеседника, принялась настраивать микрофон.
– Раз, раз. Слышно? – обратилась она к Джеку.
– Да, – живо закивал тот. – Давай.
И Делия начала:
– Мы находимся в одном из залов Чикагского спортивного центра. Сегодня здесь состоялось крупное событие, чемпионат США по тэквондо. Это корейское национальное боевое искусство лишь с недавних пор стало популярно. Наш город впервые принимает у себя такие крупные соревнования. Спортсмены прибыли сюда из самых разных штатов: Техас, Иллинойс, даже Аляска прислала своих представителей. Великолепное мастерство, четкая организация, целая плеяда звезд спорта – все это далеко не полный перечень достоинств соревнований. Кстати, о звездах. Нам удалось взять интервью у одного из самых известных американских тэквондистов. Мастер спорта международного класса, двукратный победитель чемпионатов Европы, чемпион мира, бронзовый призер Олимпиады и, конечно, безоговорочный лидер сегодняшних соревнований – Бенджамин Рэдл. – Делия, сделав Джеку знак рукой остановить съемку, повернулась к спортсмену. – Дальше в репортаже пойдет ваш финальный поединок, – пояснила она. – Вопросы будут задаваться с учетом того, что увидел зритель. Не волнуйтесь. Их всего пять-шесть, не больше. Джек, приготовься, начали.
Джек взял крупный план.
– Многие люди, даже первый раз пришедшие на соревнования по тэквондо, – Делия взяла игриво-свободный тон, – сегодня были поражены вашим мастерством. О нем уже слагают легенды в спортивных кругах. Как вам удалось достичь такой техники?
Рэдл спокойно скрестил руки на груди.
– Per aspera ad astra.
Ответ настолько поразил Делию, что она опешила. Сознание как-то самоотстранилось, но натасканный мозг продолжал делать свою работу. Журналистская школа не прошла даром, ведь репортер должен уметь выполнять любую работу в самых разных условиях. Заболела ли у него голова или еще чего – репортаж должен быть сделан во что бы то ни стало. Ведь другого шанса отловить звезду может просто больше не представиться. И поэтому мозг на автопилоте продолжал отдавать команды по выдаче запланированных вопросов, хотя Делия, собственно, в этом процессе уже не участвовала и продолжала следить за событиями как будто со стороны. Она словно смотрела свой собственный репортаж.
