– Так-так, – отчего-то разволновался профессор. Одним махом он опрокинул в себя остатки вина. – Прошу вас, продолжайте!
– Дядя Людвиг заменил мне и отца, и мать. Он очень хорошо обо мне заботился, – при этих словах Патрик улыбнулся. – Помню, он учил меня кататься на велосипеде. Дядя сделал его сам – из старых бочонков и ивовых прутиков. Но у меня все никак не получалось – лапы то и дело срывались с педалей, а крылья совсем не держали руль.
– И что сделал ваш дядя?
– Ничего. В тот вечер он не пустил меня домой ночевать. Сказал, до тех пор, пока я не оседлаю велосипед, ноги моей в его доме не будет.
– Но это же бесчеловечно!
– Не знаю, наверное. Зато на следующее утро я уже лихо катался с горы.
– С какой именно горы? – заинтересовался профессор.
– Мы жили на потухшем вулкане. Вернее, на крошечном острове, где много веков назад извергался этот вулкан. Это был замечательный остров – теплый, уютный и абсолютно необитаемый. Его берега были окаймлены кораллами, а воды кишели…
– Необитаемый? – перебил Патрика Спагетти. – Но ведь на острове Маврикий обитает уйма людей!
Патрик Фицджеральд помрачнел. Ему не нравилось, что профессор Спагетти то и дело его перебивает. И вообще, ведет себя так, словно он лучше Патрика разбирается в истории его достославного рода. Еще Великий Флай говорил: люди думают о себе гораздо больше, чем того на самом деле заслуживают. Оказывается, он был прав.
– Ну вот что, нам пора спать, – сказал Додо, вставая.
– Не желаю спать! – заявил Спагетти, как капризный ребенок. – Патрик, поверьте, я очень хочу дослушать вашу историю до конца. Простите, если я был груб и несдержан – это оттого, что я чрезвычайно взбудоражен нашей встречей. Мне кажется, я стою на пороге какого-то грандиозного открытия. И только с вашей помощью, дорогой мой Патрик, я смогу его совершить. Пожалуйста, не лишайте бедного старика такой возможности.
Что-то екнуло в груди у Патрика Фицджеральда. Наверное, в голосе профессора Спагетти он расслышал искренность. Точнее, искренний интерес к своей очень скромной персоне. В голосе собеседника такое расслышишь не часто, согласитесь. Минутку Патрик помешкал, словно собираясь с силами. То, что он решил сделать в следующий момент, было, скорее, порывом, нежели поступком обдуманным. А порывы так трудно давались Додо! И в самых своих смелых мыслях не предполагал Патрик, что однажды совершит такое.
На пару минут он вышел из каюты профессора, а когда вернулся, в лапе у него была зажата толстая тетрадь. Додо протянул ее Теодору.
– «Том первый», – прочитал Спагетти, поправляя на носу очки. – Что это такое?
– Мемуары.
– Простите, что? – изумился профессор.
– Я пишу их с тех самых пор, как ушел дядя Людвиг. Мне показалось, что вам было бы интересно их прочесть. Впрочем… Да нет, что я такое говорю – отдайте! Это полная ерунда.
– И не подумаю! – рассердился Спагетти. – Патрик, это никакая не ерунда! Это… Это же самое драгоценное сокровище в мире! О, Патрик, вы осчастливили старика!
Чего-чего, а такого Патрик никак не ожидал. Все это было выше Патриковых сил. Покраснев с головы до пят, он молча ретировался.
Винегрет с водорослями
На следующий день профессор не вышел на завтрак – как Патрик его не уговаривал. Он заперся у себя в каюте и даже повесил на дверь табличку «Не беспокоить ни под каким предлогом!», которую сделал сам из куска старого пенопласта. Патрик было решил, что Спагетти опять не здоровится. Но дело было в другом.
Профессор читал. Мемуары Додо – последнего из ныне живущих – так захватили его, что ни про какие обеды с ужинами не могло быть и речи. Спагетти читал запоем, не отвлекаясь на отдых и моцион. Сколько свидетельств современников Додо прочел он за свою жизнь – их были сотни! Большинство содержалось в судовых журналах кораблей Голландской Ост-Индской компании, которые причаливали к берегам Маврикия в XVI веке. Однако все они ограничивались скупыми описаниями облика «неуклюжих, уродливых» птиц и гастрономическими рецептами их приготовления. Чего стоит одна из самых ранних записей о дронтах, сделанная в журнале ван Варвейка! При воспоминании о ней профессор Спагетти поморщился.
«Эти птицы – больше, чем наши лебеди, – писал голландец, – с огромной головой, лишь наполовину покрытой кожей, и как бы одетой в капюшон. У них отсутствуют крылья, а на их месте торчат три-четыре темных пера. «Тошнотворными» мы называем их по той причине, что чем дольше их готовить, тем тверже и безвкусней они становятся. Однако брюшко и грудинка у них приятны на вкус и отлично разжевываются».
Профессор, разделивший с Патриком не одну трапезу, часами ведший с ним беседы о предметах сложных и важных, вспоминал теперь о тех кощунственных свидетельствах с содроганием. Между тем, простой и легкий стиль Патрика очаровал Теодора. Ученый буквально влюбился в его книгу. Вернее, рукопись – хотя, признаться, в голове Спагетти она была уже книгой. Грандиозной! Сенсационной! Беспрецедентной! Конечно, тут понадобится глубокая редактура специалиста, и не одного. Ведь с историей, географией и биологией Патрик был знаком лишь поверхностно. Его представления о мире в корне отличались от тех, какими обладало современное человечество. Поэтому повествование его местами было сумбурно, а описания не слишком достоверны. Но ведь Додо был истинное дитя природы, а детям такие вещи прощаются.
Свежесть взгляда – вот что так подкупало Спагетти. На великую историю исчезнувшего с лица земли рода Додо он смотрел теперь совсем другими глазами. И что это была за история!
Прочтя первый том за сутки, профессор перекусил на скорую руку (Патрик подал ему винегрет с горошком и морскими водорослями) и тотчас потребовал продолжения. Сию минуту! Немедленно! Додо понадобилась трехколесная тачка, чтобы перевезти все рукописи в каюту Спагетти. Положа руку на сердце, ему нравился такой живой интерес Теодора к его собственным скромным трудам. В тайне он всегда надеялся, что пишет не в стол, а… В общем, для какого-то, кроме себя. Кого-то особенного, кто поймет его и никогда не осудит. Быть может, Теодор – и есть тот самый человек?
Человек. Это слово пугало и одновременно завораживало Патрика Фицджеральда. Он знал, что от людей следует держаться подальше. Как можно дальше – именно так, по завету дяди Людвига, он и поступал всю свою жизнь. Выуживая профессора из шлюпки, Додо и не подозревал, что спасает жизнь тому, по чьей вине почти вымерли его предки. Патрик знал, что человек – это враг, однако не знал своего врага в лицо. Из книг, доставшихся Патрику по наследству, были изъяты все изображения людей, а также вымараны их детальные описания. О том, кто такой Теодор на самом деле, Патрик догадался значительно позже. Впрочем, это оказалось несложно, ведь он был необычайно умен для Додо и образован.
Теперь вы сами понимаете, чего стоило Патрику довериться Теодору. И все же, несмотря на многовековое табу, он это сделал. Ведь еще Великий Флай говорил: довериться можно лишь другу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
