БРОНУИН. Если какой-либо мужчина не влюблен в меня, пусть и незаконнорожденный сын садовника, это абсолютно мое дело, потому что за достаточно долгое время ничего более интересного на моей памяти не происходило.

ВИЛЛИ. Что ж, тогда это очень грустно.

БРОНУИН. Да. Так и есть. Нелепо и грустно. И мы все такие. Разве люди могут не быть нелепыми в местечке, которое зовется Уинкли? Это же хуже Питерхеда. Так что насчет этой девушки? Скажи мне, Вилли. Просто скажи.

ВИЛЛИ. Что-то в ее глазах. Я не слепой, знаю, как она выглядит, но что-то в ее глазах… Что-то в ее глазах… Не знаю, как это выразить.

БРОНУИН. В ее глазах? Ты думаешь, что-то в глазах Имогены заставляет тебя любить ее, а не меня? Да как, черт побери, можно увидеть, что у человека в глазах?

ВИЛЛИ. Прежде всего, нужно посмотреть.

БРОНУИН. Ты говоришь, что я не смотрю.

ВИЛЛИ. Вы заняты тем, что смотрите, как смотрят на вас.

БРОНУИН. Это жестоко – сказать такое, Вилли.

ВИЛЛИ. Извините мисс. У меня сложилось ошибочное впечатление, что вы, задавая вопрос, действительно хотели получить ответ.

БРОНУИН. Ты до такой степени презираешь меня?

ВИЛЛИ. Ничего личного. Я презираю всех богачей.

БРОНУИН. Но это так несправедливо. Что мы тебе сделали? Разве мы плохо к тебе относились?

ВИЛЛИ. Я скажу вам, что думаю, мисс, если вы действительно хотите знать. Я думаю, вы не должны тратить свою жизнь на то, чтобы сидеть в садовой беседке и выяснять у незаконнорожденного сына садовника, почему он вас не любит.

БРОНУИН. Правда? И на что? На что мне тратить, Вилли?

ВИЛЛИ. Не знаю. Почему бы вам не определиться с этим самой?

БРОНУИН. Не понимаю, откуда у тебя такая злость по отношению к нам? Мы здесь такие приветливые и доброжелательные. Взяли в семью Имогену, бедную, оставшуюся сиротой кузину, воспитали, как мою родную сестру, более-менее. Помогали незаконнорожденному сыну садовника научиться читать и писать, чтобы он мог красть наши книги и каждом удобном случае смотреть на нас свысока. Думали, что способствуем прогрессу в этих краях.

ВИЛЛИ. И все это только потому, что я отдаю предпочтение Имогене, а не вам? До чего жалкое зрелище.

БРОНУИН. Да мне плевать, кому ты отдаешь предпочтение, маленький несносный болван. Просто это выше моего понимания… Не то, что ты жаждешь Имогену, которая очень милая существо, если не говорит всякую чушь… А то, что кто-то может не жаждать меня. Что с тобой не так, парень?

ВИЛЛИ. Вы никогда в жизни никого не любили?

БРОНУИН. До сих пор мне это не требовалось, а что?

(Они смотрят друг на дружку. Доносится далекий раскат грома).

ВИЛЛИ. Собирается гроза, мисс. Идите в дом. Вы не хотите промокнуть, так?

(Свет в садовой беседке меркнет по мере того, как темнеет небо и приближаются раскаты грома).

(Раскат грома, не очень зловещий. Дождливый день, его вторая половина. В гостиной ИМОГЕНА, БРОНУИН, СЕДРИК, ЧАРЛЬЗ и ВИЛЛИ, который чинит часы с кукушкой).

ЧАРЛЬЗ. Я – как король дождливый страны…

БРОНУИН. Чарльз, никакой ты не король.

ИМОГЕНА. Он цитирует Бодлера.

БРОНУИН. Так скажи ему, чтобы прекратил. Это раздражает. Отец всегда ненавидел дождь. Он говорил, что при дожде лисы получают несправедливое преимущество. А у меня дождь вызывает кошмары.

ИМОГЕНА. Тебе все еще снится тварь, прячущаяся в шкафах?

БРОНУИН. Имогена, ты не должна в присутствии мужчин разглашать интимные секреты моей опочивальни. Чарльз возбудится.

ИМОГЕНА. Не думаю я, что Чарльз от этого возбудится. Но твой сон наверняка что-то значит. Нам снится то, что мы заслуживаем. Вроде бы это сказал кто-то из французов.

СЕДРИК. Когда я слышу, как кто-то говорит на французском, у меня возникает неодолимое желание вогнать ему в глаз вилы. Да за кого эти французы себя принимают?

ИМОГЕНА. Они принимают себя за французов.

СЕДРИК. С их стороны это чертовки нагло, не говорить на английском, как все цивилизованные люди.

ИМОГЕНА. Седрик, они французы. С какой стати им говорить на английском?

СЕДРИК. Чтобы человек мог понять, что они говорят.

ИМОГЕНА. Но французы понимают, что они говорят.

СЕДРИК. И какой прок от этого всем нам?

ИМОГЕНА. Может, сны Бронуин – предвестие будущего? Эдвард всегда говорил, что есть у нее сверхъестественные способности. В детстве она часто предугадывала то, что должно произойти.

ЧАРЛЬЗ. Предчувствия у меня постоянно, но только по части прошлого.

БРОНУИН. Пожалуйста. Сегодня слишком сыро для парадоксов. Я знаю, чем нам заняться. Пусть Имогена кого-нибудь загипнотизирует. У нее хорошо получается.

ИМОГЕНА. У меня к этому настоящий талант. Я провожу удивительные эксперименты по гипнотическому внушению в моей лаборатории.

СЕДРИК. Ты говоришь про старый курятник?

ИМОГЕНА. Теперь это моя лаборатория. И куры – прекрасные объекты внушения.

БРОНУИН. Не гипнотизируй кур. Загипнотизируй Вилли. Мне очень хочется узнать, что творится в головах представителей низших классов.

ВИЛЛИ. Не надо меня гипнотизировать.

ИМОГЕНА. Вилли, ну, пожалуйста.

ВИЛЛИ. Давайте без меня, премного вам благодарен.

БРОНУИН. Да ладно тебе, Вилли. Поддержи компанию.

ВИЛЛИ. Я чиню часы с кукушкой вашей матери.

БРОНУИН. Часы починишь позже. Ей уже ни к чему знать точное время, так? Эти часы остановились аккурат в ту ночь, когда она повесилась на мельнице.

ЧАРЛЬЗ. Думаешь, форма психокинетического сочувствия?

БРОНУИН. Отец пристрелил их из своего револьвера.

ЧАРЛЬЗ. Скорбя о вашей матери?

БРОУНИН. Нет, просто ненавидел часы с кукушкой. Не мог видеть, как птичка вылетает откуда бы то ни было, не отстрелив ей голову.

ИМОГЕНА. Вилли, ты должен глубоко заглянуть мне в глаза. Это все, что он тебя требуется. Или ты боишься глубоко заглянуть мне в глаза.

СЕДРИК. Я уверен, что боится. Его трясет, как испуганную суку.

ВИЛЛИ. Я ничего не боюсь.

ИМОГЕНА. Тогда сделай это. Сделай для меня. Ты это сделаешь, Вилли? Пожалуйста?

ВИЛЛИ. Ну… Ладно.

БРОНУИН. Хороший мальчик.

ИМОГЕНА. Подойди и сядь рядом со мной, Вилли. Давай.

ВИЛЛИ (подходя и садясь рядом с ИМОГЕНОЙ). Проводить эксперименты на сыне садовника. Я становлюсь человеческой салонной игрой.

ИМОГЕНА (берет руки ВИЛЛИ в свои). Теперь смотри мне в глаза. Не на мой нос. В глаза. Боже, у тебя такие красивые глаза. И выглядят знакомыми.

БРОНУИН. Конечно они выглядят знакомыми. Это глаза Вилли. Он всегда держал их под своими бровями.

ИМОГЕНА. Да, но внезапно они мне кого-то напомнили. Словно… (Короткая пауза).

ВИЛЛИ. И кого они вам напомнили?

ИМОГЕНА. Никого. Неважно. У кого есть карманные часы? Чарльз?

ЧАРЛЬЗ (протягивает ИМОГЕНЕ карманные часы). Только с возвратом. Мой дедушка выиграл их в покер у королевы Виктории.

БРОНУИН. Это был покер на раздевание?

ИМОГЕНА. Благодарю. (Покачивает часами перед ВИЛЛИ). А теперь, Вилли, расслабься и не отрывай взгляда от карманных часов, которые покачиваются из стороны в сторону. Твои веки тяжелеют. Становятся более тяжелыми при каждом покачивании. Ты впадаешь в глубокий сон. Очень глубокий сон. Теперь ты спишь. Когда я щелкну пальцами, ты сделаешь все, о чем я тебя попрошу. Готов? Раз, два, три. (Щелкает пальцами). Если ты загипнотизирован, скажи «беседка».

СЕДРИК. Беседка.

ВИЛЛИ. Вы загипнотизировали Седрика.

ИМОГЕНА. Как странно. Должно быть, Седрик исключительно легко поддается гипнозу.

ЧАРЛЬЗ. Этого следовало ожидать. У него интеллект моллюска.

ИМОГЕНА. Седрик, ты знаешь, где ты?

СЕДРИК. В гостиной особняка в Уинкли.

ИМОГЕНА. И ты знаешь, кто я?

СЕДРИК. Ты – Имогена.

ИМОГЕНА. И ты знаешь, кто ты?

СЕДРИК. Я – Екатерина Великая, Императрица Всея Руси.