Зато в небольшом леске перед насыпью обитали кабаны, и в них красивого не было ничего – жуткие твари с покрытой язвами шкурой и огромными клыками. Их я разглядела в бинокль и, глядя, как мирно сопят среди развороченных кустов две огромные туши, решила, что соваться в лесок не стоит. Стаю слепых псов в низинке возле заброшенного вагончика я тоже обошла стороной, зато заглянула в гаражи, в которых вчера мы так и не побывали. Там ничего интересного не оказалось, только на одном из зданий висел скелет, который как-то странно подергивался – то ли от порывов ветра, то ли сам по себе. Зомби?

Перекусив найденной в рюкзаке тушенкой, я посмотрела на часы. Половина второго. У меня еще уйма времени, чтобы дойти, скажем, до развалин хутора и вернуться обратно в деревню.

Стоило выйти на дорогу – и с запада, со стороны болот, донесся звук, больше всего похожий на уханье гигантской совы, подхваченное эхом, снова донеслась автоматная очередь, и все смолкло. Я хмыкнула. А ведь всего несколько лет назад, если верить заметкам Дикого, и болота, и южная часть Предбанника Зоне не принадлежали. Не водились здесь безглазые псы, не было «мясорубок», и звуки раздавались самые обычные. А под разрушенным железнодорожным мостом был блокпост военных. Но три года назад после особо мощного Выброса Зона мгновенно расширилась сразу на несколько километров, и служивые – те, кому повезло выжить, – экстренно эвакуировались. Теперь бывший блокпост – неплохое место для привала, и два незнакомых сталкера уже устроились там на отдых. Я, накинув капюшон, прошла мимо, кивнув в знак приветствия. Они ответили мне тем же.

А ведь получается, что Зона медленно, но верно расширяется, захватывая все новые и новые территории. Может быть, однажды на автобусной остановке в Дитятках появится «молния», в магазине гостиницы обоснуется на жительство спрут. Жителей экстренно эвакуируют, и только Седой совершенно так же будет занимать свою избушку, потому что он один из немногих, кто имеет о Зоне четкое представление.

А потом Зона расширится до Москвы, потом – до Владивостока, потом захватит весь мир… Я помотала головой. Бурная у тебя фантазия, мать, а между тем ты-то как раз в Зоне находишься, где отвлекаться от окружающей действительности чревато. Я, вовремя заметив на дороге очередную «молнию», взяла влево, к заброшенной ферме…

Почему я не заорала, увидев несущуюся прямо на меня гору мяса на тонких ножках, с мордой, словно вылепленной из плохо пропеченного теста, – наверное, просто забыла, как это делается. На этот раз разрядила в тварь всю обойму, так и не сообразив, когда успела вытащить пистолет. Зато теперь абсолютно точно узнала, что попала в цель: клешня завизжала и развернулась обратно, заметно прихрамывая на бегу. Да я снайпер, с сарказмом подумала я и села прямо там, где стояла, – дрожащие ноги отказались меня держать.

Где-то справа лаяли собаки, вдалеке плакали-выли волки… или не волки… я сидела и тупо смотрела на пистолет. Мысль о том, что обезумевшая клешня только что чуть не снесла мне голову, никак не хотела в этой самой голове укладываться. Да, погибнуть под копытами бывшей свиньи – так себе смерть. И мне совершенно не нравится, что каждая встреченная мной зверюга спешит меня убить!

– Помогите… – раздалось с той стороны, куда метнулась раненая клешня. – Аптечку… помогите…

Значит, мне еще повезло, мрачно подумала я, стараясь не вспоминать о страшной твари. Вон, у бедолаги даже аптечки нет, чтобы обезболом закинуться да к дороге выползти.

Вздохнув, я поднялась на ноги. Надо посмотреть, что там у человека стряслось.

– Помогите…

– Да иду уже, – пробурчала я вполголоса… и замерла. Потому что неведомый пострадавший издал серию хрипов, словно у него горлом шла кровь, а потом совершенно нормальным голосом снова произнес:

– Люди… помогите…

Я осторожно обошла «раненого» по большой дуге. Нечто, притворяющееся человеком, продолжало звать на помощь, не показываясь из густых кустов. Я зарядила в пистолет оставшиеся патроны, нашла подходящую ветку и, кинув ее с таким расчетом, чтобы она упала в нескольких шагах от говорящего, нырнула в кусты.

…Раздался визг, и из кустов вылетела клешня. Я от неожиданности едва не выпустила в нее остаток магазина, чудом удержавшись в последнюю секунду.

– Ну, тварюга!

Вслед плоти полетела другая ветка, и хоть попала она в «молоко», мне все же чуть-чуть полегчало. Нет, я не снайпер, но, выходит, клешня боится меня гораздо больше, чем я ее. Как ни крути – это приятно.

Вечером, вернувшись в деревню и продолжив у костра изучать заметки Дикого, я прочитала, что клешни являются одними из самых безобидных существ в Зоне. Лишь некоторые особи умеют имитировать человеческую речь, но и они не понимают смысла произносимых ими фраз, а потому внимательный сталкер никогда не попадется на «просьбы» плоти о помощи.

Я отложила КПК и задумалась. Одной мне в Зоне долго не продержаться, это факт. За два дня я уже дважды едва не сложила голову, и это в Предбаннике! Дальше будет только хуже. Но и от сидящих у костра ребят неизвестно, чего ждать. Вон парень с кольцом в виде драконьего когтя на пальце, размахивая руками, рассказывает, как в прошлую ходку завалил возле самого Периметра здоровущего спрута, отрезал у него щупальца и продал на Большой земле втридорога. И ведь слушают его, не одергивают, только Хромой молча ухмыляется… Нет уж, лучше одной ходить, чем с такими напарниками. Дикая я или где, в конце концов?

На следующий день, обойдя ферму далеко стороной, я дошла до северного блокпоста, наткнувшись по пути только на жутко фонящий перевернутый грузовик. Вокруг грузовика валялось несколько полуразложившихся тел в черно-серо-белой пятнистой форме и разносились соответствующие ароматы, а неподалеку паслась стайка странных существ, больше всего напоминающих крыс-переростков с длинными задними лапами. Кажется, это и есть кенги. Они оказались очень любопытными и относительно мирными, хотя один из них все же попытался меня цапнуть. Но тут уж я, заметив, что лысая тварь с желтыми зубами явно метит укусить меня за ногу, просто пнула кенга со всей дури. Он, визжа, шлепнулся на землю в нескольких шагах от меня и больше лезть не решился.

За перекрывающим дорогу шлагбаумом маячили фигуры сталкеров. Я показала серьезным – не чета нам, новичкам, – дядям фотографию Стаса и, услышав ожидаемый ответ: не видели, повернула обратно. Дорога звала дальше – через Могильник в бар, но мне туда пока было рановато.

Заночевать пришлось на чердаке бывшего хутора, и ночка эта выдалась беспокойной. Прямо в дом забегали и тревожно скулили безглазые псы, видимо, учуявшие мой запах, на ферме до самого утра повизгивали клешни, а ближе к рассвету прямо за стеной раздались поочередно грозное кабанье ворчание, несколько пистолетных выстрелов и полный боли человеческий крик. Сон слетел с меня окончательно, и я, выбравшись через дыру на крышу, честно попыталась рассмотреть, что творится внизу. Однако там царили густые сумерки, и все, что я смогла увидеть, – как что-то большое, прихрамывая, ломилось сквозь кусты прочь от хутора.

Я, осторожно свесившись вниз, позвала неизвестного, но ответом мне стала только мертвая тишина. Именно мертвая. Та, которая пугает больше, чем весь предшествующий тарарам.

– Эй, – попыталась я еще раз. И снова не услышав ничего, решительно принялась спускаться.

Тело в характерных спортивных штанах и черной кожаной куртке обнаружилось у пролома в стене. Бандит, похоже, из последних сил пытался заползти в дом, но сил не хватило. На боку у него я обнаружила здоровенную рану, кровь из которой уже не текла, возле тела валялся пистолет. Странно. Что бандит здесь делал совсем один и почти без оружия? Я подняла пистолет. Магазин пустой, а жаль – «ПМ» один в один, как у меня. Хотя… Я, преодолевая брезгливость, прошлась по карманам куртки. Есть. Небольшая, но увесистая коробочка, в которой всего четырех патронов не хватает. А еще – бутылка водки (и как только в карман поместилась), банка тушенки, один бинт и пятьсот рублей. Неплохо…