Сборка много времени не заняла - Витар действительно старался, и детали совпадали если не идеально, то очень близко к тому. Наконец, последние болты затянуты, и я, скрестив пальцы на удачу, разжёг огонь в топке под котлом.

Прошел час, за который токарь успел умыться, перекусить и вконец достать меня фразами вроде:

- А если не заработает?..

- Может, сразу к станку подключим?

- Давай, Дим, уже можно включать!

Не поддаваясь на провокации, я дождался, пока манометр покажет пять атмосфер и сработает первый предохранительный клапан. Блокирую его, и только тогда осторожно приоткрыл вентиль подачи пара.

Громкое шипение, и вал, до этого стоявший неподвижно, резко проворачивается. Затем делает второй оборот, третий, а дальше, под нарастающий шум механизма начинает раскручиваться все быстрее и быстрее!

- Заработало!!!

Вопль Витара, достойный кота Матроскина из старого советского мультфильма, наверное, услышали во всех окрестных домах. Да и столб дыма из выведенной в окно мастерской трубы тоже не остался незамеченным.

Давление быстро нарастало - семь, восемь, десять атмосфер… Есть сработка второго клапана! И тут же очередная блокировка…

Обороты увеличились ещё больше, а облако отработанного пара в холодном октябрьском воздухе сравнялось по зрелищности со столбом черного дыма.

- Дим, давай ещё больше нагреем!

- Ты так уверен в качестве литья? Если котел рванет, нам не поздоровится!

- Так испытывали же, держит он пятнадцать АТМОСФЕР!..

- Ладно, только отойдем подальше.

Машина выдержала. Но долго в таком режиме она не проходит - в местах соединений начали просачиваться струйки пара, смешанного с черными потеками смазки. Я сбросил давление, попробовали - и ладно, нечего перегружать механизм. Ему ещё предстоит сменить людей в роли привода и вывести металлообработку на новый уровень скорости и качества резки. В углу мастерской ждут своей очереди отливки и прокованные заготовки для изготовления деталей нового токарного станка, четвертого поколения, ещё более совершенного, точного и удобного в использовании, чем нынешний.

Одни машины должны изготавливать другие - с каждым разом всё лучше и качественнее. Мы с огромным трудом сумели запустить этот бесконечный процесс, и теперь его уже будет почти невозможно остановить!

Очередная демонстрация технического чуда на главной площади прошла вполне успешно - это я увидел следующей же ночью, по изменившемуся оттенку изумрудных паутинок, тянущихся ко мне от лантирцев. Свечение Лантирска в ментальном плане стало ярче, полностью компенсировав потери веры из-за летней трагедии.

В действительности конструкция была ещё очень “сырой”, то и дело вылазили очередные "детские" дефекты и недоработки. Коэффициент полезного действия нашей первой паровой машины вряд ли превышал пару процентов - в первую очередь из-за выброса отработанного пара в атмосферу. Нужно делать конденсатор, чтобы возвращать горячую воду обратно в котел, масляный насос, нормального масла для которого ещё не существовало, улучшать качество материалов, степень подгонки деталей…

Витар, позиции которого занять место главы рода Рыси значительно улучшились, уже занялся модернизацией мастерской. Ну а меня снова уволокли к себе химики - и слава Добрым Предкам, что они не начали проведение очередного эксперимента самостоятельно!

Дело в том, что у нас появился практически чистый глицерин. Это было вполне безобидное вещество, которое в небольших количествах и раньше присутствовало в растворах, получаемых при омылении жиров упаренным раствором золы. Теперь же его добыли в концентрированном виде - для этого жир смешали с гашёной известью и нагрели в недавно изготовленном автоклаве, а последующей дистилляцией удалили желтоватые примеси. И тут же поставили новое вещество в очередь на смешивание с недавно открытыми кислотами…

Остановить нитрование я успел в последний момент, лаборанты уже подготовили все растворы. Это у незабвенного Жюля Верна на таинственном острове все прошло благополучно - вздумай мы повторить получение нитроглицерина по методу Сайреса Смита - и вся химическая лаборатория вместе с самими лаборантами тут же взлетела бы на воздух. Про это я знал точно - видел когда-то несколько статей и роликов, где опытные химики рассказывали, почему описанный французский фантастом процесс был не реален. Нитроглицерин - это основная часть динамита, но сам по себе он очень нестоек и может взорваться от малейшего чиха. Поэтому, до появления надёжных систем охлаждения и всех исходных реагентов высокой степени очистки, этот опыт внесли в категорию “запрещенных”.

Новая технология получения глицерина открыла возможности его широкого применения в косметике, для улучшения того же солнцезащитного крема или помад. Способность загущаться и гореть без дыма и запаха отлично подошла для изготовления высококачественных прозрачных свечей, а антисептические свойства позволили применять его в медицине и процессе выделки шкур, для их временной консервации. Глицерин делал полученную кожу более эластичной, грубоватые на ощупь ткани - мягче, а тонкую бумагу - прозрачной, как калька. И это были только те отрасли, что мы успели проверить…

Запретив опыты с нитрованием глицерина, я рано расслабился. Воодушевлённые обрушившимися на них премиями, которые выплачивались за каждое полезное открытие, химики продолжили эксперименты.

Пока меня отвлекали селекционеры, пытающиеся выпытать побольше информации о новых привезенных растениях и методах их выращивания, а семья, тоже требовавшая свою долю внимания занимала все вечера, произошло ЧП. В результате сильного взрыва, случившегося в химической лаборатории, один человек погиб, а двое других получили сильные ожоги и ранения от разлетевшихся осколков посуды. Их бессознательные тела вынесли наружу прибежавшие на помощь люди с красными повязками на рукавах - лантирские силы правопорядка. Само же помещение надолго закрыли для очистки от капель ртути и раствора едкого калия, разлившихся из повреждённых при взрыве бутылок.

Позже, расспрашивая выживших лаборантов, чьи лица едва угадывались под наложенными повязками и бинтами, я смог восстановить картину произошедшей трагедии:

Сначала при нагревании смеси ртути и азотной кислоты погибшим химиком Эджем была получена соль ртути, нитрат. Выделившийся “лисий хвост” - оранжево-бурый газ благополучно ушел в вытяжную трубу, не успев отравить людей. Но взрослый, уверенный в своих знаниях неандерталец, стремящийся во что бы то ни стало утереть нос молодежи, на этом не успокоился - полученную соль он вновь смешал с азотной кислотой. Ничего не произошло. Тогда он стал подливать к раствору спирт…

С этого момента судьба экспериментатора была предрешена - смесь снова прореагировала, вновь выпал осадок неизвестного вещества. Не чувствуя никакой опасности, Эдж отфильтровал новую полученную соль, довольно солидный объем - как позже выяснилось, правило работать с малыми порциями реагентов нарушались им постоянно. Затем просушил ее и стал соскребать ножом со стенок керамической миски. Это было последнее, что помнили пострадавшие, возившиеся со своими опытами совсем рядом - вспышка, грохот и наступившая темнота…

Я не знал точно, как добывали гремучую ртуть в будущем, но то, что у мои люди получили похожее, или то же самое вещество - факт. Гремучая ртуть чрезвычайно нестойкая, может взорваться от любого удара или толчка, по сравнению с ней, такая же взрывоопасная бертолетова соль - верх надёжности. Это открытие стоило жизни человеку, его совершившему, ещё раз подтвердив поговорку о написанных кровью правилах техники безопасности. У погибшего остались две жены и четверо детей…

В тот же день были собраны все химики, и в течении нескольких часов мы разбирали этот инцидент поминутно, заостряя внимание на допущенных ошибках. Их ни от кого не скрывали, как и значение для Лантирска нового вещества. Это был огромный рывок вперёд в эволюции огнестрельного оружия - все мои планы создания фитильных мушкетов или более совершенных кремниевых отменялись. Мы могли теперь сразу переходить к капсюльным патронам, вопрос был только за медью и отработкой всех сопутствующих технологий.