— Тут такое дело. — замялась я, а мужчины тут же напряглись. — В общем Солашес теперь мой муж. — выпалила я всё-таки, показывая свои брачные тату.

— Мы знаем милая. — облегчённо выдохнул Рис. Наверное уже успел на придумывать себе невесть чего. — Не беспокойся, он сам нам всё сразу рассказал.

— И вы не сердитесь? — поинтересовалась я, переводя взгляд с одного на другого.

— Нет любимая, мы ему благодарны. — ответил Ал. — Ведь если бы он этого не сделал, тебя бы сейчас с нами не было.

— Хорошо. — я спокойно прижалась к боку Алана. — Он сказал, что не претендует на меня, мы уедем, а он останется здесь.

— Милая и ты готова с ним так поступить? — удивлённо спросил рис.

— А что такого? — искренне не поняла их удивления. — Он сам так сказал. Просто оформим развод и всё. Не понимаю в чём проблема?

— Лери Ольга, — вмешался в наш разговор менее удивлённый и рассудительный Илай. — Дело в том, что у нагов, особенно у горных, как и у всех двуипостасных, нет разводов. У них браки заключаются раз и на всю жизнь. Как вы уже знаете, они ядовитый народ и ни одна женщина не сможет с ним быть без брачного обряда, во время которого их избраннице даётся имуyнитет к их яду. Единственный свой шанс на семью он потратил на вас. И если вы от него откажитесь, то обречёте на вечное одиночество. — шокировал меня вампир.

— Но почему он ничего не сказал? Я же не знала. А вдруг у него есть любимая, а тут я… и что же теперь делать?

В моей голове метались панические мысли. С одной стороны, я, конечно, не могу с ним так поступить, с другой, он ведь сам мне сказал, что я могу уехать. Он ведь может просто не хотеть. Может и правда у него есть любимая, а их планам помешала я. И как же мне с ним поступить?

горный наг — Солашес Салаун

Остальное время мы провели втроём, Илай сославшись на неотложные дела, распрощавшись с нами и пообещав, что мы обязательно увидимся в Хартафе, умчался в своё вампирье царство-государство. Солашес являл нам свой хмурый и угрюмый лик крайне редко, удостаивая нас при этом максимум парой вежливых фраз. Вообще он мне показался весьма замкнутым и необщительным, а иногда создавалось ощущение, что ему и вовсе в тягость наше общество. Этакий интроверт-социопат. В первый день он показался мне более словоохотливым и приветливым. А я всё не могла набраться смелости поговорить с ним. Дракон явно ошивался где-то поблизости, я чувствовала его. Возможно, пытался увидеться со мной, но его ко мне не пускали, а мне попросту ничего не говорили. Я чувствовала, что ему сейчас плохо, очень плохо. До меня долетали лишь отголоски его чувств и эмоций, и то выть хотелось, а каково сейчас ему… Вот и пусть познает, что по его милости пришлось пережить Алану и Тоббарису. Да я теперь храбрюсь и злорадствую, но кто бы знал, как у меня самой сердце разрывается от его боли и как к нему тянется глупая душа. Илай предлагал предать его суду магического совета, ведь всё, что он делал незаконно, но я отказалась, он сейчас и так достаточно наказан.

В силу того, что мой организм был сильно ослаблен отравлением и долгим пребыванием в магической коме (а провалялась я в таком состоянии ни много, ни мало неделю) сейчас большую часть времени я спала и ли просто лежала в постели (так и пролежни заработать не долго). На четвёртый день я чувствовала себя уже вполне сносно, Алана и Риса попросила подождать меня в комнате, а сама самостоятельно отправилась на поиски своего нечаянного мужа. Поговорить нам всё-таки необходимо, ведь скоро мы собираемся возвращаться домой. Да и просто немного размять свои залежалые косточки и подышать свежим воздухом, было бы не плохо.

Из комнатки, в которой мы обитали, я попала на кухню, такую же маленькую и скромную, даже в какой-то степени хмурую и угрюмую, подстать хозяину. Нет, вы не подумайте, всё было чисто, аккуратно и даже довольно светло, но здесь царствовал суровый минимализм, всё сугубо практично и по делу, никакого декора и милых сердцу, создающих уют вещиц. Из кухни можно было попасть в ещё одну комнату, наверное, это спальня Солашеса (туда соваться и всё разглядывать я естественно не стала). Вот, собственно, и весь дом. Эдакая холостяцкая берлога.

Выйдя из дома, у меня буквально захватило дух. Домик нага, больше похожий на одинокую, охотничью избушку, стоял у подножья горы, на опушке леса. Самый настоящий дикий, глухой, не тронутый рукой человека, а главное родной глазу, зелёный лес, оазис заколдованного пространства вдали от цивилизации. Вокруг ни души, только высокие и прямые стволы вековых деревьев, уходящие прямиком в синее небо, на которых радостно играют блики солнца. В их кронах резвится свежий ветерок шелестя листвой и поют беззаботные птицы. Всё здесь пронизано солнечным светом и запахом хвои, трав, цветов и прелых листьев. А метрах в двухстах, поблёскивала гладь небольшого озера, в котором отражались снежные пики гор, как в Альпах. Красота! И он живёт здесь совершенно один?

Я как завороженная пошла к берегу этого озера, забыв о том, зачем я вообще выползла наружу. В очередной раз поражаюсь, как разительно отличаются два материка одной планеты, если в Хартафе вся растительность пестрит буйством всевозможных красок, то здесь, всё как дома, я как будто вернулась на свою родную зелёную планету. От этой мысли, на глаза моментально набежали слезы, и я тихонько всхлипнула.

— У вас что-то случилось лери Ольга? — неожиданно за спиной прозвучал бархатный голос Солашеса, от которого я вздрогнула, со своим хвостом он подкрадывается совершенно бесшумно. А на ловца и зверь бежит. Я тут же поспешила смахнуть с глаз не прошенные слёзы, признак своей внезапной слабости, не поворачиваясь к мужчине. — Что заставило вас плакать?

— Нет, ничего не случилось. — поспешила я ответить. — Просто… Просто здесь всё как дома. Как у нас в мире. В Хартафе всё совсем по-другому. Я вспомнила своих родных, близких, которые остались там… Я очень по ним скучаю. И неизвестно, когда мы сможем встретиться и сможем ли вообще. Просто расчувствовалась. — мужчина встал рядом, как обычно большой, угрюмый и хмурый, я рядом с ним чувствовала себя блохой. И какое-то время мы просто молчали, глядя на водную гладь, наслаждаясь тишиной, и каждый думал о своём — Вы здесь живёте совсем один? — прервала я молчание.

— Мне нравится это место, нравится его тишина, первозданность и уединённость. Мне нравится быть одному.

— Зачем вы это сделали? — тихо спросила я, указав на брачное тату.

— Зачем спас вас?

— Нет. Зачем женились? Ведь для вас это единственная возможность завести семью. А вы потратили её на совершенно незнакомую чужачку. Мы уедем, а вы останетесь здесь совершенно один и уже никогда не сможете жениться.

— А с чего вы взяли, что мне это нужно? — с какой-то злой грустью усмехнулся он. — Мне некомфортно в обществе… Я в нём разочаровался. Я изгой — если хотите. Общество не принимает меня, я не принимаю общество. — тихо и уже совершенно безэмоционально ответил он и снова повисла тишина, что на это ответить я не знала, а лезть, чтобы разузнать подробности я не стала.

— Я чувствую себя уже гораздо лучше и скоро мы вас покинем. — озвучила я и без того известный факт. — Вообще-то я искала вас, чтобы предложить вам отправиться с нами. Я очень благодарна за спасение и обязана вам по гроб жизни. И мне надаёт покоя мысль, что из-за меня у вас теперь даже не будет возможности построить нормальную семью.

— То есть, вы сейчас предлагаете мне стать вашем мужем по-настоящему? Зачем? Из чувства долга? Из чувства благодарности? Из жалости? Вам не кажется, что это не те чувства, на которых стоит начинать строить отношения, семью?

— Да вы правы. Это не те чувства. Но помимо их, есть ещё чувство симпатии. Вы мне нравитесь. — призналась я, то ли ему, то ли самой себе. На что он недоверчиво на меня покосился. — Как мужчина, как личность и считаю с этим уже можно работать. Можно хотя бы попробовать. Если бы вы отправились с нами, мы бы узнали друг друга поближе. Конечно, я не могу вам обещать, что между нами обязательно вспыхнет внеземная любовь, но уважение, преданность, забота, верность — в пределах семьи — это я вам точно могу гарантировать.