– Так вот оно что! Государев советник изначально несет в мириады миров вселенной учение чань-буддизма! Как говорится, его сердце могущественней целого воинства! – воскликнул государь. А про себя с недоумением подумал: «А за что отвечает Небесный наставник? Где сие означено?»

Государев советник словно угадал его мысли:

– Небесный наставник сохранит свое почетное звание и станет учить уму-разуму военачальников. К чему ему новая должность? Убо и не упомянут.

– А прописаны ли ваши обязательства, почтеннейший?

– Мое дело скромное – вести учет воинским подвигам, посему моя должность и не обозначена в списке.

– Коль скоро Небесный наставник и Государев советник не склонны указывать свои служебные обязанности, мы не станем их к тому понуждать. Одначе пред тем, как войска выступят в поход, надобно провести церемонию изгнания нечисти и злых духов. Сие поручаем Небесному наставнику. Отвести беду, избавлять от напастей – таково бремя Государева советника. Мы будем спокойны, токмо ежели вы оба обратите силы и энергию свою на достижение победы, станете добиваться успеха с первой минуты похода и оправдаете возложенную на вас ответственность.

– Я, скромный монах, совместно с Небесным наставником приложу все силы, не обманем доверие государя.

Засим император объявил, что драгоценные книжицы позволили ему ознакомиться и с маршрутом экспедиции, и с численностью чиновников и воинов, кои примут участие в походе:

– Одначе Государев советник помянул, что в страны Западного океана посуху не добраться. Мы бы желали знать, сколь много кораблей надобно для похода и в каком порядке они будут следовать? Вы, верно, и об этом позаботились, советник?

В ответ Бифэн почтительно поднес императору еще одну книжечку.

– Славно, славно! – молвил государь.

Он и эту книжицу разложил на столе с девятью драконами и принялся изучать. А в ней опять всё раскрашено: синим – горы, зеленым – воды, а на них – корабли, четко поделенные на отряды, с означенным количеством судов в каждом, да столько, что с первого взгляда не определишь. Исполненный радости непомерной, государь весь день разглядывал рисунки. Они выглядели словно в облачной дымке: что толку звать приближенных, разобрать что-либо могло лишь зоркое око высочайшего. Император насилу насчитал: в первой группе – 36 девятимачтовых кораблей, и рядом мелко приписано: «36 кораблей-сокровищниц[160] баочуань (Ил. 4, 5, 6) длиной 44,4 чжана[161], шириной 18 чжан».

Во второй группе оказалось 180 пятимачтовых боевых судов чжаньчуань: длина 18, ширина – 6,8 чжана. Третий отряд составили 300 шестимачтовых транспортных кораблей цзочуань, предназначенных для перевозки личного состава, вооружения и военной техники, длиной 24, шириной 9,4 чжана. В четвертую группу вошли семь сотен восьмимачтовых крупногабаритных быстроходных «конских кораблей» мачуань длиной 37, шириной 15 чжан, кои перевозили коней и всякие товары, среди них – дары для иностранных дворов и полученную от них дань. Пятая группа включала 240 семимачтовых грузовых судов-зерновозов лянчуань с провиантом и фуражом, об их размерах сказано: длина 28, ширина 12 чжан. Ни много ни мало – 1456 кораблей (Ил. 7, 8). На каждом имелись гостиные для приема посетителей, выстроенные по принципу «три явных, пять скрытых»[162], и просторные залы, спланированные по схожему плану «пять скрытых, семь явных». Все суда были обеспечены даосским трехуровневым компасом (Ил. 21) [163]. Стрелка двигалась по двадцати четырем сегментам, что позволяло днем следить за движением ветра и облаков, а ночью – звезд и небесных тел.

Изучив книжицу, император и возрадовался, и пригорюнился. Отчего возрадовался? Да оттого, что с такой армадой легко достичь Западного океана и отыскать государеву печать. А отчего пригорюнился? И то сказать – кораблей многое-множество, строить их непросто, расходы неисчислимые. Не иначе как придется пустить в дело земельный налог[164] всех тринадцати провинций страны. Как тут не призадуматься? При этом мысль о возможности раздобыть печать столь вдохновила Его величество, что он был готов на всё.

Тем временем солнце за гору закатилось, стемнело. Государь повелел всем расходиться. Служащие из Департамента по делам буддийского духовенства препроводили Государева советника в святое место буддистов – монастырь Чангань[165] в Нанкине, где они сообща проживали и служили своему учителю. А чиновники из Департамента по делам даосизма[166] вслед за Небесным наставником скопом отправились в раскинувшийся в горах Нанкина храм Чаотянь.

Император же вернулся в павильон Небесной чистоты[167], что на территории императорского дворца, вот только на душе у него было неспокойно.

Отчего? Да оттого, что отправка флотилии в Западный океан – деяние непомерной значимости, затраты немерены, и все заботы тяжким грузом легли на сердце государя. Он отправился в женские покои, но и там мысли не давали заснуть, ночь казалась бесконечной, как в тех стихах:

Императору не спалось, он кликнул кого-то из придворных, приказал распахнуть окна, откинуть унизанную жемчугом занавеску. Глянул – всё вокруг озарено луной. Поистине, как писали поэты в эпоху Тан:

Впечатленный сиянием луны и ярких звезд, император нежданно аж нутром ощутил всю значимость предстоящего события. Он немедля приказал вызвать старшего дворцового евнуха, ответственного за Инспекторат по печатям[169]. Как говорится, барину стоило бросить клич, холопы хором отозвались. Указ дан – кто осмелится ослушаться? Евнух явился и пал на колени пред государевым ложем. Он ли, спросил его император, отвечает за хранение печатей, а получив подтверждение, поинтересовался, какие золотые и серебряные печати остались в хранилище. Услыхав, что таковых не имеется, государь был потрясен:

– Как так? В прежние дни в Нанкине насчитывалось несколько золотых печатей с сидящим драконом[170] весом не менее 48 лян, не одна серебряная печать со стоящим тигром весом 54 ляна, имелись и яшмовые печати с изображением древнего безрогого дракона[171] весом 36 лян, и та, на коей записана история чужеземца с курчавой бородой[172]. Да еще неведь сколько печатей с изображением водяного дракона, свивающейся змеи, мифической гигантской рыбины Ао, краба, с ручкой в виде черепахи и прочие. И ты, хранитель печатей, предерзко заявляешь, что у тебя их нет?

– Дак в нашем инспекторате при Ведомстве церемоний не хранится иных печатей, окромя тех, что предназначены для указов Вашего величества. Сии регалии споро отливают и гравируют на них надписи в деловом стиле чжуаньшу[173]. Одначе всё это современные изделия, а старинные, потомственные печати – не наша забота.