Линь Хайинь (настоящее имя – Линь Ханьин) родилась в 1918 году в японском городе Осака, но своей родиной считает город Мяоли на Тайване, где она жила с трех лет. В пятилетнем возрасте Хайинь переехала с родителями в Пекин, в котором в общей сложности прожила 25 лет. Здесь она выросла, получила образование, затем работала, здесь же вышла замуж и стала матерью, а в 1948 году вернулась на Тайвань и занялась литературным творчеством.

За полвека плодотворной работы Линь Хайинь написала более сорока весьма необычных произведений, открыла для читателей множество имен талантливых литераторов, подготовила к печати несколько сотен сборников лучших произведений разных авторов. Своим писательским, редакторским и издательским трудом она внесла огромный вклад в развитие литературы тайваньского региона. В последние годы жизни писательница взялась за установление и развитие литературных и издательских связей между Тайванем и материковым Китаем, став в этой сфере первопроходцем.

На протяжении тридцати лет госпожа Линь была главным составителем учебников родной словесности для первого и второго классов тайваньских начальных школ. Она вдохнула в скучные и однообразные учебные пособия яркость и живость детской литературы, пробуждая интерес и любовь к ней у маленьких школьников.

Писательница создавала произведения самых разных жанров: художественную прозу, эссе, детские произведения, пьесы и сценарии, составляла материалы по истории литературы. Особой любовью у читателей и исследователей творчества Линь Хайинь пользуется ее ставший классикой автобиографический роман «Странные дела к югу от города», в котором действие происходит на юге Пекина в 20-е годы ХХ века, а повествование ведется от лица смышленой маленькой девочки Инцзы. Сквозь призму чистого и трогательно-наивного детского взгляда мы видим трагедии и радости мира взрослых, наблюдаем раскрытие человеческих характеров. Впервые роман был издан на Тайване и сразу стал бестселлером, завоевав внимание исследователей китайской литературы во всем мире. Книгу перевели на английский, японский, немецкий, французский и итальянский языки, она много раз удостаивалась международных литературных премий, а в начале 80-х годов ХХ века шанхайский режиссер У Игун снял по ней одноименный фильм, который вызвал огромный интерес у китайских зрителей и получил множество крупных международных наград.

Линь Хайинь ушла из жизни в декабре 2001 года в Тайбэе, в возрасте 83 лет. Считается, что вырастил ее Пекин, а Тайвань сделал знаменитой. В памяти читателей она осталась писательницей, которая в своих произведениях запечатлела образы Пекина и Тайваня, отразив подлинный смысл происходивших там событий и истинные чувства живших там людей.

В город пришел караван верблюдов и остановился у наших дверей.

Выстроившись в длинную вереницу, животные молчаливо ждали команду хозяина. Погода стояла сухая и холодная. Погонщик стянул с головы войлочную шапку, и от его лысины пошел белый горячий пар, который растворялся в сухом холодном воздухе.

Папа стал торговаться с погонщиком. На горбатые спины верблюдов были навьючены по два холщовых мешка. Я задумалась: что же в них лежит? Может, первоклассный чай с гор Чжуннаньшань? Или «черные драгоценные камни»? Я часто видела эти три иероглифа, выведенные черным на белых стенах городских складов угля. Именно уголь в мешках и оказался. Погонщик сказал, что они пришли из района Мэньтоугоу – шли и шли себе потихонечку.

Другой погонщик подозвал верблюдов и насыпал им корму. Животные, подогнув передние копыта и выпятив зады, опустились на колени. Папа договорился о цене, и люди принялись разгружать уголь, пока животные утоляли голод.

Я стояла перед верблюдами и наблюдала, как они пережевывают пищу: безобразная морда, длинные зубы. С невозмутимым видом они жевали корм, скрипя зубами; из их ноздрей вырывался пар, а на губах выступила пена. Я так увлеклась этим зрелищем, что сама непроизвольно задвигала челюстью.

Учитель говорил, что у верблюдов стоит поучиться спокойствию и невозмутимости. Они никогда не спешат, не суетятся, неспешно ступают и неспешно жуют; они знают, что рано или поздно дойдут, рано или поздно наедятся. Вероятно, медлительность этих животных и есть их природная суть, поэтому они так нелепо выглядят, когда при виде повозки вдруг пускаются бежать.

Я всегда заранее знаю о приближении каравана, потому что на длинной шее у верблюда, возглавляющего табун, подвешен колокольчик, позвякивающий при ходьбе. Когда мне что-то непонятно, я задаю вопросы. Вот и в этот раз я спросила:

– Зачем верблюду колокольчик?

Папа сказал, что верблюды боятся волков, потому что те могут их покусать, вот люди и надевают верблюдам на шею колокольчик. Заслышав его звон, волки понимают, что верблюды находятся под защитой людей, и не решаются нападать.

Однако я своим детским сознанием воспринимала всё совсем иначе, чем взрослые, поэтому возразила:

– Да нет же, пап! Когда они своими мягкими копытами ступают по такому же мягкому песку в пустыне, их совсем не слышно. Ты же сам говорил, что верблюды могут три дня и три ночи обходиться без воды, им достаточно потихоньку пережевывать пищу, которую они достают из желудка. Наверно, просто погонщики в пути не могут подолгу выносить этой тишины, вот и вешают на шею верблюдам колокольчики, чтоб было хоть немного повеселее.

Папа задумался и улыбнулся:

– Может, ты и права, твоя версия куда красивее.

Зима близилась к концу, ей на смену спешила весна, солнце пригревало, так что люди все чаще снимали ватные куртки. Даже верблюды начали избавляться от своей старой шерстяной одежки! Шерсть клочьями слезала с них и болталась под брюхом. Так и хотелось взять ножницы и срезать эти клочья – уж очень неопрятно они смотрелись. Погонщики сняли с себя надетые наизнанку овечьи шкуры и навьючили их на спины верблюдов: «черные драгоценные камни» были распроданы, мешки давно опустели, и колокольчик теперь звенел еще звонче.

Настало лето, верблюды больше не появлялись, и я спросила маму:

– А куда они уходят летом?

– Кто?

– Да верблюды же!

Не зная, что ответить, мама проворчала:

– Вечно сплошные «куда» да «почему»! Почемучка маленькая!

Лето прошло, а за ним и осень. Опять настала зима, и верблюжий караван вернулся. Вот только детство уже не воротишь. Конечно, теперь я выше всяких глупостей вроде наблюдения за жующими верблюдами. Но до сих пор я ощущаю тоску по детству, проведенному на юге Пекина, по пекинским улочкам и тем людям, что ходили по ним. И я решила обо всем этом написать книгу. Пусть детство ушло безвозвратно, но оно всегда будет жить в моей душе.

Так и появился роман «Странные дела к югу от города».

Я неспешно вспоминала и потихоньку записывала. Перед моим взором вновь ожили верблюжьи караваны под зимним солнцем, а мой слух вновь уловил плавный и мелодичный звон колокольчиков. Детство вернулось и наполнило душу.

Солнечный свет врывался через оконное стекло в комнату и заливал белую стену, стол с тремя ящиками и мою кроватку. Я проснулась, но всё еще валялась в постели, наблюдая за пылинками, кружащимися в солнечных лучах. Пришла няня Сун, прошлась метелкой из куриных перьев по подоконнику и по столу, подняв в воздух еще больше пылинок, и в лучах солнечного света они закружились еще отчаяннее. Я торопливо натянула на себя одеяло, укрывшись с головой, чтобы не вдохнуть пыль и не начать чихать.