Джеймс увидел дымящийся ствол своего "Магнума" в руке Денариуса, когда рука его друга дрогнула и он выронил оружие, а его голова упала обратно в лоно жены.

Револьвер под пальцами Джеймса выскочил из кобуры и шлепнулся ему в руку. Он бежал, держа револьвер перед собой, слабая рука снова и снова отводила курок назад, револьвер многократно выстреливал, пули находили свои цели и разбрызгивали кровь и мясо в промокший воздух. Тело Ужасного существа дергалось и спазмировалось при каждом новом выстреле. Джеймс поморщился от боли, когда его раненое плечо застонало в знак протеста от применения оружия. Но он не обращал на это внимания, торопясь и отстреливаясь, пока не достиг третьего сухого щелчка по опустевшим патронникам.

Пистолет дважды перевернулся на его пальце, прежде чем снова оказаться в кобуре, и Джеймс поднял перед собой обе руки: изо рта Ужасного существа хлынули галлоны крови, оно хрипело и кричало от ужаса, снова приближаясь к нему лицом. Джеймс упал на колени в грязь, его пальцы сжались в кулаки, когда он скрутил руки перед собой.

Он закричал и с силой развел руки в стороны.

Крики Ужасного существа тут же смолкли, сменившись леденящим душу рвущим плоть и сухожилия воплем: оно разлетелось на куски, органы и кишки хозяина твари вывалились на грязь внизу в виде дымящейся кучи, а вокруг него бурлила могучая река крови.

Затем его куски упали на грязь, несколько мгновений подергались и затихли.

Целую минуту, а может быть, и дольше, Джеймс стоял на коленях, вытянув кулаки по обе стороны от себя и тяжело дыша. Его плечо пульсировало от боли, и он чувствовал тепло крови, которая струилась по его боку. Его тело дрожало, и он громко задыхался. Денариус и его семья лежали прямо внутри церкви, их лица были мокрыми от дождя, а глаза расширенными и удивленными.

Наконец, Джеймс опустил руки.

Ему потребовалась еще минута, чтобы подняться на ноги и, спотыкаясь, направиться к зданию. Одна сторона строения, которая до сих пор стояла неустойчиво, с громким треском рухнула на землю. Но никто, казалось, не обратил на это внимания. Глаза Джеймса были устремлены на светящийся куб, который теперь, казалось, вырос. Когда он ступил на доски остатков храма, он понял, что куб не вырос в размерах, а стал парить. Он поднял глаза к темному небу и увидел клубящиеся облака и вспышки молний. Он мог бы подумать, что это зарождение торнадо, если бы не знал лучше. Но даже если бы он и не знал лучше, трепещущие плети щупалец, тянущиеся из центра клубящихся черных туч, из черной бездны в ее центре, рассказали ему всю историю.

Н'йеа'туул.

"Прекратите, мистер Джеймс!" крикнула Марлена позади него. В ее голосе звучал настоящий ужас. Джеймс повернулся к ней, моргая от дождя, и увидел, что она стоит на месте, прикрывая рукой живот.

Он улыбнулся ей и кивнул, дождь стекал по краю его шляпы. Затем он снова повернулся к светящемуся кубу под клубящимся небом и кошмарным придаткам, тянущимся из-за его пределов.

"Тогда в ад".

Его руки поднялись и потянулись к светящемуся кубу.

37

С неба над ними раздался ужасающий звук, похожий на крик или рев, но звук, не похожий ни на что, с чем Джеймс мог его ассоциировать. В каком-то смысле он казался почти механическим - глубокий, гулкий рог, но под ним были октавы рычания, оскала, щелкающего ужаса, которые были полностью разумными. Его руки дрожали и покрылись мурашками, когда он почувствовал, как его сила борется с силой плавающего светящегося маркера и бога, которого он извлекал из космоса.

Джеймс посмотрел на небо и поднял к нему правую руку, держа левую вытянутой по направлению к маркеру. Сила, противостоящая его собственной, была сильной и целенаправленной. Это напомнило ему о первом существе, против которого он использовал свою силу, столько лет назад. Тогда он не был достаточно силен сам по себе, чтобы сдержать чудовище. Даже сейчас, после многих лет оттачивания мастерства, сосредоточения силы с точностью эксперта, это было очень трудно.

"Оно все еще приближается!" - закричал кто-то позади него. Он подумал, что это была женщина, но не мог быть уверен. Он не мог уделить достаточно внимания словам, чтобы быть уверенным, поскольку сила Н'йеа'туула снова давила на него, врываясь в мир, чтобы развязать его полное и окончательное разрушение.

Сам маркер, казалось, тоже сопротивлялся. Его голубоватое свечение усиливалось и концентрировалось в центральной точке на лицевой стороне. Давление, оказываемое на Джеймса, усилилось, и из его поверхности, словно копье, начал вырываться луч голубого света, направленный прямо на него.

Нет, подумал Джеймс, падая на колени под давлением, которое оказывалось на него сверху и снизу, и его дрожь переросла в дрожь. Не в этом мире. Не в этом мире.

Что-то теплое начало щекотать его верхнюю губу и кожу под ушами. Он знал, что у него идет кровь от напряжения, гораздо более сильного, чем все, с чем он сталкивался раньше в своей жизни. Он осознал, что в какой-то момент начал кричать. Он не знал точно, когда, но по напряжению в горле решил, что, должно быть, уже некоторое время. Он не сопротивлялся. Это было освобождение. Решимость. Способ направить свою энергию, свою волю против этого бога смерти.

Клубящиеся облака над головой начали мерцать, а гулкий крик зверя становился все громче и глубже. Маркер тоже начал мерцать, а голубое копье все ближе и ближе приближалось к Джеймсу, теперь оно было менее чем в футе от ладони его вытянутой руки. От наконечника копья света начали тянуться нити голубого света, протягиваясь к нему, как пальцы. Голос наполнил его голову, хотя он знал, что слышит его только он сам. Пронзительный вопль продолжал нарастать и охватывать все вокруг. Теперь он кричал громче и скорее ощущал, чем слышал крики Денария и его семьи, стоявших позади него и наблюдавших за этим зрелищем.

Старейшина Н'йеа'туул пробудился, он ЗДЕСЬ! прорычал голос в его сознании на чужом языке, который он, тем не менее, понимал. Прими эту судьбу. Прими Н'йеа'туула!

Его зрение сразу же окрасилось в красный цвет, и он начал моргать от медноватого тепла, когда дождь прояснил его зрение. Он был близок к концу своей жизни, к концу своих сил. Сейчас он был очень слаб и хотел лишь одного - отказаться от своей силы и рухнуть под тяжестью Старейшины и его воли.

Тогда в его голове возникло видение, часть воспоминаний за много лет до этого. Это было кладбище из его собственного времени и места. Трое людей, которых он любил больше всех на свете, уходили, повернувшись к нему спиной. Четвертый человек, младенец на руках у женщины, его маленькие глазки моргали от благоговения, глядя на него. Глаза были поразительно похожи на его собственные, хотя он не был уверен, почему он так думает. Это было всего лишь мгновение, не более. Они не знали, что он был там, его семья и тот, кого он оставил присматривать за ними, и это было к лучшему. Ему еще предстояло путешествовать по мирам и убивать богов. Но он заглянул к ним, увидел их счастливыми, и этого было достаточно.

Потом он увидел, как женщина и мужчина, его лучшие друзья, с дочерью Джоанной и мальчиком, которого женщина держала на руках, кричали посреди разрушения, когда огонь падал с неба, плавя их кожу и превращая их крики в дымные вздохи.

Джеймс оскалил зубы.

Голубые усики от копья света приближались все ближе, голос Н'йеа'туула дразнил его в его сознании, и его крик нарастал в децибелах и тоне, когда он направил всю унцию своего дара на небо, на маркер и на то, что они принесли с собой.

"НЕЕЕЕЕТ!" - закричал он громовым, рокочущим голосом.

Затем произошел всплеск энергии, мерцающее небо и мерцающий маркер внезапно залило колеблющимся светом. Затем гул бога в небе усилился, раздался звук, похожий на тревогу, а затем из него в облаке мерцающей энергии вырвался звук "шух-шух", словно все звуки и воздух разом засосало в вакуум.