– Батюшка, а батюшка, – ткнула она кулаком в бок мужу, – как думаешь, Сеня с Лёшей в Царицыне ещё, али как?
Матвей недовольно повёл плечами. Вот же баба! При ней же было сказано нарядчиком Трофимом, что набирал людей для работ по возведению Заволжских Валов, что именно в Царицын он везёт набранный работный люд.
– Да что ты трусишься, мать? Сказано, что в Царицын Трофим их везёт, значит там им и быть.
К тому времени войска царя Ивана Грозного взяли Казань, столицу Казанского ханства, а год назад пала Астрахань. Набрали силу московиты, потому, русы и взялись за постройку грандиознейших Заволжских Валов, уже сейчас протянувшихся от низовий Волги до Перми на целых две с половиной тысячи вёрст! После смерти Ивана Грозного и недолгого правления Бориса Годунова чехарда началась в Кремле, а уж после того, как в нём утвердилась династия Романовых, это сразу сказалось на отношениях Московии и Великой Тартарии. Теперь войска Московии то тут, то там упорно пытались прорваться через границу между этими государствами, в основном проходящую по Волге. На правом берегу этой реки русичи тоже спешно возводили свои остроги и крепости. Ещё свежи были воспоминания правителей Руси о молниеносном походе конницы Батыя по всем русским княжествам и восточноевропейским государствам. И здесь сразу бросается в глаза одна из главных фальсификаций «миллеровско-шпеерской» истории России: если уже в ХУ11 веке Московия и Сибирь были единым государством, то с какого перепуга нужно было так укреплять границу по Волге между Московией и якобы никогда не существовавшей Великой Тартарией?
Но как ни «зачищали» Романовы историю России, а правда сама себе дорогу нашла. Лет десять назад с борта самолёта был случайно обнаружен контур одного форта Заволжского Вала, затем другой, третий… И хотя по приказу Романовых эти форты разрушили и сравняли с землёй, постепенно выяснилась полная картина: тартарцы построили десятки таких фортов вдоль всего левого берега Волги! У них не было другого выхода: если к 1557 году между царями Великой Тартарии и Московии наметились мирные объединительные тенденции, то с приходом во власть династии Романовых стала преобладать колониальная политика полурусских-полунемецких царей Московии. Уже тогда Папа Римский с правителями западноевропейских стран подбивали царей Московии на полный захват и делёжку Тартарии.
Кстати, Романовы приписывали заслугу строительства современных, а главное, типовых (!) фортов Заволжского Вала европейским инженерам, но выяснилось, что европейцы не умели строить подобные сооружения! Скорее всего к строительству этих фортов правители Великой Тартарии привлекали либо китайско-маньчжурских, либо турецко-османских специалистов.
Но распри между Московией и Тартарией начались ещё при правлении Ивана Третьего. Он был одним из самых выдающихся московских князей. Его ещё при жизни называли Иваном Великим. И было за что. Он упорно собирал воедино разрозненные русские княжества, развернул законотворческую деятельность. При нём строились новые и хорошели старые города, множились храмы и церкви. Именно при нём Москва окончательно обрела статус столицы, был принят герб с двуглавым орлом. Именно он в 1480 году поставил точку в освобождении Руси от тогда уже татарско-крымского ига в знаменитом «стоянии» на Угре. Именно он в конце ХУ века предпринял первый завоевательный, но безуспешный поход на Пермь и Югру, входившие тогда в состав Великой Тартарии. Так что его более осторожный и дальновидный внук, Иван Грозный намеревался мирно сосуществовать с грозной империей того времени, Великой Тартарией.
Но православным немцам Романовым были чужды почти братские отношения между этими народами – русами и русичами. И именно с приходом к власти Романовых начался закат великой империи русов…
Сеня и Алексей Митяевы действительно уже год находились под Царицыным. За этот год они поучаствовали в строительстве четырёх фортов на левом берегу Волги. А сейчас их в составе ста человек перевели на строительство первых равелинов мощного форта у места, где от Волги отделялась протока Ахтуба.
Братья были погодками. Сенька лишь на год с небольшим был старше своего брата Алексея, статного парня с шапкой обрезанных «под горшок» рыжеватых волос. На верхней губе и подбородке парня только-только начали пробиваться бородка и усы. А вот у Сеньки эта метаморфоза с переходом от безбородого отрока к полновесному облику «матёрого» мужика, считай, уже завершилась. Правда Сенькины бородка и усы чернявились как воронье крыло. И отец, посматривая иногда на сына и жену, даже покрякивал с досады, – его ли это сын? Но, наверно, в его ли, Марьиных генах пробудилась память о предках их рода. А были в их предках и даурские казаки и колымские остяки, да и ещё бог знает кто.
На месте равелина, который вознамерились возводить тартарцы в этот раз, когда-то было небольшое поселение, скорее всего рыбацкая деревушка. Староста артели Степан Тонкий, пожилой горбоносый человек подвёл всю свою ватагу к расплывшимся руинам и мотнул головой в сторону чернолицего от загара волхва.:
– Давай, Захарий, объясни бестолочам желторотым, что им нужно и что не нужно здесь делать.
Артельный волхв был человеком мудрым и малоразговорчивым. Выйдя из толпы, он оборотился к толпе лицом и глухо заговорил:
– Лет эдак сорок или пятьдесят назад в селение это пришла страшная болезнь, чума. Говорят, никто не спасся из этой деревеньки. Но запомните, болячка чумная и сотню лет может в земле прожить и ничего ей не станется. Так что если ногами или руками коснётесь этих руин, – Захарий повёл рукой в сторону развалин, – и сами чумными станете. Вон там, – он махнул рукой за спины артельщиков, – лесок стоит знатный, туда сейчас направимся грузить на телеги бурелом да сухостой набрасывать. Потом всё это на каждую ямищу руин нужно навалить да запалить. Вот так только огнём сможем мы выжечь заразу чумную, а уж потом за строительство равелинов возьмёмся.
Из толпы артельщиков донёсся молодой звонкий голос Евпарха, первого силача в артели:
– А может ну их, эти руины чумные. На версту-другую сдвинемся от них, да и заложим там равелины, а, Захарий?
Но волхв тут же замотал головой:
– Суемудрость эту никак нельзя в толк взять. Места фортов и их равелинов отмерены от сего места и до самой Перми до сажени малой, так что нельзя эти места смещать, иначе и вся линия Валов поломается. Так что делайте так, как я сказал.
Тогда на Руси и позже в России всех волхвов переловили и казнили нещадно, а на земле Тартарии их голос и мнение имели большую силу. Поворчали артельщики да за дело взялись. Уже несколько ходок за валежником братья сделали. Заметил Сеня, что брат его всё вздыхает и вздыхает да со злостью поглядывает на него.
– Ты чего такой смурной, Сенька? Чего на мя вызверился?
Тот проворчал: – Чего, чего. Это ж ты тятю отговорил, что б не пущал он меня вместе с Оськой в Тартарию Новую. Счас бы ту землю ногами топтал, много чего нового увидел, если б не ты, а здесь…
Сеня, не договорив, сердито швырнул на землю очередной обломок трухлявого дерева и тоскливо осмотрелся вокруг. Всюду копошились артельщики с охапками валежника. Молодому восемнадцатилетнему парню унылая однообразная работа была уже поперёк горла. Хотелось большего, если уж не путешествия за океан Великий, так баталий с противником, что на том берегу Волги тоже возводил свои крепости и форты. Алексей сердито цвиркнул слюной на землю:
– Вот баламошка маменькина. Сказано же тебе было, что Оську тятя лишь на год-два в
ту сторонку отпустил. Вернётся, расскажет, что к чему, вот тогда, глядишь, и мы с тобой за океан сходим.
Понизив голос, он прошелестел в ухо брата:
– Слышал я от мужиков, что на Охот-море бывали, что флот большой царь Святовир там строит. Так что когда-нибудь и мы с тобой за морем побываем.
Сенька лишь рукою отмахнулся:
– Ага, отпустит нас тятька, жди, не дождёшься.
