Заинтересовавшись, я продолжил смотреть, как эта «точка-птица», двигаясь из стороны в сторону, приближается. Когда расстояние до объекта оставалось уже небольшим, стало понятно, что летит вовсе не птица, а какой-то прямоугольный черный предмет. Мне стало любопытно, что же это такое, но я пока не мог разобрать. Когда эта штука приблизилась еще, стало понятно, что размер ее примерно с коробку из-под обуви. Продолжая смотреть, что будет дальше, я услышал какой-то непонятный, негромкий звук. С приближением этой черной хрени звук становился все громче. Спустя короткий промежуток времени я понял, что это звучит какая-то мелодия. Звучавшая музыка была мне знакома, но я не мог вспомнить, что это за произведение.

Очевидно, подумал я, звук исходит от этой приближающейся непонятной штуки.

Между тем летящий ко мне черный предмет стало видно достаточно хорошо. Теперь, рассмотрев этот ящик, я удивился.

– Ничо се! – искренне удивился я, не ожидавший такого зрелища.

Через пару-тройку секунд на фальшборт парусника бухнулась, схватившись маленькими и тоненькими, как у птицы, ножками, аудиоколонка.

«Колонка-птица» была прямоугольной формы, темно-коричневого цвета, с круглым черным динамиком, расположенным в центре. У колонки наряду с маленькими кривенькими ножками имелись большие черные крылья, напоминающие крылья летучей мыши.

– Эй, ты кто?! – спросил я хриплым голосом.

Ответа не последовало.

В свою очередь коробка-колонка, пританцовывая на борту судна и размахивая при этом крыльями, напоминая дирижёра, издавала какую-то мелодию. Мелодия была мне очень знакома, но я не мог ее вспомнить. Продолжая удивляться, я смотрел, как колонка-птица танцует, слушая одну и ту же музыку, которая все повторялась и повторялась.

Вдруг вспомнив музыкальное произведение, я открыл до этого, казалось бы, уже открытые глаза. Вокруг было темно и душно. Я лежал у себя в спальне на кровати под теплым одеялом, весь мокрый от пота. Скинув в сторону свою часть одеяла, я повернулся, протянул левую руку и наощупь нашел мобильник. Взяв телефон в руку, я поднес его к глазам со словами: «А, это ты распелся» и затем, проведя указательным пальцем правой рукой по экрану, выключил будильник.

Полежав еще с минуту, я затем спустил ноги на пол и, тяжело поднявшись, сел на край кровати. Чувствовал я себя как-то не очень.

«И на фига я вчера лишнего принял перед рабочим понедельником?!»

Затем, вздохнув, я добавил: «Нет, в следующий раз нужно будет поаккуратнее с этим делом быть».

Уже вставая с кровати, я скомандовал себе: «Ладно, погнали, а то мало времени на сборы. Не опоздать бы».

Все еще спали. Жена в нашей комнате на кровати. Дети, трое пацанов, в детской. Я, как обычно, на автомате прошел на кухню, включил там свет, нажал на рычажок включателя чайника и затем направился в ванную. Умывшись, побрившись и почистив зубы, я, уже более бодрый, но еще периодически позевывая, прошел тихонько в нашу с женой спальню. Милена еще спала, поэтому я, стараясь не шуметь, быстро оделся, а затем, тихонько ее поцеловав, вышел из комнаты.

В соседней комнате, где спали три наших сына, первому приходилось подниматься младшенькому. Я, стараясь не шуметь, зашел в детскую и подошел к Радмиру. Присев на краешек дивана, я погладил маленького мальчика по спине, произнеся при этом негромко: «Радмир, сынок, вставай. В садик пора».

В ответ ребенок потянулся и затем нехотя медленно сел на краешек своего диванчика. Поболтав немного ножками, Радмир встал и затем побрел с закрытыми глазами из комнаты в коридор. Я, направившись за ним следом, стал тихонько поворачивать его, корректируя траекторию движения, направляя в сторону ванной. В такие моменты я всегда удивлялся: ну надо же, какой он! Никогда не закапризничает, не захнычет! Не выкинет что-нибудь типа «Не пойду» или «Не хочу», просто встает нехотя и идет.

Мелкий, быстро умывшись и почистив зубы, выйдя из ванной, скрылся где-то в квартире дальше по коридору. Минуты через две Радмир снова появился в проеме кухонных дверей с охапкой собственных вещей. Притащив свою одежду из спальни, сын, бросив ее на пол и сев рядом, начал одеваться прямо тут, в коридорчике.

Я в это время, заварив себе кофе, пил его вприкуску с медом.

Радмирка, одевшись, подошел ко мне и встал напротив. Я, в ожидании, чего он хочет, посмотрел на сына вопросительно, молча кивнув ему головой. Радмир, продолжая смотреть мне в глаза, открыл рот и стал тыкать в него своим пальцем, давая понять: «Давай, сюда тоже закидывай вкусненького». Тогда я, с улыбкой глядя на сына, дал ему половинку чайной ложечки меда.

Радмир, съев сладость, тоже улыбнулся и сказал:

– Ммм, вкуснятина!

Выйдя на улицу с сыном, я, поежившись, подумал: «Да, не жарко».

Было еще темно и шел снег. Температура воздуха, согласно подсмотренным мною дома данным из интернета, составляла тринадцать градусов ниже нуля.

Подойдя к своему автомобилю, я посадил Радмира в детское кресло, установленное на заднем сиденье, а сам, сев на водительское, завел машину.

«Блин, опять забыл запустить двигатель заранее для прогрева авто», – раздосадованно подумал я. В салоне автомобиля было холодно.

«Покрутив мотор» на повышенных оборотах пару минут, мы с Радмиркой двинулись в путь.

До садика мы доехали быстро, благо он был недалеко. Не заглушая двигатель, я отвел сына в группу.

Вернувшись к своему автомобилю и сев за руль, я сразу почувствовал, что в машине стало тепло. Сняв шапку, перчатки и пристегнув ремень безопасности, я без какого-то бы то ни было энтузиазма нехотя поехал на работу.

Чтобы в дороге не было скучно, я включил приемник. По радио зазвучали, сменяя друг друга, различные музыкальные композиции.

Изредка позевывая и чувствуя, что не выспался, я продолжал двигаться дальше. Сегодня на работу ехать совсем не хотелось, но деваться было некуда. Из динамиков радиоприемника играла какая-то тягомотная, заунывная музыка. Чтобы как-то взбодрить себя, я решил включить что-нибудь повеселее. Попереключав каналы и не найдя ничего, что могло бы меня заинтересовать, я не зло выругался:

– Вот тюли-мантюли. Шляпа какая-та везде.

Потеряв интерес к музыке, я решил послушать аудиокнигу, накануне предусмотрительно скинутую на флешку. Я достал из нагрудного кармана маленький носитель информации и вставил его в гнездо USB-разъема, расположенного на центральной консоли приборной панели автомобиля. Завершил процесс извлечения звуков из динамиков машины я нажатием кнопки «PLAY». Секунд через пять-шесть зазвучал приятный мужской баритон: «Сергей Лукьяненко. Кайнозой».

Прослушав небольшой кусок книги, я подумал: «Да, здорово написано! Сразу захватывает!»

Продолжая ехать и увлеченно слушать книгу, я решил подкрепиться, как обычно делал это в будние дни по утрам во время поездки на работу.

Достав из сумки бережно завернутый в небольшое полотенце приготовленный мной накануне бутерброд, я развернул его. Бутер был еще теплый и лежал, укутавшись в пергаментную бумагу. Утром, достав завтрак из холодильника, я предусмотрительно разогрел его в духовке, а потом завернул в импровизированное одеяло, сохраняя полученное тепло. Теперь, развернув один конец бумаги, я, держа бутерброд одной рукой, был готов к трапезе. Вообще это был не бутерброд, а сэндвич, но в общем-то это было не важно, а важно было то, из чего он был сделан. Для его приготовления я использовал два нетолстых обреза вкусного пшеничного хлеба. Причем два куска были отрезаны не от того хлеба, который выпускается огромными партиями конвейерным способом хлебокомбинатами. Это были два отрезанных ломтя того самого хлеба, который продавался в соседнем доме, где была расположена замечательная пекарня. Между двумя слегка поджаристыми кусками хлеба расположились: два кругляша докторской колбасы, тоже два круглых отреза помидора, слайсы соленого огурца, лист салата айсберг, последним слоем ко всему шел сыр чеддер. Приправлена все это многослойная конструкция была моим фирменным соусом на основе итальянских трав, рассола маслин, горчицы, майонеза, сока лимона и оливкового масла.