Марк просто швыряет тарелки с едой в мусорную корзину.

Вздрагиваю от того, с каким звоном бьется посуда.

— Просто скажи мне. Что я должен сделать?

— Ничего.

Вздыхаю, отводя глаза.

— Ты все уже сделал Марк. Теперь все, чего я хочу, чтобы ты просто оставил меня в покое.

— Это невозможно, Мария. Ты ведь моя жена. А семья это навсегда. До самой старости.

Я быстро возвращаюсь в комнату. Надеваю вчерашнюю одежду.

Прислоняюсь к двери, чтобы не расплакаться. Не хочу. Не при нем!

Снова почему-то думаю о том, что Марк никогда не готовил для меня завтрак. А для кого-то ведь, наверное, он его готовил!

Та его квартира возле офиса, на случай, если задерживается и чтобы не ехать ночью через весь город. Сколько женщин там могло ночевать? И им он завтраки готовил?

— Маш. Я ведь стараюсь.

Марк окидывает меня пронзительным взглядом, когда я выхожу наконец из комнаты.

Кажется, так и стоял в коридоре и ждал, пока выйду.

— Скажи, малыш. Ну. Что мне сделать?

— Скажи мне правду, Марк, — вздыхаю, чувствуя, как глаза снова наполняются предательскими слезами.

— Разве это было всего один раз? Ты… Ты всегда изменял мне? Эти женщины! Где они были, а? В твоем отеле? В каждом номере? Ты их всех испробовал на прочность кроватей, и… И прочей мебели? А этот дом? Здесь тоже была какая-нибудь дизайнер? Или кто-то из службы клининга? Или риелтор?

— Маша. Я прошу тебя. Прекрати.

Марк крепко сжимает мои плечи. Прижимает спиной к стене. Мечется взглядом по моему лицу.

— Ты для меня единственная. Единственная, понимаешь? Ты моя жена. Та, с кем я вместе вижу будущее. Единственная, от кого я так жду детей! Прости мне эту ошибку. Давай начнем все с чистого листа. Я готов сделать все, чего ты захочешь. Все, Маша. Только скажи!

Проводит пальцами по моей щеке, слегка задевая губы.

И я чувствую, как снова попадаю в его плен.

Тело поддается. Дрожит под его руками.

Привычка. Привычка. Это ведь просто рефлекс!

Марк ведь был для меня самым родным, самым любимым все это время.

Вот и тянусь к нему.

— Просто. Отвези меня, Марк.

Кусаю губы до крови.

— Неужели ты правда считаешь, что можно склеить разбитое сердце?

Да там столько осколков, что уже не собрать!

— Маш. Мы должны попробовать. Дай нам шанс. Обещаю. Я больше никогда не причиню тебе боли! Никогда, малыш. Слышишь?

Я хочу ему верить.

Сердце вылетает из груди, когда он вот так на меня смотрит.

Но…

Мне слишком больно. Особенно, рядом с ним!

— Поехали, Марк.

Отворачиваюсь, выскальзывая из его захвата. Выхожу на воздух и быстро хватаю его распахнутыми губами.

— У нас вечером важная встреча, — рвано сообщает Марк, не отрываясь от дороги. — У Филатова. Это деловой прием. Будет много нужных людей. Мы должны там быть. Вместе, Мария.

Марк накрывает мою руку, а я выдергиваю.

— Ты моя жена. Не забывай, пожалуйста, об этом. Есть мероприятия, на которых мы обязаны появляться вместе.

— Я…

— Не сейчас, пожалуйста, Мария. Наше личное должно оставаться между нами. Но есть определенные обязательства. Я же не развлекаться в дружеском кругу тебя зову.

А сколько раз ты меня и не звал, Марк? В этот самый чертов дружеский круг, мммм?

Или я сама виновата?

Всегда отказывалась. Никогда не любила этих вечеринок.

Может, из-за этого Марк и начал смотреть по сторонам?

Я вздыхаю.

В машине повисает еще больше напряженное молчание.

— Я подожду здесь.

Чеканит Марк, когда мы подъезжает наконец к нашему дому. — Соберись и отвезу в больницу.

— Но… Я буду долго.

— Маш.

Марк рывком разворачивается ко мне. Сжимает мои ладони.

— Я знаю. Я слишком много времени уделял делам. Они были на первом месте. Думал, что когда родится ребенок, можно будет притормозить. Больше времени уделять семье. Теперь я понимаю. Это было ошибкой. Я готов начать все исправлять прямо сейчас. Буду переносить дела. По возможности не ездить в командировки. Слишком много времени мы потеряли, Маш.

— Я пойду. Лучше вызови своего водителя, Марк. Не трать зря время.

Бегом взлетаю по лестнице вверх, чувствуя, как задыхаюсь.

Быстро принимаю душ, бросив одежду прямо на постель.

В желудке урчит, и я решаю, что лучше все же будет поесть. Для ребенка, не морить же его голодом! Марк наверняка уже уехал!

Выглядываю в окно, но вижу, что его машина так и стоит на месте.

Нарезаю салат. Ставлю варить овсянку.

Черт. Ну почему он не мог так раньше? Подумать о том, что нам, быть может, нужно больше времени? Почему именно теперь?

Слезы сами брызгают из глаз. Нож падает с грохотом на пол.

— Тссссс…. Малыш.

Крепкие руки вдруг резко подхватывают меня вверх и прижимают к мощной груди.

— Малыш. Маша. Родная моя. Прости. Прости меня. Я меньше всего на свете хотел сделать тебе больно. Маша. Ты ведь моя. Моя родная.

Марк покрывает все мое лицо быстрыми, такими нежными, поцелуями.

И они обжигают. Обжигают еще сильнее, чем то его молчание после того, как я их застала!

Лучше бы был жестким. Жестоким. Равнодушным.

Но это…

Это просто убивает меня!

— Не хотел?

Срываюсь на крик. Молочу кулаками по его мощной груди.

— Не хотел! Но ты сделал! Ты сделал, Марк, черт тебя дери! Ты предал и обманул все, во что я верила! Чем жила! Ты понимаешь? Понимаешь хоть?

— Тссссс… Маша. Малыш. Маленькая моя.

Он прижимает меня к себе еще крепче.

Скользит руками по спине. Зарывается в волосы.

А меня просто всю трясет под его руками!

— Прости меня, идиота, Маш. Пожалуйста. Черт. Я не хотел.

— Нет, Марк! Все ты хотел! Ты разложил ее на столе не под дулом пистолета! Все, чего ты хотел на самом деле, это чтобы я не догадалась о твоих похождениях! Вот чего ты хотел!

— Мария!

Он сгребает меня в охапку.

Быстро относит в спальню, бросая на постель.

Нависает сверху.

Покрывает мои плечи и шею жадными поцелуями. Резко дергает лямку на плече, заставляя одежду сползти.

— Не смей!

Впиваюсь зубами в его губы. Кусаю до крови. Так, что мой рот заполняет ее металлический привкус.

— Не смей со мной… Вот так, Марк Князев! Черт тебя раздери! Не смей брать меня силой!

— Силой?

Марк отодвигается. Отшатывается, продолжая крепко держать меня руками.

— Да. Силой, Марк! Ты слишком привык, что каждая женщина будет рада тебе и твоей страсти! Но не я, черт тебя раздери! Ты мне противен!

— Хорошо, Мария.

Он снова становится ледяным.

— Я тебя услышал. Ты не хочешь, чтобы я тебя трогал? К тебе прикасался?

— Это не способ все забыть, Марк.

Вздыхаю, наконец понимая, что он очнулся и оставил меня в покое. Поправляю сползшую с плеча одежду.

— Останься здесь. Я приготовлю все же завтрак. Твоя овсянка наверняка сгорела.

Мы завтракаем в полном молчании.

Так же молча Марк везет меня до клиники.

— Не могу пойти сейчас с тобой. Много дел накопилось, я должен быть у себя, на месте. Доктор по телефону сказал, что пока все без изменений. Если что-то изменится, со мной свяжутся и я постараюсь сразу же приехать.

— Хорошо, Марк. Спасибо, — киваю, стараясь на него не смотреть. — Я хотела бы пожить несколько дней у бабушки. В ее доме. В деревне. Без нее дом пустует, за ним же нужно присматривать. И…

— Об этом не может быть и речи.

Марк резко сжимает мою руку.

Но тут же, будто опомнившись, начинает мягко поглаживать мою ладонь.

— Если хочешь, я отправлю туда кого-нибудь. Но…

— Но меня ты отпускать не собираешься, так, Князев.

— Маш.

Тяжело вздыхает.

— Ты нужна мне. Правда. Поверь. Очень нужна.

— До вечера, — киваю, выходя из машины.

На самом деле я совсем еще ничего не решила. Внутри просто ураган!

Приходится долго сидеть в коридоре. У бабушки берут какие-то анализы. Доставляют и подключают новые аппараты.