Чуть дальше за креслом никого. Сбоку тоже. За окном разве что… странная растительность, но я не придала ей должного значения. Только когда опротивело дышать собой, наконец дошло. Мы стояли. Все вышли. Потребовалась не меньше минуты, чтобы осознать. Невыносимый запах гнал наружу.
Первые витки воздуха оказались наградой за мучения, хотя я и близко этого не заслужила. То, что сама сделала с платьем – очень обидно… Гложет совесть, но лёгкий ветерок разгоняет мысли. Мы действительно остановились возле парка, в который так недавно хотелось сходить. У меня лёгкий бзик касательно природы. Настолько сильно тяготит к ней.
Гиль до жути не любит ни растительность, ни животных, правда рядом со мной, мог стерпеть что угодно… Как-то… странно быть одной у центральных ворот. В течение дня буквально толпою гуляет народ, но под вечер – словно всё вымерло в один миг. Удивительно и страшно одновременно. Постепенно начинаю понимать, почему люди недолюбливают темень парка. Если кто-то… из-за кустов со спины ухнет, точно от страха помру. Со мной – солидарно большинство. Если честно, затея гавно перед закрытием гулять… Если бы не фонари, навряд ли от машины отошла. Вот настолько обстановка напрягает. Окружение… тяготит…
Недалеко у входа, стояла знакомая фигура. Худенький, низенький. Волосы котелком. Хотелось крикнуть, но вместо этого сделала шаг. Застыла. Послышался треск. Взамен «Подожди меня» заскрипел шов, ещё больше расплетаясь к животу.
– (Про себя) Блин-н… – посмотрела вниз, – вот же западло… Как дальше-то иди? Не дай бог, ещё заметят! И надо же в самом центре! – немного припустила ткань. – Даже трусики видно… (Недовольно) Ну что за ерунда… Почему на мне вечно что-то рвётся?! Как же я ненавижу эту узкую хрень.
Опять раздирают мысли. Чем дольше думаешь, тем ярче по итогу краснеют щёки. Не хочу торчать тут одной. Выбор был… но остаться внутри, значит, одной получить звездюлей от Бурга, а так, по крайней мере, мы разделим агрессию на двоих. Предчувствуя изначальное настроение, ему удастся меня успокоить, чтобы потом троекратно устыдить. Уж лучше так, чем одной отдуваться. Таким образом, возможно, и пощадит.
Казалось, собралась и готова идти, но едва ли делаю шаг – обратно пячусь назад. Платье прямо на глазах рвётся и трещит. В руках ничего, да и с собой тоже лишнего ни взять, ни положить. Покрутилась, повертелась. Поёрзала, и благо хоть на плечо свесился кончик чёрной ленточки. На ум пришла подходящая идея. Чудом вспомнила, как Мика недавно завязала пучок. Аккуратно, нежно вплела в волосы ленточку. Прямо аж до мурашек… До сих пор… Мысль, конечно, не та, однако она куда более приятна, чем обстоятельства, заставляющие залатать дыру.
Нехотя, но всё же пришлось распустить причёску… Эх-х-х… Это было моё единственное спасение. Помощи неоткуда ждать. Не дай бог, чтобы меня в таком наряде увидели. Стыд, приумноженный в тысячу раз. Ленточку, всё же развязала, но с каким трудом. Разворошила птичье гнездо. От былого лоска не осталось и следа. Только мятых пружин стало больше. Как бы я ни пыталась их разровнять, отовсюду торчала солома и бахрома, без конца тыча в глаза. Без зеркальца – это сущее угнетение стараться на ощупь всё разровнять, благо рядом машина. Честно, лучше бы не смотрелась. Впервые не понравилось лицо. Долго печалиться нельзя.
Пришлось на ходу исполнять всё задуманное. Ткань нужно как можно ниже стянуть. Скрутить 2 половинки в центре спиралькой, взять ленту и туго обмотать полученный ком. Должна получиться своего рода розочка, но это на словах. На деле же всё выглядит гораздо… приземистее… и хуже.
Ткань натянута. Как на предсмертном одре хрипит. Пришлось очень быстро скрутить в один неопрятный шматок. Это в голове получается прекрасный бутон. В ладони, едва ли держится рваный кусок, на скорую руку обматывая и ткань, и пальцы. Один, два, три, четыре раза полоска слетала. На пятый всё же удалось стянуть область разрыва, стискивая коленями, не давая полотну больше спадать.
Последние витки зажались как можно сильнее. О да-а… Одного я не учла… Ходить стало… ну просто невыносимо… Низ платья так сильно облегал бёдра, что мне с другом везло делать обычный шаг. Разреза практически не стало, зато спереди появился огромный такой… шишак… Куда уж тут стыднее. Обтянутый тряпкой булыжник, который взялся из ниоткуда. И ладно бы держался, так нет. Расходился по чуть-чуть прямо на глазах. Стало по ощущениям… гораздо хуже. Прикрыла этот чудный «бугорок» ладошками и двинула вперёд. Коротенькими, малюсенькими шажочками. Так, медленно, ещё никогда не шла…
Любое напряжение оставляло след. Лямки сильно впивались в кожу. Центр посадки талии значительно упал. Невыносимо дышать. Меньше всего хотелось, чтобы за секунду всё разорвалось. Обрадовать посторонних лиц то ещё наказание. Сгореть у всех на глазах хуже всего. Оставалось разве что не задохнуться.
Кай, хвала богу, застыл возле ворот парка, изредка виляя головой. Зная его наклонности, сто пудов внимание привлекла какая-нибудь дрянь. Табличка. Шаги пока ели слышны. Расстояние сокращается. Когда дистанция уменьшилась вдвое, испуга стоило ожидать. В точности как тогда… Кривая осанка. Нелепые ужимки. Попытки мелкого воришки сбежать. Посторонние шумы, правда страшат людей, не говоря уже о том, как застать человека врасплох. Истинный трусишка. Каждого шороха боится. Дрожать при любой невнятной ситуации, давно вошло в обычную привычку. Комфорта неоткуда ждать.
Странно, хотя… всё же смешно за ним наблюдать. Ещё бы чуть-чуть прыти и сцапала сзади, как малую зверюшку. Тихо прокрадываюсь как хищник в ночи. Феноменальная реакция. Молниеносный рывок. На деле же… просто подошла и постепенно впилась ногтями в шею. Вести диалог пришлось… со спиной.
– Ис-пу-гался?! – нежно вонзила коготки. – И чего боимся? Ты же слышал, как я шла… (Кокетливо) Или ты… специально решил поддаться?.. Развернёшься, может, уже, а то как-то… неприлично перед дамой задом стоять.
Молча отрывая мои прелестные ручонки, негодник перехлестнул их крест-накрест, но так и не отпустил. Ему явно не понравилась игра, хотя сам того не понимая, оказался вовлечённым в неё. Чем больше сопротивляется, тем сильнее хочется укусить. Повернулся. Пустяковая интрижка поможет раскрепостить.
Руки отпружинили вверх, застыв в сантиметре от лица. Ногти практически коснулись кончика носа. Очень хотелось его растормошить.
– (Кокетливо) А ты чего такой серьёзный? – пошевелила пальчиками. – Тебе что, больно? Только не ври мне… Не надо лгать…
– (Угрюмо) Нет, – отставил в сторону руки, – это я так прикалываюсь… Конечно же, мне больно! Ты мне кожу чуть не подрала! Кто так вообще делает?!
– (Кокетливо) Я делаю, – улыбнулась. – Ох, – устало вздохнула, – какие мы нежные… Серьёзные, – сомкнула губки, – грозные. Так и хочется тебя укусить…
– Пожалуйста, прекрати кривляться. У меня нет сейчас настроения.
– (Улыбаясь) Хорошо. Уговорил… Как пожелаешь, – задрала голову вверх.
– А чего тут смешного? Я же нормально попросил.
– Ой, ты такой бяка, что не могу… Ты такой… наивный… Даже намёков не понимаешь… Вот же глупыш, – облизнулась. – Страшно за тебя.
– (Недовольно) Это ещё почему? Всё я понимаю, – отпустил руки, – просто ты не можешь по-человечески объяснить. К чему эти кривляния? Я же нормально тебя, – уронил взгляд в пол, – попросил…
– Ты чего, – набок свесила голову, – обиделся? Какой же ты… незрелый.
– А по мне не видно, – приподнял глаза, – нет?
– (Улыбчиво) Не знаю, – обвила ладони вокруг его шеи. – Лучше ты скажи.
– (Неуверенно) Так ты, – выше поднял подбородок, – заигрываешь со мной?
– А по мне что, не видно? (Недовольно) Да расслабься уже, – встряхнула. – Расслабься. Ну же, давай. Чего встрял как бревно?.. Тебя ничем не расшевелить… Я говорю, – надавила на лопатки, – расправь плечи… Ну-у-у, – выдавила грудь вперёд, – теперь уже более-менее стоишь. Только осанку выпрями. Выпрямляй…
Немного помутузила. Поравняла. Человек больше не выглядел как примат. Он всегда, почему-то казался сутулым, словно носит мешок картошки на горбу. Вечно эта погнутая осанка и взгляд направленный в пол. Будто всегда ищет монету. Будто страдает за непонятно какие грехи.
