Десятки раз заходя на новый круг, не хотелось особо завершать свой обход, прекрасно осознавая, что обратно вернётся к унынью. С подобным характером и взглядом на жизнь, многое приходилось терпеть и ненавидеть, однако конечное место на закате жизни, видел охранник именно здесь. В самом центре круга надоедливых, высокомерных, откровенно зажравшихся лиц. Всё довольно просто. Они досаждали ему в разы куда меньше, чем он сам, мог им насолить. Гуляш из словесных обид и ярко выраженной горечи. Смотритель наслаждался каждым моментом, прежде чем нам пол дня исчезнуть среди малолетних кровопийц.

Последний виток приятного запаха, доставляли рассаженные по клумбам ландыши, уходящие вдаль с каждым шагом. Время обязывало вернуться назад.

Мужчина бегло прошёлся по периметру, минуя никчёмный стадион. С другой стороны здания, полосой рассажены ряды живых растительных изгородей, отделяющие школу от парковой зоны. Было чем напоследок насладиться.

До звонка примерно минут пять или около того. На небо он насмотрелся. Деревьями налюбовался. Разогнал парочку ни в чём не повинных птичек и снова вернулся к фасаду здания. Одна только мысль «О-о-о…», несусветно раздражала. От одного только упоминания воротило похуже, чем от зловония протухшей рыбы на солнце в полдень. Оставалось только до полудня дотерпеть.

Своего рода выдержка мозгов. Испытание духа на прочность. Стоишь как столб не при делах среди мелькающей мелкоты. Покуда держишься, мимолётно высматриваешь свою жертву. Сверлишь её глазами издалека. Как только терпение близится к нулю – тут же срываешься и находишь малейшую причину лишь бы докопаться. Не гуманно, однако именно так возобновляется потраченный баланс сил. Впитать чужой страх, ненависть и озлобу. Косо посмотрел. Не поздоровался. Фыркнул, цокнул или чего похуже. Натворил пускай и незначительную глупость – считай уже всё. Есть повод для праздника души.

Крыльцо школы, стало самым заезженным местом в карьере. Даже золотые рудники не так сильно напрягали. Да, по-прежнему работается с кучкой дебилов. Без звонкого словца работа обычно не ладится. Всегда найдётся кто-то, кто хочет от обязанностей увильнуть. Дармоеды. В целом, ситуация по качеству людей за годы, особо не изменилась. Те же самые прохиндеи, только вместо спецодежды – чистые костюмчики. Вместо кайла – от силы указка. Или ручка на худой конец. При самом тупом раскладе телефон. Вообще ничего святого. Словоблуды.

Посмотрел направо. Посмотрел налево. С чистой совестью прицелился на пыльные ступеньки. Скамеек рядом с крыльцом ни одной не было, так что выход оставался один. Легонько взболтнул воздух ладошкой и сел. Ели усадил свой широченный зад. В этом смысле он довольно преуспел. Достойную нарастил за эти годы массу тела. В целом на себя было однозначно наплевать.

В былые годы молодости изредка, но иногда, местами-таки приглядывал за собой, хотя скверный характер и любовью к чревоугодию, проглядывались уже тогда. Да и не только это. Чего уж там таить от себя. У него был целый букет очевидных проблем, которых сам не хотел за собой замечать. По первой, все трудности казались так, мелочи жизни. У кого-то они есть, а у кого-то их полным-полно. Когда-нибудь само пройдёт. Не прошло. Только укрепилось.

С переменным успехом, скатываясь с горы на гору, можно с натяжкой найти хотя бы парочку хороших, человеческих качеств. Трудолюбие, ответственность. Честность. Другое дело, что непробудное одиночество, поставило крест на личной жизни. После долгих лет изоляции, больше невозможно пустить постороннего в личную жизнь. Жирная точка стоит на применение в таких вещах. Увядающий интерес незаметно для себя, окончательно угас. Погасло так же понимание своей личности. Своих потребностей. Своих дилемм. Полностью пошёл под откос быт в местное болото. Ему и там хорошо. Когда наплевать, можно свыкнуться во всём.

Хуже от подобной мысли точно никому не стало. Персона сама нашла свой извращённый смысл. Одиночество только забавляло. То, с каким трудом горести переживает одинокий человек, с чем не могла справиться пара – на их проблемы всегда был один ответ. Смех. Мимо него пролетают все человеческие трудности. Ни от кого не зависит. Никого не любит. Все чувства затупились. Всё свыклось. Всех ненавидит кругом, и эта ненависть, казалось, подпитывала изнутри.

Чистоплотность не грех, однако, как специально коснулся крошечных по его меркам ступенек. И так было понятно, что они немного грязные и пыльные. Ему захотелось лично в этом убедиться. Это мало сравнимо с тем, чтобы сунуть руку в дерьмо, но в какой-то отдалённой мере довольно близко. Всё начинается с малого. Когда-то был нормальный живот. Теперь же висит обрыдлое пузо. Вот наглядный припер. Необъятное, плотное, мясное. Без каких-либо складок на нём.

Не сказать, что субъект совсем уж толст. Скорее нет. Скорее просто широк и огромен. Руки, ноги, голова – как у обычного мужчины, будь бы он высокого роста и имел склонность вкусно поесть. Другое дело живот. Это нечто особенное. Отдельное. Совершенно неординарное. Кому не повезло увидеть грустную мордочку бегемота на оголённом пузе – тому будут сниться кошмары до конца дней. Подобное торсом очень сложно назвать. Особенно подкрепляет образ длинный шов поперёк пуза. Складывается мозаика. Невозможно развидеть.

Однажды, Бидл кому-то сказал по поводу своего мамона, от чего он таких необычных широт: «В нём скопилась вся моя ненависть, а ещё пару бутылок браги и целый шмоток мяса на вечер». Остальным же казалось другое. Он просто перепутал рульку с огромным булыжником. Неудивительно, учитывая сколько в себя подобное чрево может вместить. Кто-то не так давно, ставил на спор ящик шампанского. Да он за раз этого бедолагу перепил. Того в больничку увезли с отравлением, а ему хоть бы хны. Достался-таки халявный ящик алкоголя. Жаль, что только один. Спорить нужно было на два. Кто ж знал.

Как бы любовь истязать себя не интерпретировалась самыми различными способами, однако мозги – послужили верную службу как нескоропортящийся продукт. Со всеми своими наглядными недостатками, Бидл умудрялся держаться всё это время, сохраняя из года в год своё рабочее место. Дешёвый сотрудник или мнимый престиж? До конца не понятно. Навряд ли ему доводилось работать за бесплатно, хотя зарплату больше положенного никто не повышал.

Сторож выглядел так, будто из года в год донашивает обноски, хотя форма с утра всегда была опрятна и чиста. Будь у него на то желание – давно бы сидел в кресле директора, только вот одна незадачка. С выродками возиться не хочется. К чему опять лишние обязательства. Кому это нужно. Только не ему.

Задница тем временем замлела, а с макушки на лоб повалил пот. Всё не так как у обычных людей. Капли скатывались со лба всё ниже: по щекам, на губы и подбородок. На нос. Частое и обильное дыхание, теребило сердечную мышцу как нельзя кстати. Привычное покалывание в сердце, становилось не столь редким гостем. Не будь при себе бычьего здоровья, не сидеть ему так вольготно. Почти.

Издалека со стороны дороги, появилась некая фигура. Размытые черты. Рассмотреть её целостно не представляло возможности. Слишком уж далеко шла. Что-то в этом образе было до болей знакомо. Шло неспешно, словно никуда не торопится. То-то и оно.

– (Довольно) Подождём, подождём… Кто-то сегодня точно вылетит…

Человеческий силуэт явно никуда не спешил. Куда медленнее шёл прежде обычного. Личность провоцировала на себя ещё большую агрессию, терроризируя по напрасному мозг владельца. Срок неизбежного истекал. Нервное ожидание плавно перетекало в слепую ярость. Затянутая в концы походка начала бесить.

Фигурка ползла себе и ползла. В середине холма как назло, практически остановилась. Мужик не выдержал. Стремительно поднялся на сколько позволяет увесистый живот. Внимательно присмотрелся, убедился и почти что, сделав шаг, остановился. По предварительным итогам, складывалось правильное впечатление. Отсюда и оправдания. Недюжинными стараниями, усердие претерпеть оправдало себя. Бидл снова сел на прежнее место, не сходя с крыльца. Пришлось подождать.