Виски пульсируют с такой силой, что кажется вот-вот взорвутся. Это была последняя капля. То, после чего внутри сработал переключатель.

Ярость накрыла меня с головой. Пальцы сжались в кулаки с такой силой, что кажется я даже услышала хруст.

За кого он меня принимает?! За свою игрушку?! Какое имеет право запирать в комнате и говорить, что я должна выполнять его команды. Пускай болонку себе заведет и командует вдоволь. Она ему еще и ладонь потом оближет, уверена его радости не будет предела!

Я смотрю на дверь, точнее на замочную скважину и пытаюсь прикинуть смогу ли я вскрыть замок.

Рука сама зарывается в волосы и достает заколку. Да, я умею вскрывать замки. И это не было моим хобби. Скорее это была необходимость для выживания.

В свое время я оказалась в детдоме. Мать сбежала со своим любовником заграницу и благополучно забила на меня и сестру. Меня отобрали у старшей сестры и ей пришлось пройти непростой путь, чтобы получить надо мной опеку. Да, к сожалению, в моей родной стране этот вопрос решается просто, только если дать кому-то на лапу. И такую сумму, чтобы сразу дом купить или дачу.

Только вот для нас с сестрой это было нереально. Никогда у нас не было таких денег. Мия до сих не говорит мне как именно у нее получилось решить эту проблему. Но что-то мне подсказывает, что здесь был замешан ее муж.

В детдоме было плохо. Ужасно. Я бы хотела навсегда вычеркнуть тот период жизни из моих воспоминаний.

Мы всегда были голодными. До ужаса. Ту еду, которую приносила сестра у меня отбирали. Говорили, что нельзя с ней заходить в общую комнату, если другие дети увидят, то потом устроят темную. Хотя мне и так устраивали. И не один раз.

Дети жестокие. Очень сильно. Об этом я узнала, когда мне устроили приветствие, накинув одеяло на голову, а после…

Закрыв глаза, я мотнула головой. Не хочу это вспоминать. Не хочу!

Но не могу просто выкинуть из головы то, что было. Этот ужас снова накатывает на меня снежным комом.

Чувство голода было вечным. И для того, чтобы поесть, нужно было идти на хитрость. Я не сразу узнала, что ночью можно пробраться на кухню и немного украсть хлеба, или чего-то, что осталось с обеда.

Мне это рассказала подруга, такой же изгой, как и я сама. Наверное, именно поэтому мы сплотились и защищались вместе от тех, кто всегда хотел над нами поиздеваться.

Инна рассказала мне в какое время и как можно пробраться на кухню. Научила вскрывать замок. Ржавый и старый, у меня получилось не с первого раза и даже не с третьего. Но я научилась. Вскрывали всем, чем только могла: скрепки, заколки, отвертки, если удавалось найти.

С того самого времени я ненавижу черный хлеб и чай, именно это удавалось украсть, а после со скоростью ветра запихивать в рот, действовать нужно было быстро, потому что если бы поймали, то наказали бы.

Глаза начинает щипать от непрошеных слез, впиваюсь ногтями в ладонь, причиняю себе боль для того, чтобы прийти в себя. Нельзя плакать. Я не стану. Заплакать — показать слабость. Это я тоже усвоила в том ужасном месте.

Присаживаюсь на корточки у замка и начинаю прикидывать фронт работ. Улыбка сама появляется на губах. Такое серьёзное место, а на замках сэкономили.

Выгибаю заколку так как мне нужно, закусываю нижнюю губу и сосредотачиваюсь на своем побеге.

Меня сейчас волнует две вещи, первая, это то, чтобы этот тиран не вернулся как раз в то время, когда я уже почувствовала запах свободы, а вторая — моя придурочная подруга, с которой мне предстоит очень серьёзный разговор. Но для того, чтобы ее отписочить мне ее еще предстояло найти. Бросить ее здесь одну я бы не смогла даже если бы точно знала, что за это придётся расплачиваться.

Вой сирены не прекращается и это начинает очень сильно действовать на нервы. Я продолжаю возиться с замком и когда наконец-то у меня получается его открыть, то в первые секунды я даже не верю своему счастью.

Неуверенно обхватываю пальцами ручку двери, нажимаю на нее и чуть не взвизгиваю от радости, что у меня все получилось.

Открываю дверь, высовываю нос наружу и изучаю взглядом пустой коридор. Внутренний голос твердит о том, что нужно бежать, снять туфли и мчать в сторону выхода, но что-то мне не дает так поступить.

Захлопываю дверь и закрыв глаза, делаю глубокий вдох. Нет. Нельзя действовать настолько глупо. Допустим мне удастся сейчас найти Хлою и каким-то чудом нам удастся отсюда сбежать, но ведь никто не сможет помешать этим людям схватить нас на улице. Как далеко мы сможем убежать на каблуках и в наших платьях? Сколько метров осилим?

Раскрываю глаза и начинаю сканировать комнату. Моя сумочка валяется у противоположной стены. Медленно к ней подхожу и еще раз обдумываю то, что собираюсь сделать.

Взвешиваю все “за” и “против”. Но как бы я ни хотела звонить Тиму, понимаю, что лучше выхвачу от него по первое число, чем реально угожу в лапы этих людей.

Открываю сумочку, достаю телефон, включаю… Нахожу в списке его номер.

Закусываю губу, когда слышу в телефоне громкие гудки. Сейчас почти три часа ночи, когда парень спрашивал меня чем я собираюсь сегодня заниматься, я, не краснея наврала ему с три короба, но без него мне отсюда не сбежать. Остается только надеяться, что Тим не сдаст меня сестре и ее мужу. Потому что тогда Мия все бросит и приедет сюда. А разочаровывать сестру, которая ради меня сделала невозможное, я не хочу.

— Да, — мои брови взлетают вверх, трубку берет не Тим, а какая-то баба.

— Тимур рядом? — мне сейчас точно не до любезностей, я даже не уверена, что у меня есть это время на звонок.

— А кто его спрашивает?! — кое-кто недоволен на том конце провода и явно дает мне это понять. Очередная подружка? Он начал их уже на ночевку оставлять?

Почему-то от одной этой мысли становится противно.

— Ты очень плохо справляешься с услугами секретарши, — срываюсь на едкий комментарий, и сама не понимаю почему я так реагирую на то, что посреди ночи на телефон Тима отвечает какая-то баба.

— Что?! — но эффект достигнут, она начинает визжать так, что у парня просто не было шансов не проснуться.

— Дай трубку, — слышу хриплый голос Тимура и прикусываю щеку изнутри.

— Тим, мне нужна твоя помощь, я в полной заднице и есть все шансы на то, что могу забраться еще глубже! — выпаливаю сразу же, как слышу его грозное “Ева?!”.

— Адрес! — от тона его голоса меня передергивает, уверена, что он не оставит этого просто так, но мне плевать. Сейчас самое главное унести отсюда ноги.

Я называю примерный адрес этого заведения, даю ориентиры как его получше найти.

— Какого хрена ты там делаешь?! — парень начинает злиться еще сильнее, а я не нахожу ничего лучше, чем просто всхлипнуть в трубку. У мен нет времени на то, чтобы сейчас рассказывать ему как я здесь очутилась. Поэтому пользуюсь тем, что он никогда не мог устоять перед моими слезами.

— Я…я…

Канючу и всхлипываю.

— Скоро буду! Не забудь притащить свою гребаную подружку, уверен, что без нее там не обошлось!

Выдаю сиплое “угу” и завершаю разговор. Поставив телефон на беззвучный режим, я опять открываю дверь комнаты, высунув голову за дверь убеждаюсь, что коридор пуст и, набрав побольше воздуха в легкие, выхожу из комнаты.

Сердце колотиться как сумасшедшее. Я впиваюсь ногтями в кожу ладони. Оглядываюсь по сторонам, коридор полностью пустой. И это меня немного смущает. До этого здесь была охрана, а сейчас нет никого?

Мысль о том, что все они сейчас где-то находятся с Хлоей, пугает до чертиков. Это место хорошо охраняется, я бы сказала слишком хорошо. Значит этим людям есть что охранять?

Мотаю головой, отгоняю плохие мысли. Принимаю решение не возвращаться снова в зал, идти в другую сторону. Возможно здесь есть черный выход?

Прищуриваю глаза, от мерцающего света они начинают болеть. Отмечаю, что до того, как меня запихнули в комнату, свет в коридоре был просто приглушенным и красным, сейчас же он мерцающий. Это как-то связано с этой противной сиреной?