— Лучше быть живым дураком, чем мёртвым храбрецом. Кроме того, мы будем на виду у нормальных людей и они не станут нас опасаться, — Хубур всё равно направилась к дереву и взлетела повыше, уцепившись за крепкую ветку.

Самец ограничился тем, что сел под деревом с другой стороны.

— Боишься, что я на тебя упаду? — Фыркнула хаосистка, поправляя смятое одеяние. — Ты не менее храбр, чем я!

— Могла бы и не залезать никуда, — Ярох встал обратно через несколько мигов. Душа уже возвращалась, причём вместе с Мосей, бежавшим за ней.

— Ну и отлично, — Хубур поднялась на задние, смотря в даль. — Интересно, за ними там погони нет? И где он прятался…

Выглядел Мося значительно хуже, чем сохранился в воспоминаниях потерявшей его подруги. Глаза помутнели, движения не всегда скоординированные, будто у пьяного.

Хубур слетела на землю, поближе к потеряшке, но всё же на значительном расстоянии. Не одурманили ли его, или может, какой гипноз навели? От людей всего можно ожидать.

Ярох втянул душу в меч обратно, предварительно сняв все инструкции с разума:

— Ты выглядишь нездорово. Что случилось?

— Жар только небольшой, — ответил Мося неожиданно мягким и приятным голосом, в сознании Яроха с его вырвиглазной внешностью он сочетался слабо. — Наверное, простудился, когда в канаве прятался.

Ярох вынул душу из меча обратно, передал её Хубур:

— Тебя Мирдал лечил… рых, учил на целительницу. Будешь добра?

— Вернёмся сначала, — ответила Хубур. — Лечением я займусь на корабле, но мне здесь всё равно не по себе. Кроме того, если мне вдруг понадобится выбить из него разум, пусть это произойдет там, где нам не придётся тащить его на себе!

Глава двадцать первая

Не знаю тебя, предатель

Герусет вошла в зал храма Тьмы, когда от жертв уже ничего не осталось, кроме записи их смерти. Довольная, сар-пророк села на трон перед чёрным бассейном, вода из которого поднялась, образуя чернильную фигуру драконессы — монолитно-чёрную, даже глаза не горели. Сама Намира решила посетить своего пророка.

— Я недовольна тобой, — заявление Тьмы заставило самодовольную улыбку Герусет потухнуть. — Учись выбирать противников. Ты нападешь на всех подряд.

— Хочешь сказать, надо было отпустить Финиста к антам, Сейлан к лашурам и прослыть подставляющей жопу всем подряд угодливой сукой? — Герусет дерзила Воплощению без всякого страха, столь велико было расстройство.

— Нет. Анты ненавидят меня, а лашуры давно меня предали, поэтому должны получить по заслугам. Ты зря враждуешь с Шинозом. Он под моим покровительством. Полетишь против них — и никто тебя не воскресит больше. Лучше учись у шинозитов слепой преданности мне и умению уничтожать Свет и Добро.

— Плохо ты их контролируешь, раз они не развернулись назад, когда Лашур вознёсся, — Герусет откинулась на спинку трона. — Шинозиты слишком неуправляемые, а их грязь скоро заструится по всему миру. Кроме того, мои подданные разомнут мышцы, а то они совсем так закостенеют под землёй. И наконец — разве всезнающая Тьма покровительствует только сумасшедшим инвалидам?

— Я выскажу свои претензии им тоже. Кроме меня никто не идеален, а ты отказался становиться мною. В конце концов, тебе ведь не важно, совершенен ты или нет, если все окружающие будут воспринимать тебя таким? Для тебя это главное, прогнившая в гордыне сволочь, — Намира оскорбляла в ответ свою служительницу, не повышая спокойного голоса.

— Не надо угрожать мне, — Герусет тоже старалась сохранять самообладание. — Если я не погибну, то и воскрешать меня не потребуется. а нанеся удар я получу возможность искоренять Свет по всему югу материка! Разве не в твоих планах это?

— Что такое Свет, по-твоему? — Намира устало села перед троном.

— Свет — это то, что несёт Мирдал, чем обманывался годами Харадол и то, чему Инанна умело подставляет подхвостье, — хмыкнула Герусет. — Но мы же говорим о Шинозе, а не о Свете? Что тебе до них, у этих слуг даже передних лап нет!

— Ты не понимаешь, с чем борешься. А шинозиты понимают. К сожалению, это всё, что умещается в их мозгах, поэтому их польза для меня ограничена. Свет может быть красным или фиолетовым, солнечным или лунным. Тепло и радиация — тоже свет. Я — это отсутствие любого света, чистота. Ты со мной, лишь когда отрицаешь всё остальное, что бы не существовало или не существовало. Я против навов не потому, что они уничтожают твой мир, явь. Уничтожая явь, они возвращают её материал в навь, свой мир, продолжая круговорот насилия. Навь — тоже Свет определённого рода.

— Я пока не твоё Воплощение, и становиться им не собираюсь. Уничтожить навов — и некому будет явь в навь тянуть, уничтожить Шиноз — значит укрепить мою власть и силу многолапых драконов, — Герусет поднялась со своего трона. — Я получил твоё предупреждение и приму меры.

— Ты боишься окончательной смерти, и это единственная твоя мотивация, — Намира тоже встала. — Мне достаточно уничтожить весь мир, кроме твоих владений. Это лучше, чем ничего, не так ли? Как и для тебя власть над всем оставшимся миром — лучше, чем ничего. Хочешь, я сделаю так, чтобы воскрешать тебя больше никогда не понадобилось? Моя воля сильнее всего остального мира. Никто из тех, кто слабее меня, не сможет причинить тебе вред за твою работу и твои жертвы.

— Чего ты от меня хочешь? — вдруг оскалилась Герусет. — Сделать моё царство своим, как Арма когда-то возводила башню-тюрьму для тех, кто не стал её верными слугами? Тогда я лучше заключу договор с Кроносом, он уж не слабее тебя!

Намира помолчала секунду, а потом расплылась чернильной кляксой, из которой проявился белый дымящийся череп Воплощения Мрака.

— Ты не понимаешь не только того, с чем борешься, но и кому служишь. Потому что ты служишь лишь самому себе.

— Это разве не то, что вы добиваетесь от драконов? Служить вам, но думать, будто служим самим себе!

— Я здесь один. Кроме меня и нет никого, всё остальное уничтожимо. Всё остальное — страх того, что мной не является. Если что-то существует, значит, мне эта игра ещё не надоела. Поэтому не надоедай мне, Герусет Аменемхат.

— Не собираюсь больше отвлекать тебя, вас и всех, — Герусет наклонил голову, издевательски поклонившись. — У меня ещё много дел.

— Когда я перестану думать тебя в существование, твои дела кончатся и о тебе больше никто не вспомнит, безымянный кусок дерьма. Не знаю тебя, предатель, — Кронос задымил сильнее, исполняясь гадким фосфорицирующим дымом вместе с чёрным бассейном. В зале сразу стало призрачно-светло, жарко и гадко. Герусет развернулась и вышла, не собираясь возвращаться. Восседать, верша судьбы народов, можно и в другом помещении.

* * *

Арвела не слишком удивило поведение Герусет. Обрывочных сведений ему хватило, чтобы составить полную картину: Шиноз прокопался до Иркаллы, потерпел поражение в первой битве и теперь Герусет стремилась нанести ответный удар, не только отведя угрозу, но и расширив свои владения. Единственное, что его удивило — действовать она решила не одна.

— Арла тоже не любит Шиноз, а лишняя помощь нам не помешает, — Радина, к которой пришли Арвел и Жардея, как раз перебирала личный запас энергомагических ружей. — Подставим их под удар и сами понесём меньше потерь.

— Вы именно поэтому сами идёте на передовую, а не отправляете командовать гебур — тех, в чьих это обязанностях? — Арвел саркастически уточнил.

— Мы воюем с шинозитами, а не с людьми или нашаранми. Это ублюдки, которые признают над собой лишь право сильного. Кто их изобьёт собственными когтями, тот им и господин. А мне нужно, чтобы они слушались меня, а не гебур.

— Тебе нужно? — Жардея оказалась прозорливее Арвела, углядев в словах матери скрытый смысл. Радина же оскалилась довольно.

— Конечно. Герусет разберётся с Шинозом, а я — с Герусет. Всё равно эта идиотка своими действиями скоро нас всех погубит. Она нападает на собственную страну — на Нашар — отправив антам трупы Сейлан и Финиста, принесённых в жертву Тьме после попытки их побега. Герусет знает, что антам проще напасть на надземелье, оно ближе.