Мигом в зале воцарилась полная тишина. Лишь лёгкий, почти неслышный и явно специальный цокот когтей Армы наполнил помещение, пока драконица выходила прочь на всех четырёх, оставляя после себя лишь смятение.

Глава первая

Исход во Тьму

Утгард, наверное, был самым древним городом планеты. Возведённый дарканцами, потомками самой перворасы щуров, он долгое время после первой войны с людьми и Эры Ночи пребывал во власти насекомоподобных кракалевн, но свободолюбивый сар-волод Аменемхат вернул Утгард драконам. За свою долгую жизнь город на двух реках, Ве́лдре и Варе́, и одном озере Ныр наростил целых пять слоёв один над другим. Под знакомыми всем Тёмным улицами столицы — хаотические переходы восхвалявших навов кракалевн, превращённые, по большей части, в водопровод и канализацию. Глубже — остатки древнего города предков, уничтоженных в неравной борьбе против людей и навов. А ещё дальше от поверхности, под естественными пещерами, промытыми грунтовыми водами — последнее убежище дарканцев, Спальни. Но мало кто из замороженных там трусливых предтеч, что бросили сородичей в войне, проснулся.

Сейчас небольшой отряд, импровизированная делегация, обретался на «ярусе кракалевн» — самым неглубоко залегающем. В вытянутый вверх зал, сложенный из старого и неровного, но крепкого кирпича, даже заглядывало солнце через дыру на чьём-то заднем дворе. Видимо, не в воле живущих рядом драконов было заделывать пролом и уберегать детёнышей от падения на четыре размаха вниз, на камни дна текущих по полу ручьёв и на яркую плесень высотой почти с траву.

Нарата, дочь сар-волода Инанны, одной из нынешних правителей Нашара, и двое её друзей впервые спускались ниже земли. Подземелья вообще не самое подходящее место для крылатых и вольных драконов, для которых зачастую были малы даже небеса. Правда, некоторая часть крылатых в незапамятные времена забилась под землю, спасаясь от врагов, а затем туда пришли совсем иные драконы… Нынче они были объединены под собственным володом, и, по иронии судьбы, потомком Аменемхата — Герусет, властолюбивым и жестоким самцом. Много лет назад он правил в Нашаре, пока не был убит Инанной, но его душа уцелела и снова ожила, чтобы помочь освободить Нашар от чересчур ярой опеки Тьмы и привести к миру живущие там народы. В награду Герусет, долгое время заточённый в теле самки, не только обрёл самцовое достоинство, но и стал правителем разгромленных подземных драконов. И если сам факт его воцарения не очень-то обрадовал Инанну, то в целом она была довольна: за бывшим кланом Истов был нужен глаз да глаз, а Герусет правил ими железной лапой, да и на власть в Утгарде пока не покушался.

В ином случае Инанна никогда бы не позволила именно дочери совершить эту дипломатическую миссию. По сути и законам должности не передаются по наследству, и не было гарантии, что Нарата станет саром так же, как Герусет после гибели своего отца Аменемхата. Но кто запретит «рыжей кобыле» заботиться о «жеребёнке»?

Нарата, по воле Тьмы, не обладала мутацией, что искажала облик её матери, поэтому красоту драконессы ничто не мешало воспринять. Правда, в заковыристых и влажных переходах, освещаемых только праной, вложенной в лезвия мечей, наслаждаться совершенным обликом мог только сопровождавший Нарату самец по имени Торстейн, чья охряно-рыжая шерсть в разводах и грязно-жёлтая грива были похожи на мокрый песок. В отличии от третьей крылатой — чёрно-белой с длинной и волнистой золотой гривой Зареславы — он смотрел не по сторонам, а чаще на Нарату: на коричневые бёдра в тёмную полосу, на бежевый живот и гриву, стекающую по плечам с блеском расплавленной меди, мягко отсвечивающей в оранжевом, как агонизирующее солнце на западе, сиянии её меча. «Твоя смерть в её лапе» — немного темнели выбитые на нём руны. Торстейн воспринимал не только банальный смысл этой строки, но и скрытый, роковой подтекст безнадёжной влюблённости.

— Не вляпайся, — дракон остановился скорее не от содержания слов, а от певучего, но слегка рычаще-хриплого тембра Нараты. Она указала своим мечом на мерцающую возле стены толстую паутину, едва заметную на фоне оружия-источника света. — Вены сплетённой энергии по всему подземелью протянуты. Для Истов она как для нас прана — и органы чувств, и когти.

— Если мы с миром идём к Герусет, может быть, стоит предупредить его о своём появлении? — Зареслава, вопросительно глядя на негласного лидера, протянула к мерцавшей и будто текущей паутине своё перо, на кончике которого замерцали искры накапливаемого заряда энергии.

— Делай, — кивнула Нарата. Зареслава напрягла кончики губ — хотя она и дружила с этой взбалмошной эгоисткой, но не одобряла её присущей всем Тёмным неприветливости. В тайне Зареслава считала себя превосходящей Нарату по морали и нравственности — всё же её воспитывала не бывшая разбойница Инанна, что с захватом правления приобрела спесь, но не избавилась от безкультурности. Нет, у Зари была лучшая на планете, воистину образцово-заботливая мама — сама Маррут, идеальное творение Света. Зареслава не фыркала и проявляла снисхождение к Нарате лишь потому, что сама была выше Тёмных дрязг. Да и отрицать не могла того, что в душе и Нарата, и вечно мрачный Торстейн были добрыми, радушными и приветливыми.

Кончик пёрышка коснулся паутины — та вмиг вспыхнула огоньком, побежавшем вглубь переходов, над шумящей водой.

— Привет, Герусет, — пробормотал Торстейн под нос. — Возьми нас тёпленькими и заплети в свой сияющий кокон…

— С почётными гостями она так не станет обращаться, — заметила Нарата, оглядываясь в поисках сухого пути. Но она недолго озиралась и примерялась — уже скоро по паутинке вернулся свет. И не один небольшой огонёк, а целая ярко мерцавшая нить показала нужное направление.

— Правильно, съест их сразу, — фыркнул Торстейн, выставляя перед собой собственный меч, сотворённый из крепкого зелёного кристалла, покрытого золотым узором. Дракон первым выступил вперёд, часто оглядываясь в поисках подземных сюрпризов и съёживаясь от беспросветной сырости недр. Лучше бы их отправили с миссией в прохладный, но сияющий снегами «логичный» Холцер, на фьорды обители добрых навов Лемегетона или на пляжи пиратской Татьбы…

Нарата, слегка подрасправив крылья и готовая рвануться в любой момент и в любом направлении, шагала следом. Закаулки этой канализации и её подутомили, хотелось наконец подивиться на красоты города Истов — Эрешкихаля — о котором она была так наслышана.

Но прежде ей предстояло подивиться организации защиты. Тоннель раздваивался на три ветви — две, по бокам, вели в тупики, из которых в тоннель скалились короткие стволы огневых точек, упрятанных в металлические панцири. Людские разработки на службе у драконов… Поперёк тоннеля поднималась невысокая, по пояс, стенка, в трёх местах на вершине которой были укреплены смахивающие на арбалеты стрелковые орудия, переливающиеся циркулирующими в прозрачных трубках бирюзовыми жидкостями. Кроме трёх гайдуков, стоящих у «арбалетов», тоннель охранял вой, или нецех по-подземному — крепко сложенная самка в изящных доспехах, защищающих почему-то только бока, спину и плечи. Хвост самки был увенчан острым металлическим жалом, а в лапах она держала короткоствольную энергомагическую винтовку с примкнутым штыком — видимо, Герусету рассказали, как всего паре нашаран удавалось пробиваться в тоннели подземников ещё во времена войны и разрушить целый гарнизон. И нынешний лидер Истов принял меры предосторожности.

Когда дело касалось не любящих друзей, а холодных врагов, Нарата умела проявлять вежливость — чем вызывала непонимание у Зареславы. Показывая добрые намерения, молодая драконесса заставила свой багреющий меч исчезнуть, растворившись на энергию и сливаясь с её аурой. Торстейн по примеру сделал со своим то же самое.