— Где моя спортивная сумка?
— Я спрятала её. Больше ты не будешь ходить на свои тренировки. Они плохо на тебя влияют, — сказала мать с безразличным выражением лица. — Когда ты записался на этот бокс, я молчала. Когда у тебя всё тело болело после тренировок, я молчала. Но сейчас, когда мой сын решил избивать людей в ринге, как необузданный дикарь, я молчать не буду.
Викентий был удивлён. Немного поразмыслив, он понял, из-за чего, вернее, из-за кого разворачивается вся эта драма. Значит, Пчелоед ей всё рассказал…
— Если ты не прекратишь свои занятия, я сама пойду в этот зал и лично поговорю с твоим тренером. Может, это тебя образумит.
Губы Викентия затряслись. Ему снова хотелось убежать в комнату и спрятать лицо в подушку. Сердце разрывалось между двумя главными ценностями в жизни: боксом и матерью. Викентий присел на кровать. Его глаза были безжизненны, а в голове творился беспорядок.
Мать больше не могла притворяться безразличной. Она села рядом с сыном и провела рукой по его чёрным кудрявым волосам.
— Вызвать на бой этого Корбу… ну кто тебя надоумил на такое? Твой тренер, да? Небось наплёл тебе, что так поступают «настоящие мужики»? Не переживай, мальчик мой, теперь всё будет как раньше.
Последнее предложение как будто разбудило Викентия. Он резко поднялся и заговорил:
— Всё будет как раньше? А может, я не хочу, чтобы всё было как раньше! Может, я не хочу целыми днями бродить по улицам, как раньше! Я не хочу грустить, как раньше, я не хочу жалеть себя, как раньше! Мне не нужна такая жизнь!
— Вика! — вскрикнула мать и попыталась обнять сына, но Викентий оттолкнул её на кровать.
— Если хочешь знать, единственный человек, который мог меня надоумить, это ты! Уже не помнишь, как ты говорила мне, что надо быть настоящим мужчиной? Что я должен постоять за себя и не влезать в уличные драки? Так я же и не влезаю! Я не набрасываюсь на людей, как животное, но и не позволяю оскорблять честь моей семьи!
Мать смотрела на него, как никогда раньше. Наверное, с уважением. Он и сам не ожидал такого всплеска эмоций, однако после небольшой паузы продолжил:
— Поединок состоится, хочешь ты этого или нет. Мне уже шестнадцать лет, и ты не вправе мне что-либо запрещать. А если пойдёшь в зал — я сбегу из дома. Найду работу в каком-нибудь городишке и продолжу боксировать.
Викентий заметил слёзы в глазах матери. Больше он не сможет ей противиться. Надо выйти из комнаты! Мама побежала за ним и обняла его в коридоре, когда Викентий уже собирался уходить.
— Можешь взять сумку, она под моей кроватью, — прошептала мать, — только обещай мне, что будешь беречь себя.
Викентий услышал, как мать рыдает на его плече, и повернулся к ней лицом. Он видел в её блестящих карих глазах своё отражение и сам не смог сдержать слёз. В следующую секунду он крепко обнял мать и сказал:
— Обещаю. Ещё я обещаю, что буду больше читать. И оценки мои улучшатся, вот увидишь.
Ещё несколько минут они стояли в коридоре, пока Викентий не устыдился своих слёз и не побежал за сумкой. «Надо меньше плакать», — рассуждал он по дороге.
В зале Викентий первым делом разыскал тренера, чтобы поведать ему о предстоящем бое.
— Кидаловом попахивает, — сказал тренер. — Во-первых, тебя надули с весом. Если у противника 68, значит, он в полусредней категории, то есть до 69 килограмм. Ты сколько весишь?
— Семьдесят два, — ответил Викентий.
— Ладно, время у нас есть. Ускорим темп тренировок, и к двадцать девятому похудеешь как миленький. Ну, всё, хорош базар разводить. Дуй переодеваться, Рокки.
Тренировки действительно изменились: теперь они начинались и заканчивались бегом на ближайшем стадионе и длились три часа. После разминки тренер заставлял Викентия работать по принципу «суперсессии». Об этой системе мужчина (как он сам признался) прочёл в журнале по бодибилдингу и только сейчас решил применить её в боксе. Идея заключалась в том, что после выполнения одного упражнения спортсмен не отдыхает, а сразу же принимается за другое. Иными словами, как только Викентий заканчивал прыгать на скакалке, он незамедлительно цеплялся за канат и поднимался по нему десять раз. Затем — силовые упражнения. Викентий выполнял уклоны с десятикилограммовым блином на плечах, потом швырял его на пол и ложился спиной на скамью. Тренер подавал ему штангу, и Викентий делал «жим лёжа». Затем — отработка ударов. Первым упражнением был «бой с тенью», а вторым — повторение комбинаций на груше. Однако это были лишь цветочки по сравнению с тем, как проходили спарринги. Теперь Викентий дрался пять раундов вместо трёх, а во время минутного перерыва тренер заставлял его отжиматься.
Этот адский марафон изматывал Викентия настолько, что он даже забыл о предстоящем поединке (не говоря уже об учёбе). Поэтому, когда тренировки вернулись к нормальному режиму (за несколько дней до боя), парень чувствовал невероятный прилив сил. В последний день Викентий взвесился (он уже умел пользоваться медицинскими весами).
— Ну что, молодой, сколько там? — поинтересовался тренер.
— Шестьдесят восемь, — ответил Африка.
— Ну и ну, кто ж знал, что ты так похудеешь. Хотя, может, оно и к лучшему. Сила силой, а выстоять пять раундов способен далеко не каждый.
Последним изречением тренер привлёк всеобщее внимание. Дабы не подвести своих учеников, он дал им ещё один совет:
— Тут как с женщиной: можешь иметь хоть все тридцать сантиметров, но, если быстро кончаешь, любая баба от тебя сбежит. Правильно я говорю или нет?
Все рассмеялись и поддержали мужчину, кроме Викентия, которому воспитание не позволяло даже улыбнуться. Тренер подошел к нему и добавил:
— А если серьёзно, молодой, я давно заметил, как тебя трусит.
— Ничего меня не трясёт.
— Не трясёт, но трусит! Вот что, если выиграешь этот бой, мы с мужиками возьмём тебя в сауну! Бабу тебе снимем, короче, сделаем боевое крещение по всем правилам!
— Да… да не нужны мне никакие бабы! — сказал Викентий, хотя в душе был польщён таким вниманием к своей персоне.
— Не спорь с тренером! — отвечали мужики.
Викентий переоделся и улизнул под дружный гогот. На улице его перехватили ребята из зала. Они были примерно его возраста, поэтому с ними парень общался больше всего.
— Эй, Африка, погоди. Слушай, а можно нам на этот бой посмотреть?
— Да, конечно, — сказал Викентий, — завтра мы с тренером встречаемся в зале в два часа, а потом идём в спортзал «Победа».
— Мы будем здесь в два, — ответил старший. Все остальные пожали Викентию руку и пожелали удачи.
Мать была немногословна. Обычно Викентия смутило бы это, но сегодня он был сам не свой. Тысячи мыслей посещали его. Большинство основывалось на словах вроде: «не чемпионом будешь» и «настоящий мужчина». Действительно ли я настоящий мужчина? И почему мне не светит будущее в боксе?
На следующий день Африка уже не думал о будущем, а волновался насчёт предстоящего поединка. Викентий только сейчас понял, что, если он проиграет, ему придётся доставать целых 50 рублей. До той поры мальчик не задумывался о поражении, но сейчас мысль об очередном публичном унижении не давала ему покоя.
— Чего такой кислый? — спросил тренер.
— Просто так…
— Опять думаешь о всяком дерьме вроде «я ещё не готов» или «я точно проиграю»? Так вот что я тебе скажу, мыслитель, — произнёс тренер и положил ученику руку на плечо, — ты не проиграешь. Ты не проиграешь, даже если захочешь этого. Я точно знаю, потому что, кто бы ни был твоим соперником, его удары покажутся тебе удовольствием по сравнению с моими тренировками. Так что не забивай себе голову ерундой. Лучше подумай о том, сколько девчонок дадут тебе, когда узнают, что с ними в школе учится крутой боксёр с обалденным погонялом.
Для многих тренер был шутником, но Викентий видел в нём оратора. Его советы всегда придавали уверенности, а пошлые шутки охлаждали разум.
Викентий уверенно зашел в «Победу». Ещё бы ему быть неуверенным рядом с крутым тренером и верными друзьями. Этот зал был гораздо больше и чище, чем их подвал. Тут была «качалка» с уймой гантелей и несколькими тренажерами и зона единоборств с матами и новенькими грушами. Вместо газетных вырезок в «Победе» стоял шкаф с разными дипломами и медалями.
