Я поднялся. Этот говнюк мне за всё ответит! Хотелось бить его без остановки, но парень был слишком изворотливый. Остаётся терпеть удары и бить «редко, но метко». Пару раз мне удалось попасть, и после одного из таких попаданий юнец попятился и споткнулся о лежащего бандита. Серый успел оклематься, и ему не составило труда захватить боксёра. Одной рукой бандит давил на горло, а второй — бил по рёбрам.

— Чё встал, Африка?! Завалим мудилу этого, пока мусора не прикатили.

Только сейчас я услышал сирену. Наверное, бармен «Кобылы» вызвал ментов.

— Чё телишься, придурок? Давай помогай, а то этот щас вырвется! — сказал Серый.

Я взглянул на борцов в грязи и, приблизившись, нанёс пару ударов ногой. Серый закричал, схватился за рёбра и освободил юнца. Тот не растерялся и долго бил обидчика по голове. Бандит отполз на пару метров, затем поднялся, отдышался и, услышав громкий звук сирены, сказал: «Вам обоим пиздец!» После этого он слинял.

— Твоя сучка убежала? — спросил юнец, отряхиваясь.

— Почему убежала? Моя сучка прямо здесь, — ответил я и медленно приблизился к сопернику. Он улыбнулся и принял стойку.

Следующие две минуты казались вечностью. Под звуки сирены мы избивали друг друга, как животные. Его кулак врезался в мой висок… Мой кулак впивался в его рёбра… Я чувствовал, как сжимается его грудная клетка; я будто видел, как ломаются его кости, и будто слышал их хруст. Я мог раствориться в этом чувстве, но мощный апперкот вернул меня к жизни и заставил продолжать борьбу.

Если бы полицейские не оттащили нас друг от друга, мы бы точно не остановились. На меня первого надели наручники и посадили в грязную «Дачию Логан». Юнец попытался бежать, но скоро занял место рядом со мной. По дороге в участок парень молчал, а я растворился в воспоминаниях. Там были мама с её параноидальной опекой и тренер с его похабными шуточками. Затем я вспомнил всё, что так усердно пытался забыть: как мама называла меня настоящим мужчиной и как тренер, словно экзорцист, годами изгонял демонов страха из моей души. Я прижал голову к окну. Надеюсь, произойдёт авария. Машина перевернётся, стёкла врежутся мне в голову. Но аварии не произошло, и мы благополучно доехали до участка. С нас сняли наручники и посадили в одну из пустых камер. Я спокойно уселся, а парень оглядывался по сторонам.

Оглядывать тут было нечего. Всё лучшее находилось в офисе комиссара. Когда один из полицейских открыл заветную дверь, стало видно, что кабинет гораздо просторнее, чем наша камера.

Из глубины доносились женские крики. Не заметь я компьютер на столе, подумал бы, что комиссар насилует проститутку. Но нет, не сегодня. Сегодня — день жесткого порно.

Юнец наморщил лоб, а полицейские спокойно переговаривались. Привыкли, наверное. Минут через десять крики прекратились. Послышались шаги и голос комиссара.

— Ну, что за кадры у нас тут собрались? — сказал толстый мужчина маленького роста.

Этот голос на мгновенье заморозил всю кровь в моих венах. Передо мной стоял не просто комиссар, а комиссар Пчелоед.

Глава третья: Идальго

Порхать, как бабочка, и жалить, как пчела.

Мохаммед Али

Судьба моего школьного врага сложилась весьма удачно: он завёл семью и стал полицейским. Но это — лишь верхушка айсберга. Лишь маленький лист, прикрывающий кучу дерьма. Горожане, конечно же, предпочитают видеть только листик, хоть и знают, что «служитель порядка» давно работает на Удава и что «примерный семьянин» жестоко избивает жену.

Но если они это знают, тогда почему им стыдно за меня, а не за него? Почему мечтатели живут в дерьме, а предатели — в роскоши? Ведь всё должно быть…

— Ладно, мальчики. Вижу, вы хорошо поработали. Идите-ка домой. А за этими двумя я уж как-нибудь сам присмотрю, ясно? — сказал Пчелоед, почёсывая задницу.

Марионетки покинули сцену. Впрочем, и сам кукловод побежал досматривать порнушку. На этот раз крики были слышны даже через дверь.

Мы сидели тихо. Парень долгое время барабанил пальцами по решетке, а потом заговорил:

— Ни воров, ни проституток, а?

Я молчал, но юнец продолжил:

— Так как тебя, говоришь, зовут? Не «фейсконтроль», наверное.

Что ещё за «Фейсконтроль»? Наверное, модный аналог «мудака».

Я опустил глаза в надежде, что сокамерник оставит меня в покое. Как бы не так! Вместо этого парень вытянул руку и стал щёлкать перед моим носом. Я ударил его в плечо.

— Слушай, мне не нужны твои паспортные данные, — сказал юнец. — Просто скажи свою кличку. Ты ведь боксёр, да? Как тебя называют в ринге?

Я не хотел делиться информацией с этим незнакомцем, но что-то в его навязчивой манере заставляло всё ему разболтать, и я ответил: «Африка».

— Точняк! Африка! Вспомнил!

— Я так понимаю, у тебя тоже есть боксёрское имя?

— Да, есть. Меня зовут Идальго.

Парень протянул мне руку. Я пожал ее, и мы неожиданно разговорились. Сначала о боксе: кто сколько занимался, кто чего достиг. История Идальго была крайне увлекательной: парень вырос в Кишинёве и с детства тренировался с отцом (бывшим боксёром). Благодаря этому в свои девятнадцать он уже успел стать мастером спорта. Скоро Идальго планирует уехать в Москву и податься в профессионалы. Перед отъездом юнец решил навестить Унгены — город, где провёл детство.

— И всё же как ты очутился в «Кобыле»? — спросил я.

Идальго глубоко вздохнул и начал:

— После боя с Шарпеем я чувствовал себя бодро и… решил пойти снимать девчонок. На выходе из отеля мне подвернулся паренёк, который знал всё о местных клубах. Он ещё добавил: «только не ходи в «Диско-бар», там одни гопники тусуются. Сплошные драки, наркота и поножовщина».

— И ты пошёл именно туда! — сказал я, рассмеявшись.

— Ну конечно! Что было дальше, ты и сам знаешь: увидел девушку, познакомился, напоил и поехал к ней в общагу. Потом мы почпокались…

— Почпокались? В смысле, занимались сексом?

— Нет, в смысле, овец считали.

Я недоверчиво взглянул на Идальго, на что он поднял брови и сказал:

— Я вдул ей, Шерлок. А потом оделся и поехал в другой бар. Там мне и встретился Шарпей, которого я решил поблагодарить за «бой», если можно это так назвать.

— Знаешь, для человека, выпившего столько алкоголя, ты отлично дрался.

— О чём ты, Африка? Я абсолютно трезв, — сказал Идальго с каменной миной, из-за чего я принял его слова за шутку.

— Ну да, конечно… как будто меня в «Диско-баре» не было.

— Не веришь? Спроси Шарпея. Это он всю водку выжрал, оттого-то и побежал на улицу. А в твоём баре другая схема прокатила… слышал про пикап?

Я отрицательно покачал головой, а Идальго, полный энтузиазма, принялся рассказывать о том, как надо спаивать девчонок в баре, но самому оставаться трезвым. Секрет был прост: парень договаривался с барменом, чтобы тот наливал ему спрайт вместо джин-тоника. Взамен Идальго оставлял щедрые чаевые.

— А теперь ты расскажи что-нибудь, — продолжил парень после нескольких минут тишины, — например, что у вас за тёрки с Шарпеем?

Я хотел снова отмазаться, но юнец не принимал возражений. Пришлось рассказать ему всё. От начала до конца. Я думал, что после десяти минут Идальго сам попросит меня замолчать, но парень внимательно слушал и часто задавал вопросы. В результате я рассказал ему про отношения с матерью, про попытки суицида и даже про отца, которого никогда не видел. Больше всего Идальго зацепил момент, когда Пчелоед избивал меня камнем, а я из принципа не отвечал. Тогда парень перебил меня, чтобы рассказать о своих «правилах боксёра». Их было всего четыре: 1) не пить; 2) не курить; 3) не употреблять наркотики; 4) всегда драться как боксёр. Последнее правило означало, что даже на улице Идальго бил только в торс или в голову и только руками. Если соперник падал, юнец ждал, пока он встанет.

Затем мы перешли к обсуждению любимых боксёров и сошлись на том, что Мохаммед Али — лучший за всю историю этого спорта. Идальго, правда, считал своим кумиром Рэя Леонарда.