Всего секунду назад я таяла от его слов, а сейчас как обухом по голове. Вспомнила почему больше не хочу этих пыток.

– Не твоё дело, Зак! Дай сюда телефон!

Тянусь, но Зак поднимает руку, продолжая рассматривать фотографию с маниакальным усердием.

– Кто это, Тара? – голос обретает стальной окрас, пораждая во мне еще более сильный гнев.

– Я сказала, телефон дай! – требую, толкая его в грудь. – Зак, твою мать!

Со стороны ванны раздаётся щелчок, означая, что мама вот-вот выйдет. Чёрт. Не хватало только, чтобы она видела наши разборки.

– Выйди в подъезд, – тяну его за руку за собой и быстрым шагом несусь к двери.

Мотор злости уже во всю работает, заставляя меня рывком открыть дверь и вытолкать его из квартиры.

Закрываю за собой дверь, а когда поворачиваюсь, Зак уже летает пальцем по экрану.

– Соскучилась, значит? – цедит сквозь зубы и пилит меня взглядом. – "Наши любимые мидии"?

Зрачки сузились, как у наркомана. Две крошечные точки, что означает, что он еле держится. Я выучила все эти симптомы очень давно.

Дышу глубоко и часто.

Хватаю телефон и тяну на себя, пытаясь вырвать из его оцепеневших пальцев.

– Это не твое дело. И ты не имеешь никакого права копаться в моем телефоне и читать мои сообщения! – выкрикиваю, дергая гаджет на себя, – Зак, отдай!

– Имею, – рявкает громко, – и на тебя имею. И на телефон твой тоже. Это он? – низкий бас отлетает от стен, как пули, – Он, Тара?

– Что, он?

– Он блядь первый?

Дергает телефон на себя, заставляя меня с размаху влететь в его грудь.

– Ты сказал, тебе все равно!

– Я ошибся, – рычит сквозь зубы

– Зак, дай сюда!

– Да, или нет? – ярость, исходящая от него, походит на цунами.

– Телефон дай!

– Тара, блядь, так сложно ответить да, мать твою или нет?!

– Какая тебе разница?

– Большая! Одно дело просто знать, что ты сделала это с кем-то левым, как планировала, а другое видеть его счастливую рожу рядом с твоей.

Поднимает выше руку, а меня накрывает. Бью его в грудь ладонью со всей дури, потому что вот же оно – снова. Мы раз за разом возвращаемся к исходной точке. Я словно во временной петле нахожусь, когда жизнь меня возвращает в моменты ссор и боли.

Со всей силы тяну на себя телефон, Зак разжимает пальцы, но я не удерживаю его за край и тот летит на пол. Как в замедленной пленке наблюдаю, как ударяется ребром о верхнюю ступеньку и пролетает вниз по лестнице.

Злость удавку на шею набрасывает.

Кулаки с силой сжимаются.

Это уже перебор.

– Ты больной? – выкрикиваю, ещё раз прикладываясь ладонями к напряжённой груди.

Зак челюсти сжимает и шумно выдыхает.

Быстро спускаюсь, поднимаю телефон, экран на котором покрылся беспощадной паутиной трещин, а уголок откололся.

– Зак, вот поэтому! – кричу, возвращаясь обратно и становясь напротив него, – Именно поэтому я не могу больше с тобой быть! Моих нервов не хватает. Ты высасываешь из меня жизнь! Как энергетический вампир уничтожаешь.

В глазах собираются слезы, ком в горле вырос буквально за мгновение.

Разворачиваюсь, но Зак ловит меня за локоть.

– Тара…

Психую и оборачиваюсь обратно.

– Нет, Зак. Это не он. Теперь ты счастлив?

– А нельзя было сразу сказать блядь?

– Нет нельзя! Потому что ты не имел права даже требовать этого ответа! Это моя жизнь, моя! – меня срывает, и я чувствую предательскую влагу на щеке.

Чёрт!

Зак быстро взлохмачивает волосы и тянется ко мне, вот только я не могу так.

– Прости, – выдаёт быстро, скорее для проформы, – Дай, – тянется к разбитому телефону, но я отдергиваю его.

– Не дам. Уходи! Пожалуйста, уходи! Я не могу так больше!

На мгновение встретившись с полыхающим взглядом, распахиваю дверь и залетаю в квартиру.

Бросаю телефон на стол, а сама падаю на стул и роняю лицо в руки. Всхлипываю, потому что больно. Очень больно. Противоречия на части рвут.

– Медвежонок, – голос мамы заставляет сбиться в комок. Не хочу, чтобы она видела меня такой. – Эй, – несмотря на мою видимую броню, теплые руки обнимают за плечи и тянут к себе.

Сдаюсь и утыкаюсь ей в плечо носом, пока реву белугой.

– Хорошая моя, – гладит меня мама, – опять не договорились?

– С ним невозможно договориться, – выкрикиваю в сердцах, – он упрямый баран!

Выпрямляюсь, стирая слезы, но они всё равно текут дальше.

– Он хороший, Тара. И любит тебя.

– Это не любовь, мам.

– Любовь, медвежонок. Не любовь – это когда спустя полгода разлуки парня не нарисуешь, а когда он покупает тебе твою любимую еду и приезжает несмотря на то, что ты выпускаешь колючки – это она и есть.

– Я колючки? – возмущаюсь сквозь слезы, – Мам, тебе не кажется, что ты его защищаешь чаще, чем меня.

– Я просто знаю тебя, – мама улыбается и тянется к телефону, чтобы покрутить его в руках, – хорошо, хоть не посуду! Миссис Колдуэл бы потом с меня три шкуры содрала.

– Угу. Посуда дешевле хотя бы. А где я теперь телефон новый достану? – забираю его и с горечью пробегаюсь пальцами по экрану.

Нажимаю на кнопку включения, молясь, чтобы включился. Денег – то на новый нет, а ремонт в копейку влетит, если ещё починят такую старую модель.

Экран загорается. Слава Богу! Облегченно выдыхаю.

– Забирай мой, – предлагает мама, – мне для работы и твой сгодится.

– Да прям! Не надо. Ты медсестра. Тебе важнее, чтобы он работал нормально. А я уж как-то справлюсь.

Откладываю мобильный и неосознанно тянусь к чашке Зака. Делаю несколько глотков сладкого чая и бесцельно утыкаюсь глазами в лежащую на столе чайную ложку. Как можно вот так за мгновение меняться из человека, которому я готова душу отдать в параноидального маньяка?

– Тар, – мама привлекает моё внимание, – мне кажется, вам нужно спокойно поговорить. Не кричать на весь подъезд, заменяя тем самым бразильский сериал для соседей, а просто выложить друг другу всё, что вас тревожит.

Да уж…

– Он не умеет спокойно.

– А ты? Ты уверена, что сама не выводишь его на эмоции?

– Мам, ну хватит! В конце концов я твоя дочь! – со стуком возвращаю чашку на стол, когда мама притягивает меня к себе и целует в макушку.

– Ты. И я хочу, чтобы ты была счастлива! Разве ты не была счастлива с Заком?

Молчу.

Была, конечно была. Пока он не начинал меня террорить из ревности и драться со всеми подряд, если у него в голове что-то переключалось.

– Мам, я хочу быть уверенной в том, кто со мной рядом, – произношу тихо, а мама отстраняет меня и внимательно смотрит в лицо.

– Это из-за меня, да?

– Боже, нет! Не из-за тебя, – нагло вру, потому что вижу, как в ее глазах загорается вина.

Мама вздыхает, а мне так больно за неё становится в очередной раз.

– Медвежонок, ты не должна из-за меня перекраивать собственную жизнь. У нас разные судьбы. Подумай над этим. И отпусти уже эту ситуацию. Я отпустила очень давно. А ты и вовсе не обязана на ней зацикливаться, поняла?!

В глазах вновь собираются слезы, которые я усиленно стараюсь проморгать.

– Почему ты меня любишь, мам? Я же… грязная, – меня передергивает от отвращения, а мама вдруг резко встряхивает меня.

– Перестань! Чтобы я больше не слышала такого! Ты самая лучшая дочь! – в её глазах тоже появляется характерный блеск, но мама этого не показывает. Сжимает зубы и тычет мне в лицо пальцем, – Запомни это! О лучшей я не могла и мечтать! Ты – мой подарок!

Подарок, о котором она не просила, и который скорее всего, возненавидела в первые секунды, когда узнала обо мне… Не дай Бог кому другому такой вот подарок…

Киваю, крепко сжимая губы, чтобы подбородок не дрожал.

– Я очень тебя люблю! – шепчу, а у мамы таки стекает слеза, которую она тут же стирает тыльной стороной ладони.

– И я тебя! Очень сильно! – целует меня в висок, а потом как бы ненароком добавляет, – И кстати, не только я!

– Мама!

– Молчу-молчу! Так… может фильм какой-то посмотрим? Или ты куда-то планировала сегодня погулять пойти?