Он насмешливо посмотрел на Сигги и отрицательно покачал головой. А потом, задумчиво и непонятно проговорил про себя:
- У этой Империи нет будущего. Всерьез реформировать ее - сложно и почти бесперспективно. В корне менять уклад жизни и мировоззрение людей – это слишком непосильная задача. Придется столкнуться с таким сопротивлением, что… - он только махнул рукой. – Недаром грубый, бедный, но динамичный и более свободный Запад – в конечном итоге, перехватит пальму первенства в развитии…
Алексий поднял глаза на Сигги и внезапно, озорно ей подмигнул.
- Не переживай, скоро у нас появится собственное королевство. Где мы, будем сами себе хозяевами. Я не зря, подбираю верных людей, строю общину, налаживаю различные связи, коплю оружие и богатства. В ближайшие годы, мы переселимся и создадим свою державу на северо-востоке…
Слова мужа – невероятно вдохновили, родовитую дочь Амалов. Стать независимыми властителями! Иметь свои обширные земли! Воздвигнуть самостоятельное государство, вдали от этих надменных ромеев. Сигги по-настоящему захватил, честолюбивый замысел мужа. Кроме того, она была уверена, что эта заносчивая Палеолог, ни за что на свете, не уедет из комфортного и родного ей Константинополя. Где знатная патрикисса, неразрывно связана тысячью незримых нитей, с обществом и жизнью Нового Рима.
Да и ее дети (Георгий и Юлия), которые формально считались аристократическими потомками и наследниками покойного престарелого мужа Софьи, в глазах русов и Сигги – выглядели, не более чем бастардами. Это в своем Византии, спесивая Палеолог значила очень много, но в общине русов и в диких лесах Севера – она стала бы, фактически никем. Слабой, ничего не умеющей, жалкой любовницей-приживалкой. Сигги, с огромным удовольствием, красочно представляла, как эта - полагающая себя намного выше ее, чванливая высокородная и титулованная дама, узнает и примет новость о том, что Алексий со своей настоящей семьей покидает Романию.
А на новом месте, ни новой любовницы, ни тем более второй жены – Сигги не допустит. Да и ее муж, никого подобного не заведет. Христианская вера не позволяет. И вообще, вряд ли в диких лесах и варварских степях северо-востока, найдется настолько красивая и образованная женщина (вроде Софьи), которая могла бы привлечь внимание Алексия…
Сигги очень любила мужа. Размолвки, которые у них бывали в начале отношений, вызванные разницей культур и темпераментов - по мере того, как они все лучше узнавали и понимали друг друга, случались все реже. Разве что, некоторая ревность германки к знатной патрициантке, периодически давала о себе знать… Правда несколько месяцев назад, между супругами возник серьезный раздор, на почве определенных разногласий, касательно близкого круга подруг Сигги. Обычно Алексий, уважал ее права и в этом отношении, практически не ограничивал. Но в тот раз, у них состоялся тяжелый разговор, который оставил у родовитой саксонки неприятный осадок.
- Послушай Сигги, - сказал ей тогда Алексий. – Ты не только моя жена и мать наших детей. Ты еще и второй человек в семье и нашей общине, представляющий и заменяющий меня. И в этом смысле, не только пользуешься большими, чем другие правами и властью. Но значит имеешь и немалые общественные обязанности, несешь большую ответственность. Я и раньше тебе говорил. Впрочем, у себя на Родине, в родовитой семье эделингов – уверен, ты также об этом всегда знала и никогда не забывала.
- Что ты хочешь сказать? – удивленно и встревоженно, спросила молодая женщина.
Землянин пожал плечами и укоризненно посмотрев на нее, веско произнес:
- Я не требую от тебя, устраивать тут светские приемы, чтобы можно было хоть иногда, принимать важных гостей. И сопровождать меня, с представительными визитами – не прошу. Подобного у тебя не получится. А в глазах нашей общины, ты и так – выглядишь и держишься очень достойно. Русы любят и уважают тебя. Даже можно сказать, гордятся. Но… Стоит быть осторожней, в своем поведении. Чтобы не подвести, доверившихся нам людей и «не подставить» наших детей.
Сигги, порывисто поднялась со стула и подошла к любимому.
- Объясни, какая опасность нам угрожает? И что я, сделала не так? – в сильном волнении и пристально глядя ему в глаза, резко бросила она.
Грустно покачав головой, украинец с укором произнес:
- Пока меня не было, ты слишком быстро и неосмотрительно, приблизила к себе, эту недавно выкупленную из неволи девушку – Литану. Я понимаю, - подняв руку и останавливая возражения жены, спокойно продолжал он. – Ее трагическая судьба и пережитое рабство, невольно напомнили тебе, собственные злоключения. Да и по своему свободолюбию, и темпераменту – вы во многом схожи. Однако, мы ее плохо знаем. И как следует, не проверили. Испытательный срок у нее – также, далеко не закончен. Между прочим христианство, она еще не приняла. И нашей семье – не присягала. Клятвы, соблюдать законы русов – пока тоже, не приносила. Согласилась, лишь придерживаться правил общины. Для новичка, это нормально и естественно. Более того, такие вещи от нее, покуда и не требуются. Тем более, как тебе известно – чтобы вступить к нам, нужно не только желание кандидата, но одобрение руководства и членов общины.
- В общем, - он еще раз внимательно глянул на супругу. - Слишком мало она у нас находится. То есть, держать ее на вторых ролях и использовать для второстепенных работ – это нормальное положение. Но сразу допускать в ближайший круг? Это не только выглядит, весьма опрометчиво. Но и наши люди – смотрят на такой поступок, весьма косо и неодобрительно. Сознавая, все возможные риски для русов. Да и вообще, они не понимают – с чего бы такая честь и доверие, к абсолютно неизвестному человеку. Причем без всяких заслуг, с ее стороны?
Сигги, несколько растерянно произнесла:
- Но ведь она, из славян. Да еще из полянского племени. Ты ведь к ним благоволишь? И сам же освободил Литану с Божедаром. В то время – когда вообще, никого не выкупал. Выходит, поверил им? Да и симпатизируешь, этой молодой и красивой паре. А жених Литаны, кстати – уже давно христианин. Так что и она, хотя бы для замужества – рано или поздно примет крещение. Эта девушка, мне также понравилась. Особенно за свой нрав. Хоть она и значительно младше меня, но я в ней почувствовала родственную душу…
Алексей крепко про себя выругался и сокрушенно вздохнул.
- То, что они мне понравились, ведут свой род из полян, или я испытал сочувствие к их драматичной судьбе… - вовсе не отменяет соблюдения мер безопасности и наших внутренних правил. Доверяй, но проверяй! – слыхала такое выражение? И вообще, как ты думаешь – отчего я, не принимаю к нам язычников или тех людей, кто отказывается принести клятву верности нашим законам? Хотя, к примеру они, зачастую согласны присягнуть лично мне и нашей семье? К тому же такие люди, могут быть очень полезными и храбрыми? И кроме того, как ты успела заметить, я уважительно отношусь, почти ко всем религиям и народам! Почему же тогда я, так поступаю?
Он окинул Сигги суровым взглядом и жестко проговорил:
- Потому что, для человека другой религии - традиции его рода, вбитая с детства мораль и уклад жизни, а главное, заповеди и страхи его богов… Всегда будут важнее и приоритетней, каких-то правил и установок чуждой общины. А это - прямой путь к сварам, распрям и развалу любого объединения. И вылезет подобное – при первом же кризисе. Да просто, от обычных недоразумений начнется. В этом случае, даже клятва верности вождю, ничего надолго не гарантирует. Ибо она будет, чисто персональной. Погибнет лидер и его семья – и все! Впрочем, и такую присягу, трактовать можно – достаточно произвольно, исходя из традиций своих богов. Я уже не говорю о том, что для большинства людей, клятва, данная «неверному» - весьма условна. Так что, общие законы и единая религия – это основы нашего нынешнего и будущего выживания и могущества.
- Конечно, - спокойней продолжал он. – Многие христиане, тоже совершают массу гадостей и подлостей. Но, во-первых, заповеди этой религии - гораздо гуманней в моральном и культурном отношении. И намного перспективней – для жизни народа и создания государства. Во-вторых, когда эти правила нарушает христианин, он четко сознает – что идет на преступление. А если такое сделает язычник - то для него подобный поступок, может выглядеть доблестью, угодной его богам и выгодной для его семьи или личного посмертия. Наконец, в-третьих – я потому и даю, определенный срок пришлым людям. Чтобы они хоть немного, успели проникнуться духом наших законов и религии, привыкнуть к ним, воспринять и совершить выбор.
