Алекс держался с простотой человека, который никому ничего не должен доказывать. И в этом тоже был свой снобизм. Он прекрасно разбирался в винах. Филе косули мы запивали «Barbaresco».
Выяснилось, что он любит Стравинского, джаз и европейское кино. Немного нетипично для американца, не правда ли?
Хотя, может, миллиардер - это уже вне национальности?
С Алексом мне было комфортно. Его я могла очаровывать спокойно и изящно, без напрягов, ведь он меня абсолютно не волновал. Я не отрываясь смотрела на него и думала о Забелине. Алекс часто отводит глаза. Похоже, смущается. А Андрей всегда смотрит в упор. Иногда от этого становится не по себе: кажется, что он читает мысли. Поэтому ему трудно врать. Алексу врать легко. Ему можно врать даже без слов. Я сижу, подперев щеку рукой, и делаю вид, что мне интересно все, что он говорит. А он верит. Верит, что мне действительно интересно. И его рассказ становится более эмоциональным. И вот я уже знаю, что по воскресеньям он играет в го, что два года он жил с китаянкой (и это был скандал), что его мать переехала в Лондон, а отец остался в Нью-Йорке.
- А почему ты выбрал Москву? - спросила я, рассчитывая услышать в ответ что-нибудь менее избитое, чем beautiful Russian girls.
- Мне нравится чувствовать себя иностранцем. Ты везде немного чужой, а я с детства не люблю быть своим парнем.
К тому же в России у «Мейтон Стил» есть ряд важных проектов, и мне удобнее курировать их отсюда.
Такая мотивация мне была понятна. Я сама пару месяцев в году проводила в Лондоне именно из этих соображений. Мне нравилось дистанцироваться от общества, а иностранцу это довольно просто. Достаточно сделать вид, что не знаешь языка.
- Ты ведь говоришь по-русски? - спросила я, заранее зная ответ.
- Немного.
- И никому в этом не признаешься?
- Зачем?
- Извини за то, что назвала тебя в клубе американским лохом. Сработало стереотипное мышление.
- Forget about it, - улыбнулся Алекс, и я подумала: хорошо бы с ним подружиться.
- Кстати, как Ольга?
- А что Ольга? - пожал плечами американец. - В ней нет класса.
По дороге домой он спросил:
- Когда мы снова увидимся?
- Не знаю. На днях я улетаю отдыхать.
- Далеко?
- Пока не решила.
- Поужинаем до твоего отъезда?
- О’кей.
Алекс немного помолчал, выключил музыку и, бросив на меня быстрый взгляд, спросил:
- Do you have a boy-friend?
- No.
- Good.
Подъехав к моему дому, он не попытался меня поцеловать или взять за руку. Умение ждать было одним из проявлений его хорошего воспитания. Забелин тоже умеет ждать, подумала я, выходя из машины. Вернее, не ждать, как этот американец, а выжидать, как затаившийся в кустах хищник.
Эх, Забелин-Забелин! У тебя есть два пути: ты либо проваливаешь из моих мыслей, либо женишься на мне! И уж если быть совсем откровенной, второй вариант - намного легче.
Глава 14
Завтракала я в «Галерее» в компании Соньки. В этот раз рыжуля была какая-то притихшая и задумчивая. Я ее не узнавала: пришла вовремя, ограничилась кофе с куском торта, говорила без повелительных интонаций в голосе. Даже агрессивно-сексуальный алый лак на ногтях сменила на девственно розовый. Ну прямо не Сонька, а степенная немецкая Марта!
Однако по-настоящему я начала удивляться, лишь когда выложила на стол конверт с деньгами. Сонькина правая рука инстинктивно дернулась в направлении кэша, но на полпути застыла и поспешно ретировалась под стол.
- Это твой гонорар. Там еще пятьсот сверху за оперативность.
При словах «пятьсот сверху» по лицу рыжей пробежала конвульсия: смесь алчности и чего-то непонятного. Ну не совести же, в конце концов?!
- Да что с тобой такое?!
- Борис и я. В общем, мы встречаемся.
- Блядь, Сонь! Такими шутками можно и убить! - вскрикнула я, вытирая с футболки кофе, которым поперхнулась.
- Я не шучу, мы на самом деле вместе. Серьезно, - отозвалась рыжая, стараясь не смотреть на конверт.
- Mama mia! Как такое могло произойти? - От изумления я принялась жестикулировать, как неаполитанская торговка.
- Сама не знаю. Сначала все было по-деловому: я его подсекла возле подъезда, когда он выходил на работу. Мы пару раз сходили в «Якиторию», а потом случился понос. И пошло-поехало.
- Понос? Какой еще понос?!
- Самый что ни на есть обычный. Ну, может, в жестковатой форме. Со свистом. Борю прихватило после того, как я влила ему в чай лошадиную дозу слабительного.
- Зачем?!
- Ты ж просила, чтоб он на работу забил. Вот я и пригласила его к себе на чаек, выпив который он каждые двадцать минут бегал к унитазу.
А в перерывах мы разговаривали. Обо всем. С ним мне было по-настоящему легко. Так прошли первые сутки. А потом Боря еще несколько дней провел у меня. Просто взял больничный и не пошел в офис. Мы хотели быть только вдвоем, понимаешь?
- А зачем? - спросила я, действительно не понимая. - Это же Бориска! Что-то вроде канцелярской скрепки. Ездит на метро, живет в ебенях, отдыхает в Геленджике. Он обычный. Заурядный. Среднестатистический.
- Он ответственный, начитанный, уважает женщин! - Наконец-то Сонька заговорила со свойственным ей напором. - У него чувство юмора прекрасное!
- Сейчас расплачусь от умиления! Сонь, ты о чем, он же лох!
- Он нормальный человек, просто не спит с модельками, не балуется коксом и ему по фигу, какие на нем шмотки: дизайнерские или с Черкизона. У него другие радости.
Забелин тоже не спит с модельками (или спит?), не балуется коксом (совершенно точно), и ему по фигу, какие на нем шмотки (хотя нет: ему, наверное, не по фигу).
А вот радости у него тоже другие. Блин, скомканное какое-то сравнение получилось, подумала я, а вслух сказала:
- И какие же? У костра близ речки Обь попить пивасика с себе подобными уебанцами и о Канте попиздеть? Не смеши! Что за спектакль ты тут разыгрываешь? Решила козырнуть мнимой близостью к этому чудиле и срубить с меня больше бабла? За молчание?
- Наоборот. Хотела попросить тебя не говорить Боре, что мы с тобой знакомы. Не стоит ему знать о том, как я появилась в его жизни. - Сонька положила на стол тысячу рублей и встала. - Ну, мне пора. Удачи!
И она действительно ушла. Заплатив за себя и не взяв конверт. Это был не спектакль. Oops…
Я сидела словно пыльным мешком прихлопнутая. Нет, моей безопасности ничто не угрожало: если бы Борька узнал о том, что Соньку к нему подослала я, он бы наверняка пообщался с Дымченко. Однако рыжая сама попросила меня держать язык за зубами. Так что все нормально. Но, блядь, что-то странное происходит в мире, раз аферистки мелкого пошиба начинают встречаться с офисными задротами и это у них серьезно.
Серьезно, врубаетесь? Энигма, епть!
Позвоню-ка я Светке. Надеюсь, она-то не пошатнет мои представления о порядке вещей и не огорошит новостью о своей неземной любви к разведенному инженеру Сергею из города Кременчуг.
- Привет, радость моя! Что делаешь? - несколько опасливо спросила я: уж очень не хотелось услышать в ответ слова «серьезно», Кременчуг, ну, или Сумы.
- Сижу на педикюре, пью вино и, блядь, хочу в ноготь бриллиант! - беззаботно отозвалась «птичка».
- А в жопу не хочешь? - счастливо рассмеялась я: все-таки есть в этом изменчивом мире нечто незыблемое - Светка! - Может, в Монтик скатаемся?
- Да ну на фиг! Скучно там. Давай лучше на Тенерифе.
- А на Тенерифе заебись как весело! Тусовка - просто улет: престарелые англичане с катетерами и батиками.
- На Тенерифе у моего бывшего - вилла, которую он, между прочим, готов отписать мне. Фишка про тебя и Забелина произвела на него неизгладимое впечатление. Осталось туда слетать и переоформить документы на собственность у местного нотариуса.
- Так в чем дело? Вперед!
- Неохота с ним одной лететь. Он наверняка возьмет с собой новую соску. Чтоб меня позлить: я ж когда уходила, попрощалась с ним словами: «У тебя хуй маленький, и трахаться ты не умеешь!» Чисто для острастки. Чтобы его дальнейшее блядство не было таким до неприличия жизнерадостным. Ну Мальви-и-ин, полетели вместе, а? И дело полезное сделаем, и отдохнем, - заканючила подруга.
