Сам по себе оружейный уран не слишком радиоактивен. Чтобы вызвать серьезное радиационное поражение, нужно с невероятной силой столкнуть два тяжелых куска этого металла. При ударе подобных масс начнется цепная реакция деления ядер, которая приведет к ядерному взрыву, а тот, в свою очередь, станет причиной выброса значительных объемов радиации.

Если устройства будут уничтожены в трюмах яхт и пойдут вместе с ними на дно, это сделает их относительно безвредными. Теперь все зависело от Брукса.

Нарова повернулась к Фальку:

— Пойди поищи Йегера и Повесу. И Алонсо тоже. Нам нужно перегруппироваться на случай, если Бруксу понадобится что-нибудь с нашей стороны.

— А как насчет Питера Майлза и жены Йегера?

— Их тоже поищи. Но я не питаю особых надежд на этот счет.

Фальк захромал прочь. Нарова знала его как храброго и бесстрашного человека, потому ее не удивило, что он поступил правильно. Однако в данный момент она отослала его совсем по другой причине.

Как только он покинул комнату, Нарова взяла только что наполненный шприц «сукса» и воткнула его в катетер, торчавший из предплечья Каммлера.

Она приблизилась к нему вплотную и заговорила едва слышным шепотом:

— Полагаю, ты думал, что все закончилось? Боюсь, что нет. — Она на несколько секунд замолчала. — Видите ли, мистер Каммлер, это — личное. Я расскажу вам историю, — продолжила она. — 1943 год. Соня Ольчаневская, русская еврейка невероятной красоты. Три года она сражалась во французском Сопротивлении. Однако ее поймали и отправили в концентрационный лагерь Нацвейлер. Там, помимо прочих ужасов, ее насиловали. Один человек, по сути, превратил ее в свою рабыню и сожительницу.

Нарова сделала паузу.

— Мне любопытно: ты когда-нибудь слышал эту историю?

— Нет, — сказал Каммлер отрывисто. — Никогда. Клянусь.

Многократное введение препарата, похоже, сломало его. Возможно, взглянув смерти в лицо, он смог наконец увидеть и свою темную душу.

— Человеком, насиловавшим Соню Ольчаневскую, был генерал СС Ганс Каммлер, — продолжала излагать Нарова. — Твой отец. А Соня — моя бабушка. Твой отец насиловал мою бабушку, а это значит, что мы с тобой… почти семья.

Она придвинулась еще ближе, поднеся губы к уху Каммлера:

— Таким образом, Фальк — наполовину мой кузен, а ты — наполовину мой дядя. Насколько я знаю, убийство собственного дяди называется авункулицидом. Сложновато выговорить, но сойдет.

С этими словами она ввела последнюю инъекцию хлорида суксаметония в кровеносную систему Каммлера.

— Прощай, дорогой дядюшка. Судный день настал. А для тебя он должен был наступить очень давно.

Какое-то мгновение Каммлер пристально глядел на Нарову, а затем выдавил из себя усмешку, полную высокомерной ненависти.

— Скажи Йегеру, — прошипел он, — что теперь я смерть…

Голова Каммлера опустилась, и последние слова остались недосказанными.

Нарова наклонилась и проверила его пульс. Пульс отсутствовал. Хэнк Каммлер умер. Но что за странные последние слова? Он не может быть смертью. Он уже умер.

Странные. И по какой-то неуловимой причине леденящие душу.

Почему, умирая, он говорил с таким торжеством в голосе?

И почему личное послание Йегеру?

89

«Супер-линкс»^[75] летел над Темзой, скользя над водной гладью со скоростью, близкой к максимальной, — почти двести миль в час. По подсчетам пилота, они находились от цели на расстоянии одной минуты полета.

— «Дельта-1», «Стингер-3», шестьдесят секунд до цели, — произнес он в микрофон. — Включайте ЛЦУ^[76].

— Принято, — донесся голос сержанта контртеррористической службы САС Пита Айрона, занявшего вместе с одним из своих капралов, Фредом Гибсоном, позицию у стоянки для яхт в лондонском Сити.

Со времен 11 сентября контртеррористическое подразделение САС базировалось в сверхсекретной штаб-квартире буквально в двух шагах от Уайтхолла^[77]. Бойцы всегда были готовы подняться по тревоге, как, например, сегодня.

С момента начала операции не прошло и двадцати минут. Им поставили задачу уничтожить яхту класса «Нордхаун», пришвартованную в доках святой Катерины, не считаясь с риском потерь среди гражданского населения и сопутствующего ущерба. Крайний срок — 3 : 59.

Членов команды предупредили, что, если они потерпят неудачу, небеса рухнут в прямом смысле этого слова.

Айрон и Гибсон заняли позицию менее чем в сотне метров от цели, рядом с расположенным в доках рестораном «Дзицци». Оттуда они прекрасно видели название судна.

На корме была выведена надпись «Вервольф».

— «Стингер-3», «Дельта-1», наводите на цель лазерный луч, — отдал команду по рации пилот.

— «Дельта-1», «Стингер-3», вас поняли.

Сержант САС высветил «Вервольф» установленным на треноге лазерным целеуказателем фирмы «Талес» — для краткости называемым ЛЦУ, — зная, что по точке, в которой луч отразится от корпуса яхты, будет нанесен удар.

Пилот повернул взревевший «Линкс» вправо, носом к метке — брошенной Гибсоном на борт яхты дымовой гранате. Вертолет пронесся прямо над водой, чуть к востоку от старинного Тауэрского моста.

Восемнадцать минут назад, как раз в тот момент, когда «Линкс» спешно поднимали в воздух, сотрудники спецотдела вытаскивали растерянных яхтсменов из постели. Было всего несколько минут, чтобы эвакуировать доки, убрав оттуда к чертовой матери гражданских.

На какое-то мгновение сержант Айрон задумался, как отреагируют яхтсмены, когда увидят, что их драгоценные лодочки изрешетило осколками. Хотя на самом деле его это не слишком волновало.

Приказ о нанесении удара с воздуха по гражданскому судну, пришвартованному в самом сердце Лондона, означал, что может случиться катастрофа немыслимых масштабов. Сержант гадал, кто же мог предоставить разведданные, ставшие причиной столь решительных действий.

«Линкс» замедлился у него над головой, выбирая оптимальную позицию для нанесения удара. Шум лопастей вертолета начал смещаться в сторону цели.

— Вижу ваш лазер, — сообщил пилот и замолчал. — Цель захвачена. — Снова молчание. — Атакую.

Еще секунда — и округлые ракетодержатели «Линкса» скрылись во вспышке яростного пламени: две управляемые семидесятимиллиметровые ракеты Си-эр-ви-7^[78] устремились к стоянке для яхт.

Установленные на них боеголовки весом по четыре с половиной килограмма каждая способны пробить броню основного боевого танка Т-72. Неудивительно, что стальной корпус «Нордхауна-52» они пронзили подобно гигантским консервным ножам.

Пробив палубу, боеголовки сдетонировали глубоко в трюме яхты. Глядя, как яхта стоимостью два миллиона долларов взорвалась изнутри, выпустив огненное облако и изрыгнув куски расплавленного алюминия, сержант Айрон подумал, что они слегка перегнули палку.

Когда дым рассеялся, сержант увидел, как остатки горящего корпуса «Нордхауна» быстро идут ко дну. Вода с шипением и бульканьем поглощала раскаленные докрасна обломки. Яхты, пришвартованные по соседству, тоже понесли значительный урон.

Айрон скривился. Каким-то богатеям придется всерьез потратиться на ремонт своих драгоценных суденышек.

И обитавший в его душé мятежник был этому рад.

Сержант взглянул на часы: 3 : 58.

— Бабахнуло по расписанию, — сообщил он человеку, сидевшему на корточках у него за спиной.

Капрал Гибсон кивнул:

— Дело сделано. Давай убираться отсюда.

90

Нарова нажала на кнопку ответа и поднесла «Турайю» к уху:

— Да.

— Это Брукс. Катастрова миновала. Тель-Авив был первым. Израильтяне церемониться не стали. Они подняли в воздух Ф-15 «Страйк игл» и ударили по яхте противокорабельной ракетой «Гарпун». «Огненная Земля» испарилась. Нью-Йорк стал вторым. «Черный Ястреб» пролетел над Гудзоном и всадил «Хеллфаер» в мостик «Адлера». Лондон приступил к исполнению последним. Британцы, по своему обыкновению, тянули резину. Долбанули парой ракет Си-эр-ви-7 по палубе «Вервольфа» ровно в 3 : 58.