— Нет. Честно. Никогда.

Она взглянула прямо ему в глаза.

— Мало кто о нем слышал. Он был построен на месте некогда прекрасного французского горнолыжного курорта. В начале войны моя бабушка присоединилась к французскому сопротивлению. Ее поймали и бросили в Нацвейлер по личному приказу твоего деда.

Нарова сделала паузу, глядя на Иссельхорста со странной, пугающей бесстрастностью.

— Видишь ли, в чем-то мы похожи, ты и я. Меня тоже не должно существовать. Во мне соединилось то, что никогда не должно было соединиться.

Она наклонилась к самому его уху, как он сделал это в такси:

— Моя бабушка, Соня Ольчаневская, была очень красивой русской еврейкой. В Нацвейлере ее изнасиловал офицер СС. Многократно. Тот офицер стал впоследствии моим дедом, я — внучка насильника.

С этими словами она взяла свой рюкзак, вновь вставила в рот Иссельхорсту кляп, сунула его телефон себе в карман и вышла из комнаты. Уходя, она слышала, как он измученно всхлипывает.

Она направилась на кухню и, остановившись у плиты, открыла все газовые конфорки на полную. Затем взяла поводок Оскара, пристегнула его к ошейнику пса и выманила того из корзины, где он спал. Прежде чем выйти из дома, она чиркнула спичкой и зажгла три толстые восковые свечи, стоявшие в изысканно украшенном серебряном подсвечнике.

Свечи вспыхнули. Нарова поставила подсвечник на полку и закрыла дверь, ведя на поводке послушно следовавшего за ней Оскара. Должно быть, пес размышлял, чем заслужил такую редкую награду: полночную прогулку.

Он остановился всего раз, на усыпанной гравием подъездной дорожке, заметив, как Нарова что-то уронила. Пес дернул поводок и заскулил, однако она скомандовала следовать за ней. На гравии остался лежать потрепанный, изъеденный молью бумажник с документами на имя Леона Киля.

Киль был известным в Гейдельберге мелким преступником. Нарова часто наблюдала за тем, как он обчищал карманы прохожих на узких петляющих городских улочках. Ей не слишком нравилась идея подставлять его подобным образом, однако ставки были слишком высоки. Она не могла позволить, чтобы полиция хоть как-то связала ее с событием, которое вот-вот должно произойти.

Уронив бумажник, Нарова надела рюкзак на плечи и, не теряя ни секунды, помчалась в лес. Оскар бежал рядом. Примерно через десять минут ночное небо за ними разорвал чудовищной силы взрыв. Факел голубовато-желтого пламени взмыл в темноту, осыпая все вокруг осколками стекла и стали.

Облако газа вышло за пределы кухни, распространившись по коридорам и комнатам. В конце концов оно достигло горящих свечей.

В тот же момент дома Эриха Иссельхорста не стало, как не стало и его самого.

10

Йегер откинулся на спинку кресла, положив ноги на кровать. Отель «Цум тюркен» был обставлен отличной мебелью начала прошлого века. На противоположном конце комнаты стоял полированный, похожий на гроб сундук — как раз в том месте, где какая-нибудь семья поставила бы гроб у себя дома перед похоронами.

Набирая телефонный номер жены, Йегер надеялся, что форма сундука не является предзнаменованием того, как пройдет их разговор.

Он осознавал, что Рут ни в чем не виновата. Понимал, что причиной всему — перенесенные ею издевательства. Но Йегер не был святым. Он так и не смог научиться подставлять другую щеку. Придет время, когда он просто не сможет с ней жить.

Или им удастся оставить прошлое в прошлом, или их отношениям настанет конец. Он страстно желал, чтобы к нему вернулась жена — та женщина, на которой он женился. Однако, возможно, этого уже никогда не случится.

Он помнит, что его впервые в ней привлекло. Со своими волосами цвета воронова крыла и изумрудно-зелеными глазами она была просто ослепительна. Она обладала пламенным темпераментом, унаследованным от ирландских предков, не говоря уже о типичном для ирландцев вульгарном чувстве юмора.

Короче говоря, она была красивой, сексуальной, умной и неизменно становилась душой любой компании. Он и сам встретил ее на вечеринке у друзей, на которой она была в центре всеобщего внимания. Впрочем, ему не всегда нравились те, с кем она общалась.

Пылкая защитница природы, она вечно окружала себя истеричными гринписовцами, ужиться с которыми Йегеру и его друзьям было порой непросто. Солдат элитных подразделений и любителей деревьев сложно назвать единомышленниками.

Хотя Йегер в какой-то мере был исключением. Его всегда привлекали природа и глухие места. Он даже разделял некоторые из страстных увлечений Рут. Йегер полагал, что именно из-за этого они и сблизились.

Сначала Рут его возненавидела. Ее возмущали его манеры мачо. Во всяком случае, она предположила, что мужчина, служивший в САС^[14], должен быть мачо. Однако судьба свела их вместе. Рут отправилась в одну из сельских школ Девоншира^[15] с беседой о «зеленом образе жизни». Йегер вызвался поехать с ней под выдуманным предлогом. Сказал, что собирается встретиться с сослуживцами из Центра специальной подготовки в Лимпстоне^[16], хотя на самом деле ему просто хотелось подольше побыть в ее компании и попытаться подобрать ключ к девушке, которая скрывается под внешней неприступностью этой красавицы.

В те затянувшиеся выходные он потрудился на славу, пустив, как обычно, в ход свое дерзкое, провокационное чувство юмора, чтобы пробить брешь в ее защите. И это наконец сработало. На обратном пути в Лондон они остановились в загородном доме ее родителей, вместе заняв свободную спальню.

По официальной версии Йегер спал на раскладном диване ее родителей.

В реальности та ночь была преисполнена дикой страсти.

Куда же все это делось теперь? Куда ушла любовь? Когда завяли и умерли восхитительные страсть и наслаждение?

Йегер не знал ответа на эти вопросы. Он понимал, что достиг предела. Она была матерью его сына, и он боялся, что в этом заключается единственная причина, по которой они до сих пор вместе. И одной причины становится явно недостаточно.

Собравшись с духом, он взял свой сотовый и набрал номер. Было уже довольно поздно, и вызов в такое время обычно перенаправлялся на голосовую почту. Рут очень много спала. Возможно, из-за лекарств, которые ей прописали в клинике для борьбы с последствиями психологической травмы.

— Рут, это я. Мы с дядей Джо решили задержаться. Хотим кое на что взглянуть. Я вернусь на пару дней позже запланированного — в четверг вместо вторника. Если будут какие-то проблемы — позвони Дженни и скажи, чтобы она тебя забрала. Как бы там ни было, дай мне знать, — проговорил он и после неловкого молчания добавил: — Пока.

Последнее слово довольно емко описывало их ситуацию. Он даже не смог заставить себя добавить привычное «люблю тебя», из-за чего ощущал ужасную вину. И главной причиной этого ощущения было то, что в глубине души Йегер понимал: он начинает влюбляться в другую женщину.

И Рут подозревала об этом. Как она догадалась — одному богу известно. Возможно, все дело в каком-то женском инстинкте или шестом чувстве.

Йегер положил телефон на прикроватную тумбочку и пошел в душ. Они должны были выехать рано утром, и ему предстояло всю дорогу провести за рулем. Так что Йегеру нужно было как следует выспаться.

Уже в ванной он услышал звонок телефона. Он вернулся в комнату, чтобы посмотреть, кто звонит. Это была Рут. Что ж, уже хорошо. Она, по крайней мере, не проигнорировала пропущенный вызов. Большая редкость.

— Рути, как ты? — спросил он, взяв трубку.

— Жива, — сказала она.

Даже не поздоровалась. Ее голос был все таким же далеким и чужим.

— Я говорил с дядей Джо, — начал объяснять Йегер, — и мы решили посетить недавно раскопанные тоннели. Что-то наподобие секретного нацистского комплекса для производства супероружия.

Повисла долгая напряженная тишина.

— Ты нужен мне здесь. — В голосе Рут звучала такая боль, словно она находилась в каком-то по-настоящему ужасном месте. — Ты должен быть здесь, со мной, а не отправляться на какие-то безумные поиски…