Чайник вскипел. Юлдуз налила кофе в три чашки.

— Да-с, — выдавил дядя, размешивая ложечкой свой кофе.

Юлдуз вся сжалась. Ей было страшно некомфортно в присутствии усатого старика — хотя тот, вроде бы, ничего не сделал. От похожего на воблу тощего дядюшки обильно исходила — что называется — «отрицательная энергетика».

Не выпив и половины чашки — гость решительно поднялся:

— Ладно, Станислав. Я — пожалуй — пойду.

В прихожей дядя обернулся:

— А все-таки, племянничек, ты совершаешь непоправимую ошибку. Во второй раз наступить на те же грабли — не признак большого ума… Попомни мои слова.

Заперев за дядей дверь — Станислав шумно выдохнул:

— Надеюсь, мой добренький дядюшка забудет дорогу к нам.

Юлдуз стояла бледная, как мел.

Спросила:

— Что за «ошибку» имел в виду твой дядя?..

— Ну конечно: мою женитьбу на тебе. Дядя увидел: ты нерусская. И сразу утонул в океане обывательских страхов. Мол, ты охотишься за моей и дядиной жилплощадью. Ничего другого о смуглой брюнетке из Восточного Туркестана мой «продвинутый» дядюшка подумать не может…

— Я так и поняла, — понурилась Юлдуз.

— Олененок, — Станислав обнял жену за плечи. — Не принимай все это близко к сердцу. Дядя может сколько угодно раздуваться рыбой фугу. Все равно. Ты под моей защитой.

— Хорошо, — тихо сказала девушка.

Помолчав — Станислав продолжил:

— Даже если со мной что-то случится — ты не пропадешь. Я написал на тебя завещание. Плутоватый дядюшка не выставит тебя из квартиры.

Сердце Юлдуз больно укололось — как о шип розы.

— Стас!.. Ну зачем, зачем ты такое говоришь?.. С какой стати ты должен умирать вперед своего дряхлого дяди?!. Тебе же и тридцати нет!.. К чему ты мучаешь меня разговорами о смерти?!.

— Прости, — сказал Станислав. — Просто… с тех пор, как погибла Диларам — я часто думаю о том, что могу умереть… Но я… я не буду больше ни думать, ни говорить об этом. Пойдем лучше — допьем кофе. И я хочу еще бутербродов.

Юлдуз слабо улыбнулась:

— Пойдем, милый.

23. Радости и огорчения олененка

В ноябре то падал мокрый снег, то лил дождь.

Юлдуз, которая была родом из самого теплого и сухого района Восточного Туркестана, с трудом терпела бы коричневую слякоть и низкие температуры. К счастью: девушке не надо надолго покидать уютную квартиру. Станислав и Юлдуз выходили только в магазин и на прогулку в ближайший парк.

Супруги привыкали друг к другу. Налаживали общий быт.

Вставали поздно. Никуда не торопясь — под японский сериал пили кофе и закусывали бутербродами и яичницей. Потом Станислав погружался в работу — часа на три.

Он рисовал карандашами, ручками или фломастерами. Сидел за ноутбуком. Связывался с заказчиками. Какое-то время тихонечко и с интересом понаблюдав за мужем — Юлдуз уходила на кухню, чтобы не мешать.

Там — утыкалась в телефон или смотрела телевизор. Пробовала листать какую-нибудь книжку. К тому моменту, когда Станислав заканчивал свои труды — Юлдуз успевала состряпать обед.

Молодая жена всю душу вкладывала в приготовление еды — желала угодить мужу. Запекала в духовке куриные бедра. Жарила картофель до хрустящей корочки. Нарезала огурцы, помидоры и лук на салат.

Станислав никогда не забывал похвалить кулинарное мастерство жены — от чего девушка краснела до ушей.

За обедом Стас весело рассказывал, что и для кого нарисовал. Юлдуз увлеченно слушала.

Остаток дня супруги проводили вместе. Смотрели кино. Выбирались погулять в парк. Станислав вслух читал жене любовно-фэнтезийные романы.

Ужинали острым корейским салатом и бутербродами. Пили чай с соленым или сладким печеньем. После — принимали вместе горячий душ и шли в постель. Чтобы на чистой белой простыне заняться головокружительным сексом.

Станислав был страстным неутомимым любовником. При этом — старался доставить удовольствие Юлдуз.

Начинал с длинной прелюдии. Расплетя жене волосы — покрывал жаркими поцелуями все тело девушки, от пяток до макушки. Дрожь пробегала по телу Юлдуз. Девушка начинала постанывать. Станислав поглаживал груди Юлдуз. И наконец — входил в нее.

Он постепенно наращивал темп — пока не достигал бешеной скорости. Юлдуз стонала уже в голос. Даже кричала от избытка наслаждения — истекая жемчужными соками.

За ночь супруги несколько раз схлестывались в любовной битве. Утомленные — засыпали в обнимку.

По субботам Станислав не садился за работу. Он вел жену в зоопарк, музей или кинотеатр.

Целый мир открылся Юлдуз. Она не первый год жила в расейской столице — но не задумывалась, что здесь можно посмотреть на окаменелые скелеты динозавров и на каймановых черепах. Покататься на чертовой колесе.

Юлдуз была почти счастлива.

Да: только почти. Потому что забот и огорчений — тоже хватало.

Первое, из-за чего расстраивалась Юлдуз — это из-за отношений с мамой.

Раз в неделю девушка переводила матери немного денег. (Благо, что кошелек Станислава был и кошельком Юлдуз). Сразу сообщала об этом маме по телефону. Но разговор матери и дочери нормально не склеивался.

— Салем, мам. Я тебе денежку сбросила.

— Спасибо, Звездочка.

— Как там сестренка?..

— Аллах к ней милостив.

Дальше говорить было не о чем.

Юлдуз понимала: мама сердится на свою непокорную старшую дочь, которая — не спросясь — вышла замуж. Да еще за русского атеиста.

«Мама зависит от моих денег, — с горечью думала Юлдуз. — Если б не это — даже не отвечала бы на мои звонки. Вообще — прокляла бы меня».

Юлдуз кусала губы и сжимала кулачки. Ей хотелось биться головой о стену — и плакать, плакать.

«Мама не представляет, до чего я дошла, зарабатывая треклятые деньги. Я в яму скатилась. Стала шлюхой. Разве Станислав не протянул мне руку — не помог выбраться из зловонной канавы?.. Но маме я никогда об этом не заикнусь…»

Другие переживания Юлдуз были связаны со Станиславом.

Нет: муж относился к ней прекрасно. Никто еще не читал Юлдуз романтическое фэнтези, не водил ее в палеонтологический музей. Но… любил ли Станислав жену?..

«Любить» и «прекрасно относиться» — не одно и то же.

Вопрос: «А любит ли меня муж?» — тем сильнее волновал Юлдуз, что она сама любила трепетно любила Стаса.

«Хоть лепестки у ромашки обрывай!.. Может быть, Стасик женился на мне только из боязни остаться одиноким?.. Чтобы заполнить пустоту, которая образовалась в его душе после гибели Дили?..»

Так размышляла Юлдуз, когда утром — проснувшись раньше мужа — вглядывалась в лицо Станислава. Сгорая от стыда — девушка признавалась себе, что ревнует, страшно ревнует мужа к покойной Диларам.

«Диля была чище снежинки. А я?.. Я жалкая шлюшка. В народе говорят: бывших проституток — не бывает. Конечно: Стас поневоле сравнивает меня и Даларам. И понимает, насколько я хуже его первой жены…»

О многом еще думала Юлдуз.

Ей было некомфортно оттого, что она не работает.

Бюджет у супругов был общий. Станислав ни в чем не отказывал жене. Для него было самим собой разумеющимся, что надо поддерживать деньгами туркестанских родственников.

И все-таки.

Юлдуз привыкла зарабатывать сама. В роли «домашней кошечки» на попечении у мужа девушка чувствовала себя неуютно. Точно почва зыбится под ногами.

Но и искать работу Юлдуз боялась. Помнила: «Разбив того фарфорового хряка в «Добром кролике» — я попала в черный список».

Этой своей печалью Юлдуз поделилась с мужем.

Станислав ободрил жену.

— Ничего, Звездочка!.. Отдыхай пока. А там — сменишь фамилию на мою, которой нет ни в каких базах. Тогда и устроишься продавщицей в бутик.

Юлдуз обещала над этим подумать.

Девушку тяготило и недавнее прошлое. Днем она и не вспоминала, что была проституткой. Но ночью…

Клиенты преследовали Юлдуз в кошмарных снах. Даже те «гости», которые были молодыми и подтянутыми — приобретали в видениях девушки уродливый вид. Волосатые брюха волочились чуть ли не по земле. Шамкающие губища, выпученные плошки-глаза…