Некогда деревня Несуразка, чьё наиболее точное местоположение самые образованные географы планеты определяли как «где-то на территории бывшего Советского союза, между Кавказом, Гималаями и Верхоянским хребтом», состояла всего из трёх улиц и двух колодцев, а уж гаражей для автомобилей в ней не было вовсе.

По этой причине примерно год назад один предприимчивый и особо не наделённый способностью рационально мыслить, так же, как и гаражом для машины, деревенский мужик, сказав: «Нам и одного-то колодца много будет, ну а два — это уж совсем!» — въехал на своей старенькой «Ниве» в тот из двух колодцев, что находился ближе к его дому. Довольный тем, что он наконец-таки обзавёлся такой полезной в деревенской жизни вещью, как гараж, мужик попытался вылезти из машины, однако зажатая каменной стеной колодца дверь по какой-то совершенно непонятной и, вполне возможно, сверхъестественной причине наотрез отказывалась открываться, так что мужику пришлось провести всю ночь, лёжа на лобовом стекле перевёрнутой машины, через которое виднелась поблёскивавшая при лунном свете вода.

Вряд ли вы сможете себе представить выражение лица жены этого несчастного, когда та, взгромоздив себе на спину коромысло, с совершенно невинным видом подошла к колодцу, из которого черпала воду на протяжении всей своей сознательной жизни до этого, и увидела торчащую оттуда заднюю часть «Нивы» своего драгоценного супруга.

Вскоре виновник происшествия был вытащен из машины через заднюю дверь её багажника и внимательно выслушан. Тогда деревенские мужики, осознав, каких трудов после и без того нелёгкого дня им будет стоить вытащить машину из дыры, быстро согласились с суждением её владельца о полном отсутствии какого-либо смысла в наличии в деревне второго колодца и как можно быстрее разошлись по своим делам. А в это время их жёны, вздыхая и охая, побрели со своими вёдрами через всю деревню в сторону единственного оставшегося в ней рабочего колодца.

Стоит сказать, что до этого момента жизнь в Несуразке шла весьма скучно и однообразно, в основном, потому что у здешних мужиков не было такого места, где они могли бы собраться и после трудоёмкого дня завести разговор по душам. Теперь же, когда в деревне появился, хоть и весьма условный, но всё же какой-никакой гараж, вышеописанные сборы стали проводить именно здесь, как в наиболее подходящем для них месте. С этих пор каждый вечер деревенские мужики стали приходить к «Ниве», облокачиваться на обращённую к закатному небу дверь её багажника и общаться с соседями на различные волнующие их умы темы, будь то сбежавшая на днях корова или загоревшийся на солнце стог сена, а также обсуждать то, как они когда-нибудь эту «Ниву» оттуда вытащат.

В свою очередь, тот мужик, которому вся деревня была обязана появлением в ней столь важного для культурного обогащения населения места, через какое-то время стал известен во многих расположенных неподалёку населённых пунктах, и вскоре со всей окрестности в Несуразку стали съезжаться люди, желавшие посмотреть на его красовавшийся высунутым из колодца багажником автомобиль. Мужика этого звали Дордымир Тартымищев, однако почему-то все жители деревни предпочитали обращаться к нему лишь по отчеству — Петрович.

Ещё долгое время в округе вспоминали этот случай с «Нивой» Петровича. Его бы вспоминали и дальше, если бы в один день умами жителей деревни не завладело другое, не менее любопытное известие. В самый разгар обещавшего быть жарким лета в Несуразку из города собирался приехать учёный человек по фамилии Аспирантов. Жители соседних деревень рассказывали, что этот Аспирантов уже более двух месяцев объезжает все окрестные поселения в поисках места, на котором можно было бы построить новый город.

Так получилось, что в пределах ближайших пятисот километров от Несуразки не было ни одного крупного населённого пункта, на благо которого можно было бы направить все те бесчисленные ресурсы, что имелись в распоряжении местного населения. Единственным оплотом современной цивилизации во всей округе являлась расположенная неподалёку от Несуразки бензоколонка, уже более двадцати лет принимавшая оплату посредством натурального обмена, которая после того злосчастного случая с колодцем потеряла своего последнего клиента и вскоре вовсе закрылась.

Как раз для борьбы с этой проблемой к ним и был направлен Аспирантов. Было очевидно, что в ближайшие числа он посетит Несуразку, а значит, ему понадобиться временное место жительства, из чего следовало, что кому-то из местных жителей придётся предоставить ему кров. Встал вопрос: «Кому именно?» Именно он и стал главной темой разговора на очередном приколодцевом собрании. Владелец единственного в деревне двухэтажного дома тут же открестился от этой великой чести, сославшись на то, что будто бы у него сквозь пол первого этажа проросла гигантская яблоня, которая на днях начала нести плоды, так что яблоки засыпали дом настолько, что в нём и хозяевам-то жить было тесно. Похожие оправдания были произнесены и остальными жителями деревни, вследствие чего в конце концов все взгляды устремились на Петровича, чей запас воображения был полностью исчерпан в ходе уже известного читателю машинноколодцевого происшествия.

Через неделю Аспирантов наконец объявился в Несуразке и тут же был заселён в дом Петровича, в сенях которого для него уже успели приготовить спальное место, представлявшее из себя наваленную у стены горку относительно свежего сена, служившую матрасом, да вытащенную из «Нивы» шитую накидку для сидения, служившую одеялом. Аспирантов оказался невысоким мужчиной лет сорока, уже утратившим красоту молодости, но ещё не успевшим приобрести седой цвет волос старости. За предоставленный ему кров он быстро расплатился с Петровичем какими-то бумажками, которые тот тут же отдал соседским детям (своих собственных детей у Петровича не было, поскольку, как часто причитала его жена: «С таким-то мужем как-то уж и не до детей!»).

В первый же день своего пребывания в Несуразке Аспирантов несколько раз оббежал со своим блокнотом всю деревню вдоль и поперёк, занырнул в каждый куст и даже пару раз залез на один достаточно высокий дуб (правда, оба раза он чуть с него не свалился, еле успев ухватиться за ближайшую ветку).

Стоя со своим соседом Радеевичем у края дороги и смотря, как Аспирантов измеряет каким-то загадочным прибором торчавший из колодца багажник машины, Петрович произнёс:

— Я не удивлюсь, если он и к вечеру не уйдёт оттуда.

— Да уж, — вздохнул Радеевич, — горожане — народ удивительный! К слову, как ты думаешь, что это за бесовский агрегат у него в руках?

— Помнится, у Степановича я видел похожую штуку. Он ей одно время круги на бумаге чертить пытался, но потом плюнул и променял её на молоток, — вспомнил Петрович, — Правда, та штука была сильно меньше.

— В таком случае, зачем этому светиле науки рисовать круги на твоей машине? — недоверчиво спросил Радеевич, указывая рукой на Аспирантова, прислонившегося животом вплотную к порыжевшему от ржавчины боку машины.

— Не знаю, может быть, он нам проход к воде просверлить хочет…

В тот же вечер, перед тем как пойти в гараж, Петрович случайно столкнулся взглядом со стоявшим у открытого окна Аспирантовым, который, раскидав свои разрисованные различными чертежами бумаги по едва освещённому подоконнику, задумчиво смотрел на улицу через открытое окно.

— Признаться честно, — заговорил в этот момент Аспирантов, — Я диву даюсь, почему в вашей деревне так мало людей. Место ведь ровнёхонькое, а воздух чище воды! Кстати, насчёт воды… — он на пару мгновений задумался. — Речка эта ваша, Соломка, если я не ошибаюсь, тут у вас выглядит намного живописнее, чем в соседних деревнях. Да и закаты у вас гораздо красивее, нежели в городе. К вам, случаем, художники-живописцы какие-нибудь не приезжали? — Петрович отрицательно покачал головой. — Ну ничего, мы это исправим. Я напишу статью про вашу деревню. Тут ведь поле непаханое всякого прекрасного! Картины можно по аукционам порассылать, воду для продажи поначерпать, не знаю, хозяйств фермерских понаделать. Ровнёхонькое же место!