– Ты давай ближе к делу, я тебе не полиция, разбираться с незаконной охотой.

– Так я и говорю… в лес позвал. Ну, Драган. А я не пошел, я нотариуса ждал.

– А что сам к нотариусу не съездил?

– Так надо осмотреть все, чтоб все по правилам, ничего не упустить.

– Ты дальше, дальше рассказывай.

– Так я рассказываю… В общем, один Драган в горы пошел. А потом нотариус позвонил, что не сможет сегодня. Ну, я и пошел за Драганом, чего дома сидеть. Я ж знаю, по какой тропинке он ходит. В общем, спускался я с того склона, – махнул он рукой в сторону ближней горы, – в долину. Смотрю- а на косогоре, на другой стороне, стоит Драган. И прямо весь красный.

– Почему красный?

– Солнце так падало. Не подумайте чего, оче Слободане.

– Ты давай без прикрас. А то я как фильм ужасов смотрю. – Две женщины захихикали, забыв, что только что вопили в панике.

– В общем, чем ближе я подходил…

– Нет, тебе точно романы писать! Ну, подошел, дальше что? До вечера будем тут стоять, тебя слушать?

– Подошел. А у него, смотрю, штаны и рубашка порваны, испачканы в грязи, сам еле дышит. Ну, я взял его сумку и ружье, и повел его в деревню, обратно. Как он дух перевел, так рассказал.

Не успел он войти в лес, как увидел оленей. И пошел за ними, так и забрел в чащу. Ну, он это… понял, что тут не выстрелишь, ветви мешают. Нет, мы не охотились, это он так… в общем, не стал он стрелять. Повернул обратно, слышит, рычит кто-то. Смотрит- а там овраг весь папоротником зарос, оттуда и рычат. Ну, Драган попятился, и тихонько, чтоб зверя не потревожить, пошел дальше. Метров, говорит, двадцать прошел, тут огромный волк как выскочит из оврага, как бросится на него! А Драган оступился, нога попала под корень дерева, даже курок взвести не успел. Волк на него прыгнул, пытался вцепиться в горло.

Народ ахнул, хотя явно не первый раз слышали весь рассказ. Горан приободрился и продолжил, явно придумывая половину событий.

– А он его прикладом! А тот в сторону отлетел, а потом как вскочил и снова прыгнуть собрался.

– Кто на кого?

Горан даже не отреагировал. – А Драган успел выхватить охотничий нож, и храбро шагнул навстречу. И они сошлись в смертельной схватке!

Без сомнения Горан услышал эту фразу в каком-нибудь фильме и теперь щегольнул, чтобы произвести впечатление на односельчан. Он приосанился, расправил плечи, словно сам участвовал в «сражении».

– Драган охотник опытный, успел намотать куртку на руку и подсунул ее в пасть волку. Пока тот пытался прокусить куртку, Драган ударил волка своим острым ножом и отсек лапу зверю! Волк заскулил и исчез в чаще. Драган хотел пойти добить его, но потом решил вернуться в деревню. Он взял отсеченную лапу, положил в сумку и пошел. Как вышел на косогор, так и я как раз подошел с другой стороны.

– Где лапа?

– Это вот самое главное. Я тоже спросил, где лапа, он велел мне открыть его сумку. – Народ снова ахнул, одна из женщин закрыла лицо руками.– Ну, так я открыл сумку, а там… – Горан выдержал паузу. – А там только кровью испачкано, и никакой лапы нет. А из сумки вылетела огромная бабочка.

– А Драган сейчас где?

– Пьет он. Как до деревни дошли, он весь затрясся и сказал, что в лес никогда больше не пойдет. Ну и… пьет, в общем.

– Первый раз на охотника волк напал?

– Ну, не первый… но лапа!

– А что лапа? Друг твой в горячке лапу в сумку-то и не положил.

– А кровь?

– А нож был в сумке?

– Был, вроде.

– Вот тебе и кровь. От ножа. А зверь раненый в лес убежал. Драгану твоему уколы бы от бешенства поделать, и в лес по одиночке не надо соваться. Вот и вся ваша история.

– Вукодлак это… точно, вукодлак. Чтоб средь бела дня волк на человека нападал?

– С вукодлаком разберемся. Сегодня приедет мой знакомый. Да не один. Слышали, наверное, что весь пансион у тетки Аны сняли? Вот они и едут. А теперь все по домам. Захотите исповедаться – милости прошу. А то навели шума! Только люди притихли, тут опять вы со своими криками.

Выехали поздно. Пока кардинал служил мессу, а потом общался с прихожанами, Саша с Бальери устроились на балконе, благо можно было спокойно разговаривать через невысокую перегородку. Девушка закинула ноги на ограждение, дышала морем, апельсинами и медом и ей совершенно не хотелось ехать непонятно куда, разбираться с мифическими вукодлаками.

Они с Лисом плотно позавтракали пирогами с сыром, черногорской ветчиной – пршутом и оливками, и теперь Бальери рассказывал об успехе своей первой книги и делился идеями следующей.

– Не жалеете, что ушли в отставку? Совсем- совсем?

– Совсем-совсем не жалею. У меня появилось море свободного времени, я встречаюсь с друзьями, которых давно не видел, не вскакиваю по ночам от звонков. А общения стало еще больше, презентации моей книги прошли в разных странах, я стал много путешествовать. Жена довольна, – он покосился на Сашу, впервые за все время знакомства упомянув жену.

Эк я его напугала своими взглядами с придыханием, – подумала девушка, представляя, какой же романтической дурой она казалась Лису. Даже покраснела.

– Но работа давала вам власть. Вы могли снять трубку и решить любой вопрос.

– А связи никто не отменял. Заметьте, Аликс, сегодня я в вашей компании, и прилетел в Черногорию на самолете Ватикана.

Он единственный звал е этим именем, в честь царицы Александры, и это было так приятно! И все же… Саше стало совсем стыдно. Неужели ее очарованность Лисом была связана не только с его харизмой, но и с положением в обществе? С другой стороны часть харизмы в том и заключалась: всесильный Лис, выходящий победителем из любых схваток с преступниками, хотя это и звучит как заголовок газетной статьи.

Но Лис – писатель? Это не укладывалось в голове. И какой же он молодец, что не отвечал на ее восторженное обожание… как бы она чувствовала себя сегодня в компании брата Марко и Ивана?

Стук в дверь отвлек от грустных мыслей. На пороге стоял Дамиан.

– Еще не вернулись? – понятно, что спрашивал он о «коллегах». Саша помотала головой, и пригласила монаха в комнату.

– Дамиан, а вы из Черногории?

– Нет, я серб. Из Южной Сербии. Это недалеко от Черногории.

– И вы всегда были… э… монахом?

– Нет, конечно. Я закончил факультет международного права белградского университета. Успел повоевать с боснийцами. А потом… принял монашество.

– После войны?

– Это не связано. В моей семье есть традиция, многие ее члены принимали постриг.

– А родители? Не расстроились?

– Наоборот. Считают честью. А если вы про продолжение рода, то у меня есть брат и у него с этим все в порядке. – Дамиан рассмеялся.

– Так вы сразу стали монахом в Черногории?

– В то время это была одна страна. А начинал я свой путь в том монастыре в горах, о котором вам рассказывал. Помните, про фреску? Через год я стал его настоятелем.

– Вы же говорили, что там до июля не проедешь!

– Бывают в жизни периоды, когда нужна тишина… Но это продлилось не долго. Сейчас живу в Белграде, не так давно получил степень американского

университета по международному праву и степень университета в Салониках по каноническому праву. Я много времени провожу за границей, Александра. Моя сфера – международные дела церкви.

– Он не рассказал вам, Аликс, что несколько раз выходил к разъяренной толпе албанцев, которые собирались громить православные храмы. – Раздался голос с балкона. – Лис перешагнул невысокий барьер и появился в дверях. – Что выходил под пули черногорской полиции, когда прошлое правительство решило отнять у сербской церкви храмы. Это в перерыве между выступлениями в Совете Европы.

Дамиан отмахнулся.

– Я был там не один.